Тихоокеанский шторм (ЛП) - Шеттлер Джон. Страница 67

Жуткое столкновение с призрачным кораблем оказало странное влияние на всю технику на борту. Электроника работала с перебоями, а все цифровые системы отключились. Добрынин смог стабилизировать работу реактора, изолировав, наконец, источник ущерба до того, как ситуация стала критической.

Николин не мог уловить никаких радиосигналов, что, впрочем, никого не удивляло. Они все знали, что каждый раз, уходя от ужасов 1940-х, они оказывались в пустынном опаленном мире, мире теней, разрушений и стыда. Это было все, что осталось от того мира, который они знали, и у каждого в сердце все еще сидело какое-то скрытое сомнение в том, не был ли «Киров» как-то за это ответственен.

Адмирал Вольский пришел в себя, и, принял решение. На востоке лежали острова, которые он искал так долго — разбросанные тут и там райские уголки на вершинах подводных гор, окруженные чистыми сине-зелеными водами Тихого океана. Они прошли мимо Сан-Кристобаля у оконечности Соломоновых островов, Вануату, к северу от острова Фиджи, намереваясь пройти Самоа и достичь Таити.

Корабельные системы начали постепенно оживать. Энергетика снова работала стабильно. «Киров» словно медленно пробуждался от долгой и беспокойной ночи, дурного сна, преследовавшего их много недель. Хронометр показывал 28 августа, но у всех было разное мнение относительно того, какой это был день и какой год. Затем Николин внезапно доложил, что принимает слабый отдаленный сигнал!

— Что там, Николин? — Это была первая реакция высокоуровневой электроники корабля. Механические системы уже работали. На многих станциях пришлось перейти на ручное управление, пока усталые инженерные партии тщетно пытались устранить ошибки и перезапустить цифровые.

Самсонов приподнялся, опираясь на мускулистую руку, повернулся и подозвал Карпова.

— Товарищ капитан, БИЦ норма. Зеленые горят, ракеты норма, торпеды норма, все системы проверены. У нас снова есть зубы.

— Хорошо, но этого мало, — ответил Карпов. Для него было наиболее неприемлемо идти через эти воды без компьютеров, систем обнаружения и адекватного поражения целей.

Вскоре после первых признаков жизни, поданных аппаратурой Николина, внезапно начали постепенно оживать системы по всему кораблю. Добрынин доложил о том, что смог запустить автоматизированный комплекс управления реактором и сможет обеспечить нормальный ход. Роденко обнаружил, что радары малой дальности начали оживать, а затем внезапно запустился радиолокационный комплекс дальнего радиуса действия с активными фазированными антенными решетками. Гидроакустический комплекс Тарасова снова подал голос, вызвав улыбку на его лице.

Старшие офицеры собрались около поста Николина, пытавшегося настроиться на отдаленный сигнал. Услышат ли он снова бессердечный поток закодированных сообщений, передаваемых в боевых условиях? Затем раздался голос… Английский… С упавшими сердцами они впервые подумали, что снова оказались в беспощадных водах южной части Тихого океана 1942 года, что им было суждено встретиться, на этот раз, с американскими флотом, оставшись почти без боезапаса. Удача также, без сомнения, их покинула [78].

Затем радость Тарасова внезапно сменилась шоком и удивлением. Он снова запустил свой любимый сонар и начал, закрыв глаза, вслушиваться в голос моря, позволяя себе снова погрузиться в звуки и отдаленные ритмы. Ему казалось, что он стал похож на рыбу, плывшую вместе с кораблем на восток, ничего не зная о море вокруг, борясь с воспоминаниями о призрачном корабле и реальности собственной бесполезности. Теперь он снова обрел способность слышать, как Роденко видеть. Но то, что он услышал теперь, вызывало приступ страха. Он напрягся, вытянувшись прямо, переводя оживший ГАК в активный режим.

Карпов уловил краем глаза движение и быстро повернул голову, заметив напрягшегося гидроакустика.

— Наблюдаю цель… Подводная лодка! Четко наблюдаю подводную лодку, товарищ капитан! Дистанция минимальная! Две тысячи метров по курсу. Я полагаю, это американская…

— Боевая тревога! Торпедная атака! — Карпов отреагировал, словно напряженная пружина, внезапно выпустив на волю всю энергию, оставшуюся у него после прошлых боев. Подводная лодка! Еще одна проклятая подводная лодка! Они снова оказались в гуще событий, и, на этот раз, как они и опасались, это были американцы.

Раздался пронзительный сигнал тревоги, и уставшие люди по всему кораблю бросились по своим боевым постам после кратковременной передышки в тишине и пустоте открытого моря.

— Нельзя дать уроду шанса, — коротко сказал Карполв. — Самсонов, есть параметры? «Шквап» к пуску! Загнуть ему торпеду прямо в жопу, как только будет огневое решение! — Капитан бросился к БИЦ. Вольский последовал за ним, оставив Николина наедине со своей аппаратурой.

— Есть гидроакустический профиль! Фиксирую бортовой номер! — Громко доложил Тарасов.

Карпов собрался в единый кулак гнева.

— Передать параметры в БИЦ! Уничтожить ее прежде, чем она сможет атаковать! Самсонов, пуск по моей команде! — Его лицо имело убийственное серьезное выражение. Его собственный Бог войны действовал быстро, отключая предохранители и вводя параметры, готовя смертоносные суперкавитационные торпеды к пуску.

Но пока Карпов следил за подготовкой к пуску, его внезапно пробило собственным воспоминанием о том ужасном лице, образе Сандзи Ивабути, словно прошедшим прямо через него, о том самом жутком ощущении обреченности, которое он испытал, когда сознание другого человека коснулось него, об осознании безнадежности мира, в котором подобные люди оказывались свободны воевать друг с другом. И что-то прорвалось сквозь страх, отталкивая ощущение отчаяния — некое предупреждение, осторожность, тревога. Господи, подумал он, глядя как рука Самсонова потянулась к кнопке пуска. Его собственные руки задрожали, глаза широко раскрылись, а затем он внезапно схватил руку Самсонова и отвел ее в сторону.

— Стоп! — Крикнул он. — Отмена приказа!

Эти три слова прорвали завесу слепого гнева и страха, остановив инстинктивное желание уничтожить цель. Они захватили его сознание вместо первобытных инстинктов, будучи явлениями более высокого порядка, тем, благодаря чему человек поднимался над зверем — осознанию причин и способности к выбору [79]. Бортовой номер! Это означало, что гидроакустический профиль цели имелся в базе сигнатур!

Федоров также внезапно все понял. Бортовой номер! Они уже сталкивались с этой лодкой, и ее уникальные особенности гидроакустического профиля были сохранены в их базах данных. Это не могла быть американская подлодка из 1942 года. Значит, она была из другого времени. Но из какого?

— Бортовой номер? Тарасов, что это за лодка?

— Бортовой 722, товарищ капитан. Американская подлодка типа «Лос-Анджелес».

— Господи, — сказал Вольский. — Типа «Лос-Анджелес»? Это не может быть 1942 год. Мы переместились вперед, в мир, который когда-то знал этот корабль, и теперь он нашел давно потерянного друга.

— Или старого врага, — мрачно сказал Карпов, рука которого все еще застыла над кнопкой пуска, заметно дрожа от осознания того, что он едва не сделал или что ему предстояло сделать, если лодка окажется враждебной. Но осознание ситуации и здравый тактический расчет подсказывали ему, что лодка должна была заметить их уже давно, пока их системы обнаружения не функционировали, и начала тихо и скрытно подбираться к «Кирову» в манере, слишком типичной для старых времен Холодной войны. В ином случае она могла обстрелять и уничтожить их в те долгие часы беспомощности, но этого не случилось.

Федоров уже стоял у своего поста с книгой, спешно перебирая страницы. Обнаружив нужный момент, его глаза широко раскрылись.»?722: ударная подводная лодка «Ки-Уэст» типа «Лос-Анджелес», Марианская группа ВМФ США, порт приписки Апра-Харбор, остров Гуам».

С неожиданной энергией он склонился над Товаричем, сдвигая навигационные карты в сторону, чтобы достать то, что хранилось в ящике стола — газету, которую морпехи принесли из заброшенного бунгало на острове Малус. Он взял ее и бросился в БИЦ с горящими глазами.