Сталин перед судом пигмеев - Емельянов Юрий Васильевич. Страница 12

И все же хотя сходство многих сторон христианства и марксистского учения облегчало переход Иосифа Джугашвили, как и других учеников Тифлисской семинарии, к участию в революционном социалистическом движении, между религией и теорией Маркса – Энгельса были полярные различия. Религия покоилась на вере, учение Маркса – на научном доказательстве. Религия считала, что целью верующего является забота о его душе и подготовка к вечной жизни, а задача марксизма сводилась к решению выхода из мирских проблем путем переустройства общественной жизни. Религия призывала верующих смиренно нести свой крест, а марксисты звали на революционную борьбу. Марксисты осуждали религию как орудие идейного порабощения масс, а религия осуждала марксизм за проповедь неверия в Бога.

Несмотря на столь радикальный поворот в своем мировоззрении, последующие события показали, что Иосиф Джугашвили не сожалел о сделанном выборе, так как нашел в марксистском революционном движении ответы на жизненные вопросы, которые представлялись ему главными. В революционной деятельности он увидел возможность реализовать свои жизненные цели и идеалы.

О том, что привлекло его лично в марксистской революционной партии, можно понять из содержания небольшой статьи, написанной Джугашвили в 1907 году и посвященной памяти товарища по партии Георгию Телия. В ней Джугашвили перечислял качества, которыми обладал покойный и которые, по мнению автора, «больше всего характеризует социал-демократическую партию, – жажда знаний, независимость, неуклонное движение вперед, стойкость, трудолюбие, нравственная сила».

Еще до исключения из семинарии и поступления на работу в обсерваторию в августе 1898 года Иосиф Джугашивили вступил в «Месаме-даси». С этого времени началась его жизнь в революционной партии. Выступая перед рабочими Тифлисских железнодорожных мастерских в 1926 году, Сталин назвал весь период своей революционной деятельности с 1898-го по 25 октября 1917 года «школой революционного ученичества». Знания и опыт, обретенные им в ходе своей почти 20-летней революционной деятельности, можно сравнить с получением университетского образования. Эта «школа» стала для Сталина «университетом революции».

Вспоминая начало своей партийной работы, Сталин говорил, как он в 1898 году «впервые получил кружок из рабочих железнодорожных мастерских». Из достижений своей прежней жизни, оказавшихся пригодной для жизни в партии, он признавал лишь одно: «может быть, я был тогда немного больше начитан». Сталин весьма скромно оценивал свое тогдашнее место в революции, считая, что «как практический работник, я был тогда, безусловно, начинающим». Он видел в тифлисских рабочих своих учителей, способных ему дать практические уроки классовой борьбы. Он уверял, что «в сравнении с этими товарищами я был тогда молокососом… Здесь, в кругу этих товарищей, я получил свое боевое, революционное крещение. Здесь, в кругу этих товарищей, я стал тогда учеником от революции… Моими первыми учителями были тифлисские рабочие».

Позже в своей беседе с писателем Эмилем Людвигом Сталин говорил, что он вступил в революционное движение, когда он «связался с подпольными группами русских марксистов, проживавших тогда в Закавказье. Эти группы имели на меня большое влияние и привили мне вкус к подпольной марксистской литературе». Известно, что среди политических ссыльных из центральной России в Тифлисе в это время находились В. К. Курнатовский, М. И. Калинин и С. Я. Аллилуев, которые также оказали большое влияние на становление Иосифа Джугашвили как революционера-марксиста.

Вскоре после вступления в «Месаме-дасе» Иосиф обратился к руководителю этой организации Ною Жордании, чтобы тот поручил ему ведение пропаганды в одном из рабочих кружков. Однако вождь грузинских социал-демократов, будучи старше Джугашвили на восемь лет, счел, что тот еще слишком молод и неопытен для такой работы и посоветовал ему еще поучиться. Вежливо поблагодарив за совет, Иосиф вскоре стал вести революционный кружок, к огромному неудовольствию Жордании.

К этому времени внутри «Месаме-дасе» стали заметны противоречия между ее «ветеранами» во главе с Жорданией и «новичками» во главе с Кецховели, Цулукидзе и Джугашвили. Как это часто бывает, «ветераны» отстаивали сложившиеся методы работы, а «новички» настаивали на новых, более смелых решениях. Дерзание молодости помогало им преодолевать неизбежные трудности превращения в профессиональных революционеров.

Решив действовать самостоятельно, Джугашвили лишился ценной методической помощи «ветеранов». Однако он постарался компенсировать ее отсутствие смелостью и уверенностью в пропаганде азов социалистической теории.

Одним из первых выступлений Иосифа Джугашвили перед широкой аудиторией явилась его речь в ходе подпольной маевки в 1900 году под Тифлисом, которую он организовывал вместе с Вано Стуруа, Ладо Кецховели и другими членами «Месаме-даси». Содержание произносившихся там речей неизвестно, но, судя по всему, ораторы призывали рабочих к борьбе в защиту своих прав и против эксплуатации. Под влиянием деятельности социал-демократов рабочие Тифлисских железнодорожных мастерских в середине 1900 года выступили против снижения заработной платы и неоплачиваемых сверхурочных работ, и 1 августа 1900 года началась их забастовка, к которой присоединились рабочие ряда других предприятий Тифлиса. Однако власти приняли жесткие меры для подавления стачки: более 500 забастовщиков было арестовано. В это время любое подобное выступление сурово наказывалось как тяжкое преступление.

Избрав путь революционной борьбы, Иосиф Джугашвили также поставил себя вне закона. Если, читая книги, запрещенные Тифлисской семинарией, он мог ссылаться на то, что подобных запретов не существует ни в одной другой семинарии России, то, занявшись пропагандой революционных идей среди рабочих Тифлиса, он нарушал законы империи и не мог рассчитывать на снисхождение к нему властей.

Российская полиция имела богатый опыт обнаружения и преследования таких нарушителей закона. Поэтому неудивительно, что, несмотря на конспирацию, о противозаконной деятельности наблюдателя обсерватории Иосифа Джугашвили стало известно тифлисской жандармерии. В ночь на 22 марта 1901 года в его отсутствии на квартире Иосифа был произведен обыск. В отчете жандармского ротмистра Рунича от 23 марта говорилось: «Принимая во внимание, что… служащий наблюдателем в физической обсерватории Иосиф Джугашвили ведет сношения с рабочими, принадлежит, весьма возможно, к социал-демократам… постановил привлечь названного Иосифа Джугашвили и допросить обвиняемым по производимому мною… исследованию степени политической неблагонадежности лиц, составивших социал-демократический кружок интеллигентов в г. Тифлисе». Однако жандармерии не удалось задержать Иосифа Джугашвили, – узнав об обыске, он скрылся и перешел на нелегальное положение, на котором он находился до 1917 года, за исключением того времени, когда он был под арестом, в тюрьме или в ссылке.

Некоторое время Иосиф скрывался в Тифлисе. 22 апреля 1901 года он принял участие в организации массовой демонстрации, намеченной как празднование Первого мая. Многие ее участники были задержаны полицией, но Иосиф избежал ареста. Вскоре он покинул Тифлис и переехал в Баку. Еще в 1900 году в Баку прибыл друг Джугашвили Ладо Кецховели, который организовал там подпольную типографию, известную среди революционеров под конспиративным названием «Нина». Здесь размножали «Искру», печатали работы Маркса, Энгельса, руководителей международной и российской социал-демократии. Вскоре под руководством Ладо Кецховели было налажено издание первой нелегальной социал-демократической газеты на грузинском языке «Брдзола» («Борьба»). Многие статьи в первых номерах газеты были написаны Иосифом Джугашвили.

В своей статье «Российская социал-демократическая партия и ее ближайшие задачи», опубликованной во втором (ноябрьском) и третьем (декабрьском) номерах 1901 года «Брдзолы», И. Джугашвили описал эволюцию рабочего и социал-демократического движения России от борьбы за удовлетворение отдельных требований и кружковое изучение марксизма до развертывания политической борьбы. Автор статьи утверждал, что от стачек рабочее движение переходит к уличным демонстрациям как к более высокой стадии борьбы. Он считал, что «уличная агитация – смертный приговор» для властей. И. Джугашвили писал, что «уличная демонстрация… вовлекает в движение большую массу населения, сразу знакомит ее с нашими требованиями и создает ту благоприятную широкую почву, на которой мы можем сеять семена социалистических идей и политической свободы».