Еще один шанс. Три президента и кризис американской сверхдержавы - Бжезинский Збигнев Казимеж. Страница 38

И последнее по порядку, но не по значению: Соединенные Штаты просто не выполнили свои обязательства, взятые ими в 2002-м в Монтеррее, «предпринять конкретные усилия, чтобы существенно повысить уровень помощи, оказываемой развитию». В то же время Соединенные Штаты держат под крепким контролем Всемирный банк на том основании, что являются его крупнейшим донором, и весьма сдержанно отнеслись к программе ООН «Тысячелетне развития», ставящей целью снижение глобальной нищеты, голода и болезней. Несмотря на официальную риторику о «сострадании». Соединенные Штаты, исходя из определения размера экономической помощи по уровню дохода на душу населения, остаются одним из наименее щедрых доноров для беднейших стран мира. (Мало утешает и то, что богатая нефтью Россия в этом отношении выглядит еще хуже. С другой стороны, активность Китая, наоборот, возрастает.)

Учитывая все это, неудивительно, что глобальное отчуждение Америки и распространившиеся в мире сомнения в лидерстве Буша постоянно растут. Одно весьма знаменательное явление происходит совсем близко от нас: в Латинской Америке усиливается связь между развитием демократии и ростом антиамериканских настроений. В прошлом наиболее интенсивные проявления массового антиамериканизма в основном ограничивались странами с коммунистическим режимом кастровского типа или националистическим режимом церонистского типа В последнее время, однако, массовая политическая активность и Латинской Америке приняла формы популистской демократии, а Соединенные Штаты стали мишенью для социального, экономического и политического недовольства. Две страны Латинской Америки с самым многочисленным населением уже открыто выражают свое возмущение американской политикой. Это Бразилия, недовольная тупиком «раунда Дохи», и Мексика, выступающая против иммиграционной политики США и обоюдоострых последствий заключения Североамериканского соглашения о свободной торговле, особенно для сельского хозяйства Мексики. Скоро популистская инфекция может распространиться на Центральную Америку и все карибские государства.

Эти негативные международные тенденции еще более усиливаются из-за алармистского тона внутренних заявлений администрации Буша по поводу новых глобальных вызовов терроризма. Она решила нагнетать атмосферу всеобщего страха перед лицом неясной и непредсказуемой угрозы. В прошлом президенты Соединенных Штатов во времена национальной опасности стремились проявить твердую решимость и создать атмосферу уверенности. Так было после Перл-Харбора и в худшие моменты холодной войны, когда ядерное столкновение (сознательно начатое или возникшее вследствие технологического сбоя) могло в течение нескольких часов привести к гибели более 150 миллионов человек.

Современная угроза терроризма даже не приближается к такому уровню. И все же, столкнувшись с возможностью опасных, но единичных актов терроризма, Буш счел нужным объявить себя президентом «военного времени». Этот официальный шаг разжег в обществе тревогу и произвел на свет великое множество «экспертов» по терроризму, занимающихся апокалипсическими предсказаниями. Средства массовой информации состязались чуть ли не в ежедневном изобретении различных ужасных сценариев. В результате стойкость национального духа превратилась в одержимость страхом. С распространением настроений, свойственных осажденному гарнизону, Америка рискует превратиться в общество людей, боящихся выйти из дома, изолированных от всего мира. Национальная традиция гражданских прав и способность стать примером воодушевляющей уверенности в достоинствах демократии пошли на спад.

В качестве третьего глобального лидера Джордж У. Буш не понял исторического момента и всего за пять лет опасно подорвал геополитическое положение Америки. В поисках политики, основанной на иллюзии, что «мы теперь империя и, когда мы действуем, мы создаем нашу собственную реальность», Буш вверг Америку в состояние опасности. Европа все больше отчуждается от нас. Россия и Китай стали более уверенными и действуют более скоординированно. Азия отворачивается от нас и самоорганизуется, в то время как Япония спокойно размышляет о том, как лучше обеспечить свою безопасность. Латиноамериканская демократия становится популистской и антиамериканской. Ближний Восток раскалывается и находится на грани взрыва. Мир ислама разжигают поднимающиеся религиозные страсти и антиамериканский национализм. Опросы общественного мнения во всем мире показывают, что американская политика вызывает опасения и даже становится объектом презрения.

Отсюда вытекает, что следующий американский президент должен будет предпринимать монументальные усилия, чтобы восстановить легитимность Америки в качестве главного гаранта безопасности, и вновь направить Америку по общему пути, ведущему к решению социальных проблем мира, который уже политически пробудился и не поддается имперскому доминированию. Арнольд Тойнби в своем классическом исследовании истории отнес причины падения империй в конечном счете к «самоубийственному управлению государством» их лидерами. Спасительным шансом Америки может быть то, что в отличие от императоров президенты Америки, включая катастрофических неудачников, ограничены восемью годами пребывания в должности.

6. После 2008-го(и второй шанс Америки)

Каждый из трех глобальных лидеров сам определил свое предназначение: Буш Первый был полицейским, полагавшимся на силу и законность, чтобы сохранить традиционную стабильность; Клинтон был адвокатом социального благоденствия, рассчитывавшим использовать глобализацию для достижения прогресса; Буш Второй был человеком действия, воспользовавшимся возникшими в отечестве страхами, чтобы вести войну против сил зла, провозглашенную из-за возникших реальностей им самим.

Каждый президент, таким образом, по-своему исходил из побуждений американского народа, реакция которого увеличивала силы или слабости лидера. Каждый мог эффективно выступать в роли глобального лидера, только если его ощущение исторического момента совпадало с инстинктивным ощущением американского народа и если (хотя это очень трудно определить) его представление о глобальном вызове совпадало по духу и по сути с происходящими в мире политическими и социальными изменениями. Вывод, который следует из этого, является поэтому косвенной оценкой способности Америки осуществлять эффективное глобальное лидерство в течение длительного периода.

Более трех десятков лет назад выдающийся французский политолог и историк Раймон Арон в своей монументальной работе «Имперская республика» писал о роли Америки в мире:

«Национальные интересы Соединенных Штатов не будут располагать к себе или вызывать лояльные чувства до тех пор, пока они в целом не будут восприниматься как соответствующие международному порядку, порядку как силы, так и закона… Вполне разумно сожалеть о прошедшем времени, когда хладнокровная и аморальная дипломатия была лишь изощренным средством влияния и искусством управления. В XX столетии сила великой державы снижается, если она перестает служить идее (курсив наш)».

Последняя фраза имеет очень большое значение. Сегодня функция глобального лидерства требует глубокого понимания духа времени в условиях мира, насыщенного событиями, интерактивного, мотивируемого неясным, но все более общим ощущением преобладающей несправедливости в условиях жизни. Возрастающая интенсивность политических эмоций может быть либо направлена в конструктивное русло, либо будет использована демагогами и фанатиками в глобальном огне конфликтов В эпоху, наступившую после окончания холодной войны, Америка может быть решающим фактором, определяющим, какая из этих двух тенденций возобладает. Поэтому пришло время, когда необходимо дать оценку, насколько удачно действовала сверх держава Америка на мировой сцене в период с 1990 года, руководимая ее тремя первыми глобальными лидерами.

Как Америка руководила?