Жестокий континент. Европа после Второй мировой войны - Лоу Кит. Страница 38
д) Лицам, помеченным свастикой, не разрешается находиться или ходить через общественные сады, парки или леса, заходить в парикмахерские, рестораны, места развлечений любого рода, особенно театры, кинотеатры, лектории и др.; также им не разрешается пользоваться прачечными, химчистками и гладильными. Делать покупки этим лицам разрешено исключительно с 11 до 13 и с 15 до 16 часов. В случае несоблюдения указанных временных рамок и покупатель, и продавец понесут одинаковое наказание. Для обращений к властям таким лицам установлено время между 7.30 и 8.30 во всех конторах.
е) Лицам, помеченным свастикой, не разрешается находиться вне дома после 20.00.
ж) Все лица старше 14 лет с пометкой D в своих регистрационных удостоверениях должны немедленно – самое позднее в течение двух дней – явиться в контрольный комитет Праги-12, чтобы получить нагрудные знаки и регистрацию. Те, кто не явится в установленные сроки и будет обнаружен без предписанного нагрудного знака, получат суровое наказание, как это делали нацистские власти в подобных случаях. Такое же наказание ожидает и тех, кто будет оказывать любое содействие этим лицам или общаться с ними с любой целью.
з) Все лица с пометкой D в своих регистрационных удостоверениях должны безотлагательно явиться в комитет по расследованиям независимо от того, получили они или нет временное удостоверение о свободе передвижения и т. д. Одновременно они должны составить список с указанием всего своего имущества и подать его вместе со всеми своими ценностями куратору государственного имущества округа Прага-12 наряду со сберегательными книжками и банковскими или иными депозитами, если таковые имеются. Они должны сообщить о наличии, и если есть, то в какой форме, капиталовложений, предоставив должное подтверждение. Далее они должны сдать все радиоприемники вместе с разрешениями на них. Любые финансовые сделки запрещены и не имеют юридической силы. Немцы не имеют права на запасы табака, и им не разрешено курить в общественных местах или во время работы.
Граждане, рабочие, трудящиеся! В соответствии с законами нашего правительства мы будем проводить должные чистки и установим порядок по крайней мере в нашем районе. Поэтому помогайте нам сделать Винограды своим районом как можно скорее.
Эти меры временные и будут действовать до депортации всех этих людей.
Такие заявления немецкое правительство воспринимало абсолютно серьезно и было осаждаемо большими группами населения, которые предпочитали видеть себя жертвами, а не исполнителями зверств. Эти убеждения имели политические последствия еще долго в XX в. и потом.
Так как лагеря для перемещенных лиц, пользовавшиеся самой дурной славой, находились не только в Чехословакии, но и в Польше, именно на эту страну мы и должны обратить теперь наше внимание.
В феврале 1945 г., после того как Красная армия углубилась в территорию Германии, был обнаружен заброшенный трудовой лагерь в Згоде под Светочловице, небольшом провинциальном городе на юго-западе современной Польши. Желая осуществления возмездия, польская полувоенная служба общественной безопасности (UBP) приняла решение открыть его заново как «карательный лагерь». Тысячи местных немцев были арестованы и отправлены туда на исполнение трудовой повинности. Местному населению объявили, что в Згоде находится лагерь только для нацистов и немецких активистов. Однако на деле там мог оказаться почти любой. Более того, наряду с бывшими нацистскими узниками там находились люди, арестованные за членство в немецких спортивных клубах, отсутствие при себе документов, а иногда вовсе беспричинно.
Такие пленные, попадая в лагерь, скорее всего, могли догадаться, что их ожидает. Лагерь был окружен забором, находящимся под высоковольтным напряжением, на котором висели зловещие знаки, изображающие череп со скрещенными костями, со словами «опасно для жизни». По словам очевидцев, эти сообщения подкрепляли мертвые тела, висящие на проводах. Пленников встречал у ворот начальник лагеря Саломон Морель и обещал показать «что такое Освенцим», или, издеваясь, говорил: «Мои родители, братья и сестры были отравлены немцами газом в Освенциме, и я не успокоюсь, пока все немцы не получат справедливое наказание». Во время войны Згода был лагерем-спутником Освенцима: чтобы усилить эту связь, кто-то нацарапал надпись Arbeit macht frei [1] над его воротами.
Мучения начинались немедленно, особенно для всякого, заподозренного в принадлежности к нацистской организации. Членам гитлерюгенда приказывали лечь на землю, а охранники топтали их либо заставляли петь нацистский партийный гимн Horst Wessel Song [2], подняв руки, а в это время охранники били их резиновыми дубинками. Иногда Морель швырял пленных одного на другого до тех пор, пока их тела не образовывали огромную пирамиду; он бил их табуреткой или приказывал узникам избивать друг друга на потеху охранникам. Время от времени пленных отправляли в камеру наказаний – подземный бункер, где их заставляли часами стоять по грудь в ледяной воде. Особые события отмечались дополнительными избиениями. В день рождения Гитлера, например, охранники вошли в блок № 7 – барак для тех, кого подозревали в принадлежности к нацистской партии, – и начали избивать ножками от стульев. В День Победы Морель взял группу узников из блока № 11 для еще одного избиения в честь праздника.
Условия, в которых были вынуждены жить узники, были умышленно нечеловеческие. Лагерь вмещал всего лишь 1400 человек, но к июлю в нем содержались уже более чем в три с половиной раза больше узников. В момент наибольшего наплыва заключенных в лагере были интернированы 5048 человек. Всех их – немцев либо «фольксдойче» – за исключением 66 человек, плотно набили в семь деревянных бараков, в которых кишели вши. Они не получали пищи в достаточном количестве, не имели возможности помыться. Пищевой рацион обычно урезала жадная лагерная охрана, которая конфисковывала и продуктовые посылки, присылаемые озабоченными родственниками с воли. Две трети этих людей ежедневно отправлялись в местные угольные шахты, где иногда работали буквально до смерти. Подозреваемые в принадлежности к нацистам из блока № 7 не ходили на работу, но находились под неусыпным надзором со стороны охранников из UBP внутри лагеря. Когда разразилась эпидемия тифа, больных узников не изолировали, а оставили в переполненных бараках. В результате уровень смертности быстро подскочил вверх, по словам одного узника, работой которого было хоронить мертвых, «ежедневно умирали до двадцати человек».
Каждого, кто пытался спастись из этого ада, немедленно отбирали для особого «разговора». Герхард Грушка, 14-летний немецкий мальчик, попавший в этот лагерь, стал свидетелем наказания, назначенного одному из беглецов, который имел несчастье быть пойманным. Звали беглеца Эрик ван Калстерен. Когда его привели назад в барак, группа охранников избила его кулаками и прикладами, в то время как остальные заключенные должны были смотреть. По словам Грушки, это было одно из самых жестоких избиений, которые он когда-либо видел: «Эрик… вдруг вырвался от охранников и взобрался на нары. Четверо кинулись за ним сзади и стащили его в центр помещения. Было видно, что они чрезвычайно раздражены такой попыткой сопротивления. Один из них принес из угла железный лом; в том углу у нас стоял бак, в котором мы приносили себе еду. Пропущенный через обе ручки бака лом облегчал переноску, когда тот был полный. Теперь же он стал орудием пытки. Охранники брали его по очереди и били Эрика по ногам с несдерживаемой яростью. Как только он упал на землю, они стали пинать его ногами, поставили снова на ноги и вновь принялись бить железным ломом. В отчаянии Эрик умолял своих мучителей: «Пристрелите меня, пристрелите меня!» Но они били его еще сильнее. Это была одна из самых страшных ночей в Згоде. Каждый из нас думал, что нашего товарища по несчастью убьют».