9 дней падения (ЛП) - Шеттлер Джон. Страница 77

— Вот теперь немного больше смысла.

— Снижаются ниже 5 000 метров, — сказал Роденко. — Наверное, собираются пройти над нами.

— Скорее всего, — сказал Карпов. Тем не менее, по кораблю была объявлена воздушная тревога первого уровня, и Самсонов держал наготове ЗРК средней дальности «Клинок» и системы самообороны «Каштан». Карпов приказал капитанам двух других кораблей держать оружие в готовности, но не стрелять и позволить флагманскому кораблю разобраться с этим вопросом.

Накануне к его кораблям направились три американские цели. Тарасов доложил о подводной лодке, движущейся в сторону соединения, и спросил, что ему делать. Лодка сама дала ответ, выпустив две торпеды, прошедшие на большом расстоянии от корабля после того, как Карпов приказал совершить резкий поворот вправо. «Киров» быстро уничтожил лодку торпедой, сброшенной с Ка-40, осуществлявшего противолодочную оборону соединения. Известный своей фобией касательно подводных лодок, Карпов не намеревался терпеть любые потенциально враждебные подводные цели поблизости от своих сил. «Рэйзорбек» больше не выходила на связь.

Затем два эсминца, очевидно, поняв, что случилось, бросились к нему с явно враждебными намерениям. Их он тоже отправил на дно парой «Москитов-2». За ними пришли два быстроходных корабля, предположительно, крейсера, и Карпов задумался, что делать дальше. Он не хотел накалять ситуацию, но крейсера открыли огонь, и их снаряды начали падать у правого борта. Он ответил четырьмя П-900.

Он заявил, что американцы открыли огонь первыми, но все на мосту ощущали, что капитан не испытывал никаких душевных терзаний от случившегося. Карпов стал другим, не тем человеком, в которого превратился за долгие недели тесного общения с Федоровым и Вольским. Оба стали противовесом его мрачным амбициям, и ни одного из них не было на корабле. Остался только Золкин, но его мнение было проигнорировано. Где-то в голове капитана снова заиграла холодная логика — они не могли вернуться домой без стержня № 25. А значит, теперь это был их мир, и Карпов намеревался стать одной из крупнейших рыб в море — самой крупной.

Глядя на приближающиеся американские самолеты, он прекрасно осознавал исходящую от них опасность и все же задавался вопросом, атакуют ли они их. Память о напряденных моментах в конце июня 1941 года все еще была жива. Он вспомнил, как адмирал Вольский спокойно дождался появления первого самолета, не желая стрелять, и решил поступить точно так же. Один из крейсеров, который он атаковал накануне затонул, но все же он мог найти для себя успокоение. Он потопил три корабля и подводную лодку, что было явной провокацией, заслуживающей решительного ответа со стороны американцев. Но как они могут узнать, что это его корабли несут ответственность? Американцы вели поиск остатков японского флота. Сначала они будут осторожны, заключил он.

Другим краем сознания он полагал, что если собирается ввести свой небольшой флот в Токийскую бухту и начать переговоры, ему нужно продемонстрировать силу. «Малыш» Браун попался под ноги и поплатился за это. Однако Карпов не ожидал, что американцы выдвинут крупные морские соединения на север так быстро.

— Самолеты приближаются, — снова сказал Роденко. — Если нужно будет их атаковать, нужно задействовать «Каштаны».

— Спокойствие, товарищи офицеры, — сказал Карпов. — Они не стали бы атаковать нас всего пятью самолетами.

Они услышали приближающиеся самолеты, и Карпов поднял бинокль, предпочитая его оптическим системам «Железный дровосек». Самолеты, ревя моторами, шли на малой высоте. Все смотрели на капитана с явной обеспокоенностью по мере того, как шум становился все громче.

— Спокойно… — «Хэллкэты» пронеслись над ними, ревя большими звездообразными двигателями. Однако они не открыли огня.

Карпов улыбнулся, взял гарнитуру и вызвал «Орлан».

— Ну вот, Ельцин, — сказал он. — Полагаю, вы хорошо рассмотрели эти самолеты. Нашего историка с нами нет, но это были американские истребители времен Второй Мировой, и цели на юге — это быстроходная авианосная ударная группа. Если у вас имелись какие-то сомнения относительно нашей ситуации, это должно было их развеять.

Ельцин был убежден, но в его голосе ощущалась тревога.

— Я не уверен, что позволил бы им снова обойти нас, капитан.

— Я разберусь. Конец связи.

— Пошли на новый заход, — сказал Роденко. — Вероятно, хотят сделать снимки.

— Николин? — Карпов хотел знать, о чем говорили пилоты.

— Они будто очень удивлены, товарищ капитан. Что-то насчет линкорыта… А где орудия… Что-то о русских. Один говорит, что наш корабль слишком большой, чтобы быть русским.

Самолеты пошли на новый заход. И случилось это — одна из тех странных причуд судьбы, порождаемых эмоциями и случайностями. Молодой человека на борту «Адмирала Головко» занимал свое место на посту противовоздушной обороны. Система управления зенитным орудием имела ручное управление в качестве меры предосторожности на случай отказа основной цифровой системы управления, которая не была задействована. Оператор не видел никаких признаков того, что орудие реагировало на приближающиеся цели по показаниям радара, и сделал естественный вывод, что орудие не было включено. Поэтому он решил отследить приближающиеся самолеты в качестве тренировки. Фактически, это был всего третий раз, когда он отрабатывал свои действия на боевом посту, что делало его таким же сырым, как и система. Во всех этих случаях в орудия не подавались снаряды, так что он отрабатывал стрельбу воображаемыми очередями.

И даже это была стрельба по плавучим буям на воде. На этот раз все было намного интереснее. Когда «Хэллкэты» пошли на второй заход, он навел прицельную сетку на самый левый самолет, взял его на сопровождение, а затем нажал на спуск, полагая, что система была выключена.

Система была включена.

АК-630М, сдвоенное зенитное орудие системы Гатлинга [129] выдало струю красно-оранжевого пламени, разорвавшую самолет, рухнувший в море клубком обломков.

— Господи! Они сбили Билли!

— Сукин сын! Набор высоты! Набрать ангел-десять и правый разворот! — Ведущий, лейтенант Том Хейли, сходил с ума. — Кто-нибудь рассмотрел этого урода?

— Флаг с синим косым крестом на белом фоне, — раздался ответ. — Это ведь не японцы, лейтенант?

— Я у них такого не видел, а это было всего несколько дней назад. И в любом случае, это не наши. Так что вариантов мало. Должно быть, это русские [130], как нам и сообщили. Либо же японцы подняли чужой флаг, пытаясь скрыться.

— Русские? За каким чертом им в нас стрелять?

— Да чтоб я знал. Но в одном я уверен — нам нужно отплатить тем же.

— Чертовски верно, сэр!

Билли Уоттс был его ведомым и приятелем последние полгода, и мысль о том, что он был сбит при простом облете цели, была невыносима. Он вытянулся и наклонился вперед со злостью в глазах.

— Давайте угостим их из «Браунингов». Один заход, затем домой.

— Понял тебя, «Комета», — раздался ответ. Прозвище Хэйли было очевидным [131]. — За Билли!

— Кто открыл огонь?! — Рявкнул Карпов с красным от злости лицом, увидев, как американский самолет рухнул в море.

— Похоже, что «Головко», товарищ капитан, — сказал Роденко. — Из АК-630.

— Николин! Вызовите Ряхина. Я ему голову откручу за это! — Но прежде, чем Николин смог это сделать, стало ясно, что самолеты пошли на новый заход. Карпов повернулся наводя резкость в бинокле.

— Не делайте этого, — выдохнул он.

— Не думаю, что на этот раз они хотят его сфотографировать, — сказал Роденко, и капитан понял, что он был прав.

— Твою мать! — Карпов понимал, что должен был действовать. — «Каштан» к бою! Самсонов — сбить их прежде, чем подойдут на дальность стрельбы! — Он не мог допустить, чтобы четыре самолета обстреляли его корабли из пулеметов.