Почему он выбрал Путина? - Мороз Олег Павлович. Страница 86

ВОЗВРАЩЕНИЕ СОВЕТСКОГО ГИМНА

В начале декабря 2000 года Госсовет непонятная, не предусмотренная Конституцией властная структура по предложению Путина принял решение о российской государственной символике: флаг «триколор», герб двуглавый орел… Однако самое примечательное: в качестве основы для российского гимна приняли музыку Александрова, то есть музыку советского гимна.

Это, пожалуй, был первый, наиболее заметный шаг Путина по возвращению в советское прошлое. Полностью туда вернуться он, я думаю, никогда не планировал, но отдельные, по крайней мере, символические фрагменты рухнувшей империи, по-видимому, считал полезным оттуда позаимствовать ради восстановления «имперского величия» доставшейся ему в полновластие державы.

Полезным это было для Путина и с точки зрения текущей политической конъюнктуры: опросы показывали, что большинство российского населения поддерживает идею восстановления советского гимна. Последовать воле большинства значит еще более повысить свой рейтинг, укрепить свою популярность.

Демократическое меньшинство, естественно, протестовало. В Думе против александровского гимна выступили СПС и «Яблоко». По словам лидера думской фракции СПС Бориса Немцова, Путин совершил «крупномасштабную ошибку», поддержав музыку бывшего гимна СССР в качестве мелодии нового гимна России, и эта ошибка «будет иметь крайне неприятные для страны последствия раскол общества, пусть и на очень неравные части».

5 декабря в «Известиях» появилось протестующее письмо деятелей литературы и искусства. По словам авторов, никакой новый текст (нового текста еще не было) не сможет стереть намертво приставшие к музыке Александрова слова, прославляющие Ленина и Сталина. До того, как Сталин выбрал эту мелодию для государственного гимна, она была «Гимном партии большевиков», напоминали авторы обращения.

«Затея возвратить в государственный обиход музыку бывшего советского гимна вызывает у нас отвращение и протест, говорилось в письме. Глава государства должен ясно осознавать, что миллионы сограждан, включая голосовавших за него, никогда не станут уважать гимн, попирающий их убеждения и оскорбляющий память жертв советских политических репрессий».

Письмо подписали Олег Басилашвили, Владимир Васильев и Екатерина Максимова, Александр Володин, Галина Волчек, Валентин Гафт, Кирилл Лавров, Евгений Миронов, Ольга Остроумова, Глеб Панфилов, Андрей Петров, Борис Стругацкий, Валерий Тодоровский, Мариэтта Чудакова, Михаил Чулаки, Юрий Шевчук и группа «ДДТ», Родион Щедрин, Майя Плисецкая и другие.

С аналогичным письмом выступил Союз писателей Москвы. «Происходит невероятное, дикое, писали авторы, нас, свободный народ, хотят заставить снова славить Сталина. Уступая силам реванша, президент Путин соглашается восстановить сталинский государственный гимн с подгонкой слов под двуглавого орла. О таком подарке сторонники большевизма и не мечтали… Восстановление гимна СССР в качестве официального символа Российской Федерации для страны, потерявшей на большевистском опыте над народами десятки миллионов граждан, кощунство…»

Из хора протестующих голосов можно, пожалуй, выделить еще три писателя-сатирика Михаила Жванецкого, телеведущего Владимира Познера и председателя комиссии по реабилитации жертв политических репрессий академика Александра Николаевича Яковлева.

Жванецкий:

Это первый раз, когда я категорически не согласен. Я думаю, всякий раз, когда будет звучать этот гимн, будет происходить как будто какое-то выделение желудочного сока. Произойдет какое-то отторжение организмом этой музыки. Я не знаю, как это будет происходить, но вот уже сейчас начинается этот протест. Я уже себя почувствовал как при советской власти. Вот сейчас я уже почувствовал какое-то такое напряжение внутри, где уже что-то начинается то, что со мной было раньше.

Познер:

Я не понимаю президента, не понимаю его совершенно! Как ни крути, этот гимн ассоциируется с Советским Союзом. С Советским Союзом! Президент говорит: неужели ничего там не было, кроме лагерей и террора? Было. Но были и лагеря, и террор. Также и в гитлеровской Германии, кроме концлагерей и газовых камер, тоже кое-что было. Это не довод. Это во-первых. Во-вторых, вообще неприлично брать гимн музыку, слова на которую были вместе сочинены двумя авторами, а потом отнимать, вынимать оттуда слова авторов и всовывать другие. То есть, вот перчатка, а рука теперь будет другая. Это просто неприлично. И в-третьих. Люди, которые говорят, что музыка не бывает политической, делают ошибку. Скажем, «Дойчланд, Дойчланд, юбер алес» это политическая музыка, из-за того, когда это было рождено и на какие слова. И ничего после этого сделать нельзя. Я бы мог еще очень много чего сказать. Для меня абсолютно однозначный довод, что это никогда моим гимном не будет, что я никогда петь это не буду. И более того, я не буду вставать под этот гимн, потому что для меня это оскорбление в отношении всех тех, кто в ту эпоху совершенно несправедливо был уничтожен, бежал из страны. И до сих пор в нее не возвращается.

Как подумаешь: каким храбрым был Познер в конце 2000 года. Просто не верится.

Александр Николаевич Яковлев:

Так не уважать свое прошлое, так не иметь христианского чувства покаяния это значит, еще раз подтвердить, что мы в очень затяжном духовном кризисе, начиная с 1917 года. Никак не можем прийти в себя и никак не можем сделать шаг к человечеству… Я, пока жив, музыку эту она, может быть, и хорошая, даже скорей хорошая, да разве в этом дело? ни петь не буду, ни вставать под нее не буду. Это не мой гимн. Это гимн чужой страны не по названию даже, а другой страны по содержанию. Мы новая страна, мы свободная Россия, мы хотим быть свободными людьми. Да как же это можно? А в личном плане это как будто вот ну плюнули в лицо и сказали, что ты не человек свободной страны и вовсе не свободный человек. Потому что кому-то плевать на твое согласие или несогласие, ты вообще ничего не решаешь.

Кремль без труда покрыл карту, брошенную демократами, собственной картой. Другая группа деятелей культуры, видимо, по прямому заказу или по намеку властей, выступила с контрписьмом, в котором выражался «одобрямс» сталинскому гимну.

«Предложенный главой государства «пакетный» вариант решения проблемы (флаг, герб и гимн. О.М.), говорилось в этом письме, имеет, по крайней мере, одно очевидное преимущество, соединяя в символике государства три символа разных эпох, президент восстанавливает преемственность всей российской истории. Этот исторический компромисс может стать основой для укрепления гражданского согласия, так необходимого нам сегодня».

Под этим письмом стояли подписи людей, которые либо уже и раньше не однажды позволяли себе всякого рода не очень демократические выступления, либо в своей административной деятельности прямо зависели от благорасположения Кремля, либо в силу возраста и болезней, видимо, уже плохо ориентировались в происходящем. Среди прочих, за гимн проголосовали Тереза Дурова, Александр Калягин, Игорь Моисеев, Татьяна Доронина, Геннадий Хазанов, Георгий Жженов, Вячеслав Тихонов, Юрий Соломин, Зураб Церетели, Карен Шахназаров…

Выяснилось, что и патриарх Алексий II не против советского гимна (ранее в прессе появилось утверждение, что он против). Как заявил представитель православной церкви, его святейшество «никогда не отвергал возможность возвращения мелодии старого гимна, он только говорил, что тема государственной символики должна не раскалывать общество, а объединять его».

Иными словами, все тут зависело от того, какой гимн считать «раскалывающим», а какой «не раскалывающим». Кремль утверждал, что советский гимн не раскалывает, а объединяет общество. Противники этого гимна, что раскалывает. Даже и не будучи сторонником того или иного варианта гимна, а рассуждая просто логически, без труда можно было придти к заключению: уже один тот факт, что людям напомнили о советском гимне, вновь поднял в российском обществе постепенно затухавшую волну противостояния; пока об александровском гимне людям не напоминали, пока в качестве гимна звучала «Славься!» Глинки, никакого особенного противостояния на «державно-музыкальной почве» не было. Если бы патриарх следовал этой простой логике, он, придерживаясь собственного принципа «раскалывает не раскалывает», должен был бы как раз воспротивиться советскому гимну. Однако он, как и в других подобных случаях, предпочел поддакнуть Кремлю.