Дипломаты в погонах - Болтунов Михаил Ефимович. Страница 14

Михельсон возвращается в Россию. Его назначают командиром бригады, потом Александр Александрович возглавляет лейб-гвардии Московский полк. Во время Первой мировой войны он – генерал для поручений при начальнике Генерального штаба.

На смену Михельсону в начале 1911 года в Берлин приезжает полковник Павел Базаров. Ему уже 40 лет. Почти всю службу провел в разведке. После окончания Михайловского артиллерийского училища командовал ротой, служил помощником старшего адъютанта штаба Виленского военного округа. Потом судьба распорядилась так, что Павел Александрович оказался в разведке: сначала – младшим делопроизводителем Военно-ученого комитета, далее – помощником столоначальника Главного штаба.

Следующий этап в служебной карьере – Русско-японская война. Базаров – в Маньчжурской армии, в управлении генерал-квартирмейстера, занимается тем делом, которое он знает и любит, – разведкой. Работает умело и вполне успешно и потому получает повышение по службе. Павел Александрович – штаб-офицер управления генерал-квартирмейстера при главнокомандующем на Дальнем Востоке, а после окончания войны – в Главном управлении Генштаба.

Германия для него страна уже знакомая. За эти годы он успел побывать в командировке в германском городке Касселе, якобы для совершенствования знаний по немецкому языку. И вот теперь он военный агент Российской империи в Берлине.

Откровенно говоря, зря надеялась немецкая контрразведка вместо неуемного Михельсона получить тихого паркетного дипломата. Базаров был разведчиком до мозга костей.

В начале 1912 года он докладывает в Главное управление Генерального штаба: «Создавшаяся в Европе политическая группировка держав, желание закончить организацию своих сухопутных вооруженных сил и достичь наиболее выгодного соотношения морских сил заставили Германию пойти почти до предела возможных уступок. Между тем политическая обстановка… пока мало изменилась.

…Что касается вопроса о выгодности для Германии начать войну до зимы или во время военной и приграничных областях России (тревоги), то она заслуживает несомненный интерес. Ввиду большей привычки немцев к холоду по сравнению с французами и, наоборот, большей выносливости французов по отношению к жаре немцам выгоднее начать кампанию в зимнее время года.

В общем совокупность имеющихся в настоящее время признаков приводит к заключению, что Германия усиленно готовится к войне в ближайшем будущем.

Более чем вероятно, что начало военных действий последует именно со стороны Германии».

В конце того же 1912 года полковник Павел Базаров даже называет сроки будущей войны. «Весьма возможно, что к концу будущего 1913 года или к началу 1914 года, – пишет он в Петербург, в Главное управление Генерального штаба, – когда лихорадочная деятельность по военной и морской подготовке Германии будет в главных чертах закончена… настанет критический момент, когда и общественное мнение, и армия, и стоящие во главе государства лица придут к сознанию, что в данное время Германия находится в наиболее выгодных условиях для начала победоносной войны».

Что ж, тут, как говорится, ни убавить ни прибавить, полковник Базаров не ошибся, он попал в точку.

Однако и его дни пребывания в Германии были сочтены. Обстановка характеризовалась резким нарастанием военной угрозы. Военные агенты подвергались самому жесткому давлению со стороны спецслужб Германии.

Чертежник из главного инженерного управления, который продал Базарову план крепостей Пихлау и Летцен, был провален. После ареста он сознался, что работал на российского военного агента.

Полковник Павел Базаров немедленно убыл в отпуск, после которого получил новое назначение – штаб-офицером для поручений управления генерал-квартирмейстера при Верховном главнокомандующем.

Свою лепту в дело разведки вероятного противника вносили и морские агенты Российской империи в Германии – капитан 2 ранга князь Александр Долгоруков, лейтенант Борис Бок, капитан 2 ранга Евгений Беренс. Летом 1914 года морской агент в Нидерландах капитан 1 ранга Михаил Римский-Корсаков был одновременно назначен на ту же должность и в Германии. Но увы, началась Первая мировая война, и вступить в свои обязанности он не успел.

Морские агенты имели соответствующее образование: Долгоруков окончил морское училище, Римский-Корсаков – морское училище, артиллерийский офицерский класс, а также гидрографический отдел Николаевской морской академии, Бок – морской кадетский корпус, Беренс – также морской кадетский корпус и штурманский офицерский класс.

Все служили во флоте: Долгоруков – на фрегате «Дмитрий Донской», на крейсере «Память Азова», Римский-Корсаков – на канонерской лодке «Бобр», на эскадренном броненосце «Пересвет», командовал учебным судном «Верный» и эсминцем «Лейтенант Зацаренный», Бок был участником известного заграничного похода на крейсере «Паллада».

Главная их задача – сбор сведений военно-морского характера, в частности наблюдение за составом боевого и строящегося флота противника, а также военно-морских баз и верфей.

В июле 1913 года поверенный в делах в Берлине Броневский сообщит в письме министру иностранных дел России Сазонову: «Недели две тому назад морской агент при императорском посольстве предпринял небольшое путешествие по германским островам Северного моря. Так как там теперь купальный сезон в полном разгаре… то путешествие имело целью, не возбудив ничьих подозрений, дать возможность беспрепятственно собрать ряд интересных сведений относительно обороны этой части германского побережья».

Совершил это весьма полезное «купальное путешествие» военный агент Евгений Беренс.

Однако, как писал в журнале «Русский инвалид» в 1908 году известный военный теоретик офицер Главного управления Генерального штаба Александр Свечин, «в процессе изучения мирной и вооруженной борьбы с соседом тайная разведка составляет только небольшую часть работы. Агентурные данные об армии, технике и крепостях соседа недостаточны для уверенной работы в мирное и военное время. Нужно прислушиваться к биению государственной и общественной жизни…».

И морские агенты прислушивались. Надо отдать должное, делали это весьма профессионально. Вот пример. В январе 1912 года морской агент капитан 2 ранга Евгений Беренс отправил начальнику Морского Генерального штаба князю Ливену интересное донесение. Написать его мог только хороший аналитик, глубоко изучивший политику европейских стран, в частности Британии и Германии, и учитывающий все самые сложные нюансы этой политики.

О чем, собственно, шла речь в донесении? Да о том, что правительство Великобритании стремится поддерживать свое превосходство над Германией по боевым кораблям в пропорции 2:1. Казалось бы, какие далекоидущие выводы из этого можно сделать? Британия всегда заботилась о превосходстве своего флота над другими, неспроста она получила звание «владычицы морей».

Однако морской агент за этими цифрами увидел нечто большее, чем простое желание превосходства. «…Англия надеется, – сообщал он, – что вызываемые этим путем расходы на вооружение окончательно возмутят и без того обременят налогами население Германии». Далее он говорит о «здешних социалистах, настроенных пока националистически». Но они переменят окраску и при поддержке недовольных групп населения откажутся от дальнейшего соревнования с Англией. «Ввиду этого англичанам важно, – считает Беренс, – чтобы их усиление было лишь ответом на германское, ибо тогда у германского правительства отпадет самый важный аргумент оправданий расходов. Такая перспектива дает Англии надежду, что при дальнейших попытках Германии тягаться с ней она непременно потерпит фиаско, не выдержав одновременно усиления армии и флота, и это, по расчету Англии, должно случиться не позже конца 1913 года, к какому времени и следует ожидать падение адмирала Тирпица и возможности так или иначе сговориться с Германией, не теряя вместе с тем ни своего мирового положения и не рискуя безопасностью…» В конце агент добавляет очень важное «если»: «Если только, конечно, не случится крах, если Германия предпочтет насильственным путем разрешить вопрос».