1937. Большая чистка. НКВД против ЧК - Папчинский Александр. Страница 19

Но, похоже, ни хитроумные интриги в высоких сферах, ни массовый террор в Москве и области уже не могли спасти положение Заковского. Привыкший к почти бесконтрольным действиям в Ленинграде, он явно перегнул палку, да и не уловил того, что после январского пленума ЦК власти стали косо смотреть на излишне ретивых энтузиастов террора.

14 апреля 1938 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление «О т. Заковском», по которому последний был освобожден от обязанностей заместителя наркома внутренних дел СССР. Причину снятия объяснили тем, что в работе УНКВД Ленинградской области выявился ряд серьезных недостатков, как то: «…переписка заключенных с волей… создание дутых дел; засоренность аппарата УНКВД шпионскими элементами, которые работали до последнего времени, несмотря на имеющиеся ни них компрометирующие материалы» [126]. ЦК ВКП(б) пришел к мнению – Заковский на данное время не может, как руководитель чекистского аппарата, пользоваться политическим доверием.

Первые звонки о возможном падении Леонида Михайловича появились еще в конце 1937 года, когда из Ленинграда пришли данные о бытовом разложении начальника областного УНКВД (пьянки с участием женщин сомнительного поведения). В Центре хорошо помнили о том, чем закончилось «заглядывание на дно бутылки» у предшественника Заковского (Медведя), а потому Ежов добился перевода Заковского в аппарат НКВД, надеясь, что здесь под его личным контролем тому удастся изжить эти вредные привычки [127].

Но вероятнее всего наркому внутренних дел так и не удалось удержать на коротком поводке ретивого Леонида Михайловича. С ним пришлось расстаться. В бумагах Ежова в качестве «…примера прегрешений Заковского встречается без расшифровки упоминание о его разговорах о Сталине» [128]. Возможно, до вождя народов дошли какие-то нелицеприятные высказывания Заковского на пьяную голову, что и могло стать тем малым камешком, вызвавшим окончательное падение заместителя наркома внутренних дел.

Бесповоротное крушение Заковского началось 20 апреля 1938 года, когда он был снят со всех должностей и переведен начальником строительства Куйбышевского гидроузла НКВД. При снятии ему было заявлено, что он должен своей работой на новом месте восстановить полное к себе доверие. Но наш герой увидел в отставке главное: началось крушение его карьерного пути. Плохим знаком стало и то, что заместителем к нему в Куйбышев (ныне г. Самара) был направлен А.К. Залпетер, разделивший судьбу своего «старшего товарища».

Строительство Куйбышевского гидроузла было передано НКВД СССР по постановлению СНК и ЦК ВКП(б) от 10 августа 1937 года и преследовало цели «…дальнейшей электрификации центральных районов европейской части СССР, осуществления широкого орошения Заволжья и улучшение судоходных условий по реке Волге» [129]. Планировалось строительство плотин, гидростанций и шлюзов на Самарской Луке у Куйбышева и различных оросительных сооружений Заволжья. Одновременно возводились вспомогательные электростанции, дороги, жилища, ремонтные базы, велась заготовка местных строительных материалов. Бараки Самарского ИТЛ НКВД заполнялись так называемым троечным контингентом заключенных – осужденными рабочими и крестьянами из Пензы, Горького, Тамбова, Ульяновска, Оренбурга, Мордовии, Чувашии, Средней Азии и Казахстана. Для решения этих задач к январю 1938 года в Самарлаге было собрано около 16 тысяч заключенных.

Строительство ГЭС на Самарской Луке находилось на личном контроле у самого Сталина. Он на встрече с руководством строительства в конце 1937 года «…дал ряд конкретных практически весьма ценных указаний, в частности, определил мощность турбин… которые должны быть поставлены на будущей гидроэнергетической станции» [130].

Направляясь в Куйбышев, Заковский уже знал, что в работе лагеря «…отсутствует организационное начало, недостаточна и производственная дисциплина на местах, отсюда самотек в работе, недостаточно используются в строительстве механизмы (экскаваторы и различные машины)». Хозяйство строительства находилось в плачевном состоянии, условия содержания заключенных «…являются неудовлетворительными, а в отдельных случаях совершенно нетерпимыми (нехватка жилья, строительство бараков ведется крайне медленно, большинство заключенных проживает в брезентовых палатках, не хватает инструмента, топоров, пил, лопат)» [131]. В лагере фактически отсутствовала охрана, охранные функции были возложены на самих заключенных.

Перед деятельным Заковским предстал широкий фронт работ. Но сам факт назначения сюда на руководство лица в звании комиссара госбезопасности 1-го ранга вызывал злорадные усмешки как самих заключенных, так и мелкого лагерного начальства, всем было ясно, что Заковский «сгорел» и дни его сочтены… Заковский уже был в Куйбышеве, а в Ленинграде по инерции продолжалось разбирательство с «вредителями» из ОТБ, аресты по этому делу продолжались до ноября 1938 года. Только 23 февраля 1938 года выездная сессия Военной коллегии Верховного суда СССР в Ленинграде приговорила к высшей мере наказания девятнадцать человек бывших специалистов, потратив на каждого по двадцать минут слушания. Одним из последних приговор был приведен в исполнение в отношении старого чекиста, заместителя директора ОТБ Я.Я. Петерсона – он был расстрелян 27 апреля [132]. Едва душа несчастного рассталась с бренным телом, как по какому-то мистическому предопределению пришел час и его палача: 28 апреля Заковский был арестован…

Как упавшая с вершины горы глыба увлекает за собой вниз мелкие куски породы, так падение Заковского означало крушение для многих его друзей и сослуживцев. Теперь прежняя близость к нему по Сибири, Белоруссии и Ленинграду становилась лишним поводом для подозрений и ничего хорошего не сулила. Весна 1938 года стала роковой для многих. А.К. Залпетер был арестован одновременно со своим «шефом». Еще раньше, 14 апреля, в Москве взяли Н.Е. Шапиро-Дайховского.

В один день с Заковским был арестован и К.Я. Тениссон, бывший нарком внутренних дел Карелии, работавший к тому времени в ГУЛАГе НКВД. В конце 1937 года в Смоленской области местные чекисты арестовали конторщика артели инвалидов Оскара Межсарга. Последний на допросе заявил, что в 1918—1919 гг. он был завербован латвийской охранкой, среди агентов латвийской полиции был и будущий нарком внутренних дел Карелии. Чуть позднее на коллегу Заковского дал показания и бывший начальник УНКВД по Калининской области А.Н. Гуминский, указав следствию на него как на участника контрреволюционной организации в Белоруссии.

Ордер на арест Тениссона подписал лично первый заместитель наркома М.П. Фриновский. Уже в день ареста Тениссон дал собственные показания «…о своей работе в латвийской охранке». Позднее к ним прибавились и показания об участии в «…правотроцкистской организации в Карелии» и о том, что «…по заданию врагов народа он тормозил разоблачение активных участников этой организации, на которых имелись материалы в аппарате НКВД Карелии» [133]. До суда Тениссон не дожил, в сентябре 1938 года он умер в Бутырской тюрьме «…при явлениях сердечной недостаточности».

Чуть позднее в Ростове-на-Дону был снят, арестован и приговорен к смерти начальник местного Управления УНКВД Г.А. Лупекин. Мягко, почти с повышением был удален из органов М.А. Волков-Вайнер – его назначили заместителем наркома путей сообщения к Л.М. Кагановичу, а через год арестовали и расстреляли. В.Н. Гарина отправили из Ленинграда в Карелию начальником Сорокского железнодорожного лагеря, где он в апреле 1940 года то ли умер, то ли покончил с собой в ожидании неизбежного ареста. В ноябре 1938 года застрелился комендант Московского Кремля В.Ф. Рогов.