Контратака - Дрейк Дэвид Аллен. Страница 77

Ситтерсон отшатнулся, тяжело дыша.

— Кто, черт побери, говорит это? — потребовал он. Пальцы левой руки сжимались и разжимались, но правая, в которой был зажат прут, замерла неподвижно.

— Тоби Инглиш, — сказал Ковач. — Лейтенант Инглиш, командир Девяносто Второй.

Ситтерсон впился глазами в десантника.

— Вы… — начал он, но голос упал, вместо того, чтобы окрепнуть. Он сглотнул.

— О Господи, — неожиданно спокойно произнес шеф СБ. — Господи, помоги мне, если это правда.

— Разумеется, можете справиться у Тоби, — сказал Ковач. — «Хейг» стартовал утром, но можно послать вслед торпеду с сообщением, раз уж такое дело.

— Так он не на планете? — спросил шеф. Его лицо вновь обрело цвет, утерянный мгновение назад.

— Да, но…

— Все в порядке, — прервал его Ситтерсон, обретая уверенность. Он отворил дверь. — Прервемся, капитан.

Сделав знак ожидавшим распоряжений сержантам, он добавил:

— Вы двое заберите этого, — потерявший сознание Энди лежал на полу, — отнесите его в камеру и держите там. И всех остальных тоже, до моего распоряжения.

— Сэр, я… — начал Ковач.

— Возвращайтесь в свое подразделение и ждите приказа, капитан, — отрезал Ситтерсон. — До сих пор операция шла успешно, и я не хочу ее провалить.

Ковачу совсем не хотелось думать о подтексте последних слов, пока он с Сенкевич добирался до барака на попутном заправщике. И не больше хотелось ему думать об улыбке Хезика.

Но он не мог забыть ни то ни другое.

Ковач печатал рапорт, ненавидя саму процедуру и еще больше содержание своего донесения, когда Бредли и Сенкевич ввалились за звуконепроницаемые шторы его офиса.

— Отвалите, — сказал Ковач, таращась на зеленые буковки, блекло проступившие на белом фоне экрана. — Мне нужно подготовить рапорт о сегодняшних событиях.

— А я думал, вы поручите это Хуферу, — сказал Бредли. — Как всегда.

Ковач откинулся на стуле и протер глаза. Хуфер, младший сержант Первого взвода, ловко обращался со словами. Обычно это было его дело, но…

— Нет, — устало сказал Ковач. — Нужно знать все обстоятельства, чтобы изложить факты и избежать их превратного толкования на Тау-Кита или где-нибудь еще. И не дать повода раздуть новую историю из-за убитой в спину женщины.

— Не стоило ей пытаться бежать, — сказала Сенкевич.

— Верно, — ответил Ковач. — Многие вещи в этом чертовом мире не должны случаться. Но беда в том, что они происходят.

Он выжидательно смотрел на двух унтер-офицеров, надеясь услышать причины их визита. Им было лучше других известно, что в такие моменты он не любил компании.

Бредли продвинулся вперед, чтобы плотнее закрыть шторы вокруг маленького уголка.

— Сегодня мы пошли выпить в сержантский клуб с Глиэром, технарем из штаба Ситтерсона. В барах правительства хватаем бухла, хотя в других местах не так просто хорошенько оттянуться. Он провел нас с собой.

— Замечательно, — проговорил Ковач без особого энтузиазма. — Принеси вы мне бутылку, я был бы рад вас видеть. Но раз уж вы…

— Дело в том, — продолжал сержант, словно не услышав своего командира, — что босс Глиэра вызвал его, когда штаб уже должен был закрыться.

Ковач поднял бровь.

— Глиэр обделался, — сказал Бредли. — Похоже, Ситтерсон хочет, чтобы он стер все данные о компании, которую мы сегодня захватили. Хочет сделать так, будто этих людей никогда и не существовало — а файл переписать, чтобы не было никаких белых пятен.

Ковач медленно поднялся. Стол мешал, и Ковач с силой оттолкнул и стол и компьютер. Прочь с его дороги и плевать на все!

Он начал ругаться, вполголоса и нечленораздельно, без цветистых оборотов — просто молитва ненависти и гнева, выплескивающаяся кипящей струей изо рта человека, мозг которого — озеро раскаленной добела ярости.

— Кем же он нас считает? — уныло спросила Сенкевич. — Они ведь были на нашей стороне.

— Правильно, — вновь спокойно проговорил Ковач.

Он какое-то время смотрел на упавший компьютер, потом отключил блок питания, отправляя с таким трудом набранный файл на электронные небеса.

— Вот потому задница Ситтерсона пропала, если станет известно, что он сделал. — Ковач пожал плечами. — Что мы все сделали, если на то пошло.

— Они до сих пор находятся в камерах, — сказал Бредли. — Пленные. Не удивлюсь, если Ситтерсон намерен попросить нас избавиться от этой части улики. Ведь мы, бессовестные убийцы, как известно.

— Думаю, ублюдок не станет просить, — с горечью заметила Сенкевич. — Он приказывает.

— Верно, — сказал Ковач. — Верно. Ладно, нам предстоит решить проблему Ситтерсона.

Он поднял компьютер, аккуратно поправил стол.

— Сержант, — сказал он, — занесите в журнал, что мы воспользуемся сегодня ночью сухим доком — с полуночи до четырех, примерно так.

— Э, сэр? — сказал Бредли. — Сегодня вечером сломался главный водопровод. Я не уверен, что на базе достаточно воды.

Ковач пожал плечами.

— Ситтерсон обещал нам приоритет, — напомнил он. — Будем действовать исходя из этого.

— Есть, сэр, — сказал Бредли.

— Кто сегодня ночью дежурит в офисе Ситтерсона? — продолжал Ковач.

— Я еще не составил окончательный список, — спокойно ответил Бредли. — Все зависит от возложенных обязанностей.

— Двери в камеры открываются с пульта в кабинете Глиэра, — проговорил Ковач.

— Есть, сэр, — повторил Бредли. На лице Сенкевич проступила улыбка. — У меня полно недоделанной бумажной работы. С полуночи до четырех я там сам посижу.

— Держи кнопки наготове, — приказал Ковач. — Он вновь включил компьютер.

— Ситтерсону это не понравится, — сказала Сенкевич, сияя до ушей.

Ковач немного помолчал, глядя на своих десантников, которым доверял свою жизнь сотни раз.

— Да, — согласился он. — Но, знаешь, когда-нибудь Тоби Инглиш и я соберемся выпить вместе… А когда это случится, я не хочу глядя ему в глаза, рассказывать историю, которую сам никогда не хотел бы услышать.

Когда Бредли и Сенкевич ушли, Ник Ковач принялся набирать оперативный приказ, который будет загружен в шлемы его бойцов. Зеленые буковки мерцали на голограмме, но вместо них он видел то, что должно произойти ночью.

И он улыбался.

Джип, борта которого были раскрашены красно-белыми цветами Береговой Полиции, проехал мимо здания Правительства округа. Никто из патрульных не задержал взгляда на грузовиках, которые застыли над землей на пустынной площади.

Ковач перевел дыхание.

— Сокольничий шесть, — прошептал в наушниках шлема голос Бредли. — Они не хотят идти.

— Вытащи их! — огрызнулся Ковач, не заботясь о соблюдении приличий.

По главному проспекту базы Томаса Форберри продолжалось движение. Любое промедление со стороны Охотников за Головами, и кто-либо мог заинтересоваться, почему грузовики припаркованы в такой час перед штабом службы безопасности.

И кто-нибудь непременно получил бы правильный ответ.

— Готово, Сокольничий шесть, — ответил Бредли.

Они заранее подняли борта грузовиков, так чтобы нельзя было предположить, что внутри находится Сто Двадцать Первая рота противодействия в полном боевом снаряжении.

Также нельзя было предположить наличия в собственном грузовике Ковача тринадцати интернированных, которые вновь превратятся в жителей Вифезды, как только грузовики минуют Границу базы Форберри.

Если только все сработает.

— Альфа шесть Сокольничему шесть, — доложил Даниэло, чей взвод напряженно ожидал в своем грузовике на южной стороне площади. — Приближаются штабная машина и фургон.

— Сигнал принят, Альфа шесть, — ответил Ковач.

Офицеры постепенно разъезжаются после вечеринки в клубе. Возможно, дружелюбная, а возможно, и напротив, озлобленная пьяная братия, которой только и дай повод пристать к кому-нибудь. Например, к тому, кто осмелится припарковать грузовик на парадной площади.

— Сокольничий пять, — произнес Ковач, собираясь сказать Бредли, чтобы тот на время придержал пленников.