Империя коррупции. Территория русской национальной игры - Соловьев Владимир Рудольфович. Страница 8

Но как только эти люди пришли в экономику и стали заниматься делом, которое им было поручено, они сразу стали задавать вопрос: «А это у нас факультатив?» Ну хорошо, даже если предположить, что и вправду факультатив и они за это ничего не получают – или получают пять копеек, – все равно немой вопрос в обращенных на вас глазах остается. Звучит он так: «Ну и? Ну мы же тратим свое время. Благодарность за это когда-нибудь придет?»

Конечно, благодарность должна была приходить. И проявляться она должна была не только в виде конкретных денег, а на начальном этапе – в виде всего лишь понимания, что вот есть государственные деньги, есть конкурсы, тендеры и тому подобные мероприятия, так почему же не доверить своим, порядочным ребятам, которые точно не враги, а прибыль не направить на финансирование сложных политических структур?

Тем не менее фактически мы все равно имеем дело с политическими назначенцами, которые заодно еще получили всю полноту возможностей коммерческой структуры, и для решения политических задач подход Путина был абсолютно оправдан. Но его изъяны и недостатки более чем очевидны. Важно отметить, что за все годы, прошедшие с момента установления рыночных отношений в России, не были заложены основы уважения к частной собственности. Этого не произошло ни при Горбачеве, ни при Ельцине. Какие бы лозунги при этом ни провозглашались, в реальности частная собственность выглядела более чем условной – в самом деле, смешно говорить о частной собственности, когда купленные олигархами суды лишали людей их копеек, если это было угодно богатому заказчику.

Итак, друзья Путина стали притчей во языцех. Если посмотреть на колоссальный рост их благосостояния, то можно только порадоваться за то, насколько у них все хорошо. Интервью Владимира Владимировича трем федеральным каналам, в котором он четко сказал, что задача – не просто взять и уволить министра, а заставить его работать, наглядно отражает его сильные стороны, которые в какой-то момент времени начали обращаться в свою противоположность.

Преданность друзьям, умение прощать ошибки, страстное желание заставить команду работать, бесспорно, являются положительными качествами. Кроме того, нет сомнений, что Путина сложно назвать мстительным человеком. «Как же так, как же так?» – вероятно, закричат сейчас фанаты Ходорковского, но я приведу обратный пример. Уж насколько Яковлев сложно себя вел во времена гонений на Собчака – и то Путин ни разу не опустился до личной мести. Замечу, кстати, что крайне наивно считать, будто в случае с Ходорковским все дело было в личной мести. Попытка сейчас нарисовать образ святого и нежного агнца крайне далека от исторической правды, а стремление зачислить Ходорковского в демократический стан и вовсе выглядит бредом. По крайней мере, когда сам Михаил Борисович, будучи еще на свободе, высказывал свои политические воззрения, ни малейшего демократического ощущения его слова никогда не создавали.

Тот факт, что преданность Путина друзьям и искреннее желание заставить людей на местах работать приводят к обратному результату, показывает, что, к сожалению, иногда друзья Путина оказывают ему самому медвежью услугу. Подобным образом можно расценить, например, поступок Алексея Леонидовича Кудрина, который во время поездки в Вашингтон осенью 2011 года высказывал перед журналистами критические замечания в адрес будущего правительства и рассуждал о своем желании или нежелании там работать, что действительно являлось нарушением дисциплины и субординации. Этим демаршем и последовавшим за ним публичным пикированием с президентом Медведевым Кудрин поставил премьер-министра в крайне неудобное положение, поскольку в данной ситуации Путин был вынужден как бы выбирать между государственным долгом и личными привязанностями. Здесь его выбор всегда очевиден и всегда однозначен, поэтому предвидеть реакцию Путина на описанные события было крайне легко.

Опять-таки, можно вспомнить долгие дружеские отношения Владимира Владимировича с генералом Виктором Черкесовым и его женой и заметить, что в момент резкого столкновения Черкесова с Николаем Патрушевым и Сергеем Ивановым Путин принял соломоново решение, в результате которого все трое потеряли свои позиции. В ходе же дальнейшего развития событий, в зависимости от внутренних обстоятельств, вновь обретенные участниками недавнего конфликта позиции были неравновесны и неравнозначны. Очевидно, что Путин уж точно никому лично не мстил и не пытался добить ни оппонентов, ни друзей, в какой-то момент времени позволивших себе решение или высказывание, которые, по мнению премьер-министра, могли бы поставить его в сложное положение. Но увы, зачастую имеет место трагическое несоответствие уровня личной ответственности Путина и уровня личной ответственности его друзей, которые считают, что дружба с ним – скорее индульгенция, чем обязательства.

Глава 4

Важный момент, который не следует упускать из виду, заключается в том, что феодальный принцип кормления всегда вступает в конфликт с капиталистическим принципом священности и неприкосновенности частной собственности. По большому счету, это две противоположные системы. После отказа от социалистической системы российское общество столкнулось с реальной необходимостью существовать в разностороннем и сложном юридическом поле. Как следствие, Думе приходилось принимать новые законы, что, в свою очередь, должно было привести к появлению органов, надзирающих за этими законами и защищающих право собственности – то есть судов. Да, конечно, суды в России были всегда. Но никогда на них не падал такой объем работы, а главное, никогда их деятельность не была под таким пристальным наблюдением.

Что же показало пристальное наблюдение за деятельностью судов? То, что ее нельзя пускать на самотек. Хорошо, что в России не действует англо-саксонское право, а то вдруг, не дай бог, здесь стал бы работать прецедент! Это же какой ужас! Ведь тогда получается, что решение, принятое где-нибудь в Ханты-Мансийске за большие или небольшие деньги либо бывшее попросту ошибочным, оказалось бы вдруг законом для всех остальных. Нет уж. У нас по двум абсолютно одинаковым делам могут быть вынесены два принципиально разных решения суда. И не надо искать в этом логики – надо искать суть.

Начало этому явлению положили веселые юноши 90-х годов, позже получившие название олигархов, которые гуляли по России, как по буфету. Осознав всю силу судебных решений, они пользовались этим самым отсутствием прецедентного права налево и направо, скупая на корню все подряд. Именно поэтому абсолютно безнадежной выглядела бы попытка на территории, где основным экономическим игроком был пресловутый ЮКОС, выиграть у того же ЮКОСа хоть одно судебное дело, или попытка судиться с «Лукойлом» на земле «Лукойла» – список можно продолжать. Доходило до смешного: в арбитражных судах существовали отдельные судьи, специализировавшиеся на конкретных коммерческих структурах. И конечно, процент побед у этих коммерческих структур был удивительно высок.

К концу периода президентства Бориса Ельцина судебная система оказалась полностью отдана в лапы олигархам. В какой-то момент времени Кремль осознал, что с этим придется бороться, и решил, что в сложившейся ситуации навести порядок в стране невозможно. Необходима какая-то реально независимая судебная система. Но в России часто бывает так, что на смену одному рабству приходит другое рабство, освобождающее от первого, после чего система как раз и становится по-настоящему независимой.

Очевидно, что Путин, придя к власти и начав борьбу с колоссальной продажностью подавляющего большинства судебных работников, мог доверять только тем, кого еще академик Сахаров называл образцом неподкупности, – то есть представителям правоохранительных органов. Поэтому в администрацию президента было делегировано большое количество доросших до генералов сотрудников, единственной, пожалуй, задачей которых было курирование судебной системы. Понятно, что свою волю они могли транслировать только путем донесения до сознания отдельных судей. Притом сложность работы с судами заключалась еще и в том, что даже если, скажем, председатель суда либо руководитель состава был осведомлен о позиции государства, это могло ничего не значить. Олигархи, не стесняясь, платили такие сумасшедшие деньги боковым судьям, что зачастую очевидно противоправные и продажные решения проходили даже против воли Кремля.