Прилив победы - Дрейк Дэвид Аллен. Страница 52

Веселая уверенность этого пожилого человека тут же превратилась в роковую мрачность. Они с Маврикием обменялись взглядами.

Два истинных пессимиста, пришедших к соглашению в вопросе несовершенства Вселенной.

— Конечно, потом последует катастрофа. — Аббу удовлетворенно потряс густой бородой. — Полный крах. Пушки не прибудут вовремя. Атака с моря жалко провалится, большинство твоих новых судов будут беспомощно дрейфовать или сразу же потонут. А твоя армия умрет голода перед стенами города.

— У Бароды нет стен, — спокойно заметил Велисарий. — Пушки, которые мы разгружаем, в основном предназначаются для того, чтобы остановить любые суда, идущие с подкреплением. Это если они вообще придут. Хусрау со дня на день должен вступить в пустыню Хач. Кто знает? Может, уже вступил.

Аббу не успокоился.

— Персы! Атакующие из пустыни? К сегодняшнему дню половина из них — это белеющие на солнце кости, Запомни мои слова, римский полководец. Нам судьбой предначертана ранняя могила.

Велисарию пришлось приложить усилия, чтобы не улыбнуться. Отличное настроение Аббу было заразительным. После многих лет работы бок о бок со старым разбойником Велисарий прекрасно знал, что уверенность Аббу прямо пропорциональна его ворчливости. Мрачный и недовольный Аббу — это человек, полный уверенности. Веселый Аббу, который легко отмахивается от всех опасностей, — это человек, загнанный в угол и ожидающий скорой смерти.

— Иди, Аббу, — рассмеялся Велисарий. — Очисти мне дорогу от малва.

— Вот это! — Арабский разведчик повернулся, направляясь к своему коню. — Вот это! Единственное, что пройдет, как запланировано!

В течение минуты или около того Аббу собирал своих людей. Не прошло и десяти минут, как сотни легковооруженных арабов — со многих судов — уже исчезли в темноте. Они передвигаются быстрее любой легкой конницы на земле, и можно не сомневаться, что они обрушатся на все войска малва, которые застанут в Бароды и или убьют их, или загонят в порт.

Когда последний всадник растворился в пурпурном мраке едва зарождающегося дня, Велисарий повернулся к Маврикию.

— Итак? Где твои предсказания о катастрофе?

Маврикий заворчал себе под нос.

— Аббу все сказал. Добавить нечего.

Теперь цокот был значительно тяжелее. На палубу выводили боевых римских лошадей, рядом шли тяжелогруженые катафракты, сводившие их на берег.

Казалось, лицо Маврикия стало менее мрачным. Или, возможно, стал ярче свет?

— Хотя все может оказаться и не так плохо. Аббу всегда был пессимистом. Не исключено, что после поражения нам удастся с боем прорваться через горы и, может, десятая часть армии останется в живых.

К тому времени, как Велисарий увидел Бароду, город уже полыхал. И полыхал яростно — гораздо сильнее, чем должен гореть город, построенный в основном из глины.

— Наши пушки никак не могли это сделать, — заметил Маврикий.

Велисарий покачал головой. Он остановился на небольшом возвышении — правильнее сказать, горке сухой грязи — и прислушался. Он не видел римского флота, но слышал звуки канонады.

— Хотя звучит неплохо, — тихо сказал он. — Не думаю, что флот понес значительные потери.

Он стоял и слушал еще минут пять. И только один раз за все это время он различил в общем гуле более глубокий рев одного из осадных орудий малва, предназначенных для защиты гавани. И даже он звучал как-то странно. Слега приглушенно, словно…

— Они используют мелкую картечь, — сказал Григорий. Командующий артиллерией, выгружавшейся сейчас в Дельте, сопровождал Велисария и Маврикия. — Похоже ты был прав, командир. Они берегут заряды для чего-то еще.

Велисарий прекратил прислушиваться к пушечному и стал изучать Бароду. Большая часть города была не видна, окутанная дымом. Но тут и там он различал глинобитные дома городских окраин.

Бароду не окружали стены. Но жилые кварталы были плотно застроены, здание прилегало к зданию так, что они казались единой стеной. Более того, насколько мог разглядеть Велисарий, ни в одной из наружных стен не было предусмотрено окон. Это могло быть результатом сознательного планирования, но Велисарий подозревал, что дело только в цене. Население Бароды было многонациональным и по большей части непостоянным. Поэтому в городе строилось наиболее простое и дешевое жилье.

Велисарий порылся в седельных вьюках и извлек подзорную трубу. Затем начал изучать переулки, ведшие к внутренней части города. Он по-прежнему почти ничего не видел. Переулки были узкими и извилистыми, и взгляду Велисария открывались только отдельные их участки. Не нужно говорить, что они были заполнены мусором. Только одна из улиц — и Велисарий ее изучал — позволяла рассмотреть хоть что-то внутри города.

Внезапное прекращение пушечного огня, возможно, связанное с легким изменением направления ветра, позволило полководцу услышать звуки, доносящиеся из самого города. Крики.

— Ты был прав, — повторил Григорий.

Велисарий сжал челюсти. Как только Григорий начал говорить, Велисарий увидел первые признаки движения в городе. Четыре человека, одетые в лохмотья, — две женщины и двое детей, так ему показалось — бежали по одному из переулков. Пытались выбраться из Бароды.

Пока Велисарий наблюдал, одна из женщин покачнулась и упала. Мгновение он думал, что та просто подвернула ногу. Вывихнула лодыжку или сломала кость, судя по тому, как она извивалась на земле. Ее лицо искажала гримаса. Велисарий ничего не слышал, но уверен, что она кричит…

Он не сразу заметил стрелу, торчащую из ноги женщины. Через пару секунд еще одна стрела попала ей между ребер. Теперь он слышал крик.

Когда женщина упала, остановился один из детей. Он колебался, оглядывался назад, пока другая женщина не схватила его и не побежала прочь.

Слишком поздно. В переулке появилось трое солдат. Сразу же в поле зрения оказался и жрец Махаведы. Он что-то кричал. Когда солдаты оказались около раненой, один из них остановился, чтобы полоснуть ее по горлу мечом. Яркая артериальная кровь окрасила грязную серую стену ближайшего здания.

Два других солдата продолжали преследовать вторую женщину и детей. Беглецы уже практически выбрались за пределы города.

У себя за спиной Велисарий услышал, как выругался один из телохранителей. Это был Приский — он отличался великолепным зрением и ему не требовалась подзорная труба, чтобы следить за происходящим.

— Может, нам удастся… — неуверенно сказал катафракт.

До того как Велисарий успел покачать головой, у него в сознании прозвучал голос Эйда: «Нет! Нет! Город — смертельная ловушка!» Велисарий вздохнул. Он опустил трубу и повернулся.

— Мне очень жаль, Приский. Мы не можем так рисовать. Эти пожары устроили малва, а не мы. Это сделано преднамеренно. Они всегда знали, что не смогут удержать Бароду при серьезной атаке. По крайней мере, пока мы контролируем море. Поэтому они применяют тактику выжженной земли. И, как я и боялся — и ожидал, — эта тактика включает и уничтожение населения.

Он повернулся назад, заставляя себя наблюдать за происходящим, хотя не видел оснований использовать подзорную трубу. Двое солдат догнали убегающую женщину и детей уже за чертой города. Блеснули клинки. Солдаты, сбавив темп, трусцой побежали к своему третьему товарищу и жрецу, ожидающим у входа в переулок. Воссоединившись, они отправились назад, внутрь города.

Они напоминали Велисарию трупоедов, копающихся в отбросах в поисках еды.

— Проклятые твари! — рявкнул Приский. — Но подождите, когда вы сами попробуете уйти…

Катафракт оглядел открывающуюся глазам панораму. Казалось, зрелище его удовлетворило.

Уже видны были колонны римских войск, марширующие по ровной местности. Некоторые из них шли маршруту Велисария и его группы. Однако большинство рассеялось по территории. В течение нескольких часов Барода будет окружена римской армией.

— Никаких пленников, — проворчал Приский. Потом сурово, почти гневно посмотрел на полководца.