История германского фашизма - Гейден Конрад. Страница 60

Розенберг выступил с резкими возражениями. Все это, заявил он, — гуманитарный демократизм; подобные аргументы порождают «третий пол»; а что касается древних германцев, то для них мужское руководство было чем-то само собою разумеющимся, мы видим это на примере Зигфрида, Бальдура и Локи. Женщина должна вносить в немецкую жизнь лирику, мужчине же принадлежит «архитектоническое» руководство.

Хадлих нашла эту антитезу слишком красивой и слишком бессодержательной. Она утверждала, что мужчины в партии — «безнадежно ориентализированные национал-социалисты, так как угнетение женщины проистекает из еврейского духа».

Розенберг резко ответил, что взгляды Хадлих — это сданный в архив дарвинизм; а впрочем, «в свое время» будет опубликовано определенное мнение партийного руководства по женскому вопросу.

Все эти споры являются частью общей борьбы между точкой зрения свободы для всех и идеей гегемонии расы. Здесь в микрокосме национал-социалистической партии отражается великая борьба нашего времени. Вещий пророк Геббельс пытался нахлобучить на эти споры широкую шапку штурмовика. «В нашем лагере, — сказал он в 1925 г., — возгорится идейная борьба между националистами и социалистами, и лишь из ее результата родится национал-социализм в его окончательном виде».

Чтобы удержаться на своей позиции, Гитлеру нельзя было выступать арбитром во всех этих неулаженных в лоне партии спорах. Он не в состоянии был истребить оппозицию как таковую, но он мог дать ей в зубы, как только она их покажет. А она не замедлила это сделать. В Германии началось в то время широкое политическое движение — борьба против уплаты так называемых компенсаций бывшим государям. В действительности это была борьба против консервативных сил, не тронутых революцией; с помощью легальных средств, допускаемых новым государством, эта борьба могла бы стать завершением революции: республика находилась тогда на вершине власти, президент маршал Гинденбург салютовал ее флагу, немецкая национальная оппозиция управляла с помощью закона о защите республики и через несколько лет даже торжественно подтвердила изгнание бывшего кайзера. Движение против уплаты «компенсаций» нашло приверженцев также среди национал-социалистов в северной Германии.

Особенно горячился и протестовал против уплаты компенсаций д-р Отто Штрассер. Он требовал, чтобы национал-социалисты тоже приняли участие в плебисците. Это стало той петлей, с помощью которой Гитлер удавил северонемецкую оппозицию.

14 февраля в Бамберге состоялась конференция главарей партии. Из северной Германии приехали только Штрассер и Геббельс — у прочих якобы не хватило денег на дорогу. Руководители областных организаций выполняли тогда свою партийную работу еще безвозмездно; они выезжали в другие места только в том случае, если могли надеяться сколотить себе средства на проезд денежными сборами на собраниях. Гитлер уже мог быть щедрее по отношению к себе, да и не только по отношению к себе; руководители организаций Тюрингии, Саксонии и Баварии легко могли приехать в Бамберг, лежащий между этими тремя провинциями.

Гитлеру не стоило большого труда нанести поражение защитникам экспроприации государей. Это была их ахиллесова пята. Агитация против государей, заявил он, покоится на лжи; экспроприируйте сначала «государей» биржи, денег, торговли. Чтобы прикрыть свою борьбу против экспроприации государей, национал-социалисты внесли в рейхстаг предложение, первый параграф которого гласил: «Безвозмездно отчуждается на благо общества все состояние князей банков и биржи, иммигрировавших в Германию с 1 августа 1914 г., восточных евреев и прочих представителей других национальностей, затем также прирост имущества, последовавший с этого момента в результате наживы на войне, революции, инфляции и дефляции».

Кроме приведенного выше главного возражения у Гитлера было припасено еще несколько пустых, но благозвучных «мотивировок». Мы, заявлял он, не намереваемся давать государям то, что не принадлежит им, но не следует также отнимать у них то, что им принадлежит, «так как мы стоим на почве права». Никто, продолжал он, не в праве заключать из этого о пристрастии нашей партии к монархии; вопрос о форме государственного управления имеет такое же второстепенное значение, как вопрос о цвете солдатских мундиров.

Это было не очень почтительно по отношению к монархам, но фактически помогло Гитлеру справиться с фракцией сторонников экспроприации. Месяц спустя партийное руководство открыто декретировало: «Члены национал-социалистической партии должны воздержаться от участия в инсценированном евреями плебисците».

Надо полагать, в северной Германии вряд ли было известно в то время, что Гитлер 9 ноября намеревался довести до конца свой путч с помощью баварского кронпринца. Там была известна только официозная партийная версия — легенда, будто Гитлер должен был предупредить монархический государственный переворот. Так или иначе отказом от плебисцита Гитлер отстранил свою партию от участия в самом мощном народном движении, имевшем место в Германии со времени революции. В основном это движение было враждебно государям, но в нем отчасти сказалось также возмущение верноподданных, разоренных инфляцией, — таких людей было немало; Гитлер мог бы привлечь их в свою партию, выступая за экспроприацию, но он отказался от этого.

Итак, северонемецкая оппозиция была убита при помощи королевского скипетра. Ганноверское «сотрудничество» было распущено. Однако Гитлеру не удалось заставить Штрассера отречься и по другим пунктам. Штрассер остался при своем тезисе, что не следует смущать умы и сердца национальной молодежи антибольшевизмом, лишенным правильного инстинктивного чутья. Это, заявил он, — можно сказать, классический пример искусной работы капитализма: ему удается запрячь в свою борьбу против антикапиталистического большевизма и такие силы нации, которые не имеют ничего общего с капиталистической эксплуатацией.

Гитлер резко возражал: тот, кто, совершенно не понимая нынешней России, высказывается сегодня в пользу германо-русского союза, упускает из виду, что подобный союз означает немедленную большевизацию Германии. Гитлер высказывался за союз с Италией; вообще, по его мнению, на первый план во всей внешней политике должен стать вопрос о союзах. Южный Тироль не должен играть никакой роли, вопрос о нем не должен мешать возможности соглашения с Италией. Все равно, отвоевание южного Тироля силой — утопия, так как слишком много пришлось бы поставить на карту для этой цели. Никаких сентиментальностей! Кроме того Муссолини — железный человек, свергнувший демократический режим и заслуживший этим ненависть масонов всего мира.

Мы видим: все это — чисто академические споры. Правда, для Гитлера это были вопросы величайшей важности, но в то время они не могли иметь другого практического значения кроме того, что приукрашивали склоку на бамбергской конференции. В конце концов главной целью Гитлера было разбить северогерманскую оппозицию. Это было достигнуто не только формальным роспуском ганноверского «сотрудничества»; еще важнее было то, как это произошло. Дело в том, что Геббельс перешел на сторону Гитлера. Он примкнул к Гитлеру, Федеру, Штрейхеру; Штрассер остался совершенно один. Геббельс, извлеченный на свет божий Штрассером, поступил с последним точно так же, как сам Штрассер год назад поступил с Грефе. С тех пор Геббельс и Штрассер ненавидят друг друга. Господство Гитлера в партии до осени 1932 г. — впрочем, с течением времени оно становилось все более шатким — покоилось на вызванных им раздорах между Штрассером и Геббельсом.

В Бамберге ликвидирована была партия заговорщиков, замышлявших дворцовый переворот в национал-социалистической партии. Но Штрассер продолжал борьбу. Если Гитлер употребляет теперь все силы, чтобы упрочить финансовое положение своего партийного центра, то оба Штрассера пытаются наверстать упущенное и создают с этой целью свое собственное издательство. Со времени ганноверской конференции имелось предложение руководителя померанской окружной организации, профессора грейфсвальдского университета Валена, которому принадлежал ряд газет «фелькише» в северной Германии. Братья Штрассеры оба обладали некоторыми средствами, они купили у Валена его задолжавшееся издательство и основали 1 марта 1926 г. в Берлине «Кампф-Ферлаг» (издательство «Борьба»), в котором с течением времени стало выходить пять национал-социалистических газет. Главной из них была еженедельная «Берлинская рабочая газета», она редактировалась Отто Штрассером и отличалась несколько тяжелым стилем. Вопреки названию издательства, эта газета скорее поучала читателя и вызывала его на размышления, чем звала к борьбе; разносторонностью своего содержания и своей порядочностью она, однако, была на голову выше, чем «Фелькишер беобахтер».