Смерть в рассрочку - Сопельняк Борис Николаевич. Страница 99

— Да, я говорил о возможности покушения на Сталина и Кагановича, — заметил он. — Но это не значит, что я собирался это сделать. Подчеркиваю, я говорил лишь о возможности бросить бомбу в ложу Большого театра, но никакой бомбы у меня не было. Да и это я молол спьяну. Мы же вечно были поддатыми и работали полупьяными. А спьяну чего не брякнешь!

Судья этому не поверил. Но полотеры, видимо, отстаивая честь своей профессии, все как один, заявили, что без стакана за работу не принимались, а потом добавляли по ходу дела. Виноградов в этом был одним из главных закоперщиков.

Весьма своеобразный способ защиты выбрал Прокофий Воропаев.

— С меня спрос маленький, — сказал он. — Я человек контуженый. У меня постоянно болит голова. Ну, прямо раскалывается! А этот следователь, как его, Милов, кажется, допрашивал двадцать пять часов подряд. Башка у меня чуть не взорвалась, вот я и подписал все то, что он настрочил в протоколе.

Но самая мерзкая и самая характерная для тех времен история произошла с Василием Орловым. Помните одного из достойнейших питомцев пионерской организации Павлика Морозова, который из идейных побуждений заложил отца? Так вот Морозов по сравнению с Орловым — не более чем жалкий щенок.

Судите сами. Отец Василия — Андрей Орлов когда-то был довольно-таки крепким крестьянином, но обрушившаяся не деревню коллективизация в мгновенье ока превратила его в полунищего бедняка. Пришлось податься в Москву и умолять земляков пристроить хоть куда-нибудь. Земляки вняли мольбам и взяли его в бригаду полотеров. Надо сказать, что эта работа не из самых легких — даже здоровенный деревенский мужик поначалу к концу смены валится с ног. Попривыкнув, с ног не валится, но пота проливает столько, сколько не снится никакому токарю.

И вот на эти, заработанные потом деньги, Андрей Орлов ставит на ноги сына. Василий оканчивает школу, потом — институт, сам становится преподавателем, а затем и директором филиала Учетно-экономического комбината. Само собой разумеется, он был активным комсомольцем, а потом — примерным членом ВКП(б). В принципе, ничего зазорного в этом нет: нормальный жизненный путь многих крестьянских детей. Но вот что настораживает: в 1930 году с разрешения ОГПУ Василий приобретает револьвер системы браунинг. Зачем преподавателю экономики револьвер? И почему ОГПУ дает разрешение на приобретение этого револьвера? Не думаю, что все вузовские работники той поры имели право разгуливать с браунингами в кармане…

Как бы то ни было, Василий оказался в одной компании с отцом и его друзьями-полотерами. И, знаете, что ему вменялось в вину? Недоносительство на отца. Если во время следствия Василий держался более или менее достойно, то на суде он предстал во всей красе типичного комсомольско-партийного выкормыша. Когда ему дали слово, он прежде всего заявил:

— За десять лет партия и комсомол научили меня не считаться с личными интересами, поэтому я расскажу все, что знаю. Моя ошибка в том, что я не придал должной классовой оценки тем словам, которые слышал от отца и его друзей. Теперь я эту ошибку исправлю. И мой отец, и его ближайший друг Калистрат Фролов, в прошлом, кстати, эсер, были сторонниками буржуазно-демократической республики, где основной фигурой, как известно, является частный предприниматель. Из чего следует, что у них преобладали кулацкие настроения. Не скрывали они и своего отношения к Октябрьской революции, которую рассматривали как обман крестьянства, как захват власти кучкой большевиков. Кроме того, они оба были сторонниками Учредительного собрания. Я уж не говорю о том, как мой отец осуждал коллективизацию! Она для него была, что острый нож.

…Переведем-ка дух и вдумаемся в то, что сказал Василий. Как видите, ошибку молодости сынок исправляет истово: ведь за любое из выдвинутых обвинений можно схлопотать самое суровое наказание. Уж кто-кто, а он, экономист с браунингом ОГПУ, это прекрасно понимает. А то, что он закапывает в могилу отца, не имеет никакого значения: партия и комсомол учили его не считаться с личными интересами. И он не считался…

— Никита Щукин и мой отец не раз говорили, что всех коммунистов «надо подавить», что у власти либо жиды, либо грузины. Жидов, мол, надо прогнать в Палестину, а с грузинами «разобраться». А еще они мечтали о войне. Они были уверены, что если на Советский Союз кто-нибудь нападет, то крестьянство обязательно поднимет восстание и тогда советская власть рухнет.

И так далее, и тому подобное… Велеречив был Василий, многословен и, как учила партия, абсолютно беспринципен. Кошмар, мерзость и гадость — если вдуматься во все это. Ведь все эти Морозовы, Орловы и иже с ними — самый типичный и самый распространенный продукт той эпохи, той бурной деятельности на ниве воспитания, которую вела партия, а вместе с ней комсомол и пионерская организация.

Между тем, судебное заседание близилось к окончанию… После небольшого перерыва подсудимым зачитали приговор. Как и следовало ожидать, Василия Орлова, а вместе с ним и Захара Ефимова приговорили к пяти месяцам исправительно-трудовых работ, но с учетом предварительного заключения из расчета трех дней за один, из-под стражи освободили в зале суда. Зато отец Василия — Андрей Иванович — получил десять лет, столько же влепили Калистрату Фролову и Михаилу Леонову. Остальным дали от двух до семи лет. Керенского и Журавлева вообще оправдали, а вот Тимофея Жунина, Прокофия Воропаева и Василия Виноградова приговорили к высшей мере наказания. В ту же ночь они были расстреляны.

Прошло двадцать пять лет… Одни полотеры умерли в лагерях, другие, отсидев свой срок, ушли в мир иной из-за болезней, а вот Гавриил Дудкин, отмотавший в лагерях шесть лет, выжил и обратился с жалобой, в которой просил его дело пересмотреть и в соответствии о законом реабилитировать. Заместитель военного прокурора Московского военного округа Мартынов обращается с соответствующей просьбой в Верховный суд и в январе 1961 года Пленум Верховного суда СССР принимает постановление об отмене приговора и прекращении дела за недоказанностью преступления.

Так завершилась эта печальная история о несостоявшемся покушении на Сталина, Ворошилова и Кагановича. Были бессмысленные жертвы, были изломанные судьбы, была восстановленная справедливость… Восстановленная справедливость. Я еще раз написал эти слова и, сам того не ожидая, серьезно задумался. А так ли это? В свое время полковник юстиции Мартынов пришел к выводу, что сотрудники УНКВД Московской области, которые вели следствие по делу полотеров, применяли незаконные методы следствия и допустили нарушения социалистической законности. Полковник Мартынов дал указание установить имена этих сотрудников и «если они не были привлечены к ответственности, отобрать у них объяснения».

Было ли это сделано, никто не знает. А значит, никто не знает, восстановлена ли та самая справедливость…

ПОСЛЕДНИЙ УЗНИК ШПАНДАУ

Это короткое письмо было написано дрожащей старческой рукой 17 августа 1987 года. Оно было адресовано каким-то таинственным директорам, и просил их старик только об одном: переслать письмо домой. Но откуда он знал, что через несколько минут умрет? Ведь за его жизнь головой отвечали сотни людей, и все они ни на секунду не спускали глаз со старика.

Но он их перехитрил! Что-что, а это он делать умел: ведь это он сорок шесть лет назад сумел обвести вокруг пальца своего ближайшего друга, который в те годы был одним из самых могущественных людей мира, и ускользнул от его опеки.