Опасная тайна - Мухин Юрий Игнатьевич. Страница 24

Несмотря на то что об еврейских «крестьян» разби­ли себе лбы и царское правительство, и сионисты, роман­тики-большевики с энтузиазмом тратили деньги, насту­пая на те же грабли. Снова взялись за создание еврейских крестьянских хозяйств и снова на лучших землях — на юге Украины и на севере Крыма. Поскольку в это вре­мя украинских крестьян из-за перенаселения вывозили в Сибирь, то эти мероприятия у украинцев любви к евреям и большевикам никак не добавили [16]. Более того, в проти­вовес Палестине у большевиков возникла идея создать и еврейское государство — еврейскую республику на Даль­нем Востоке. Предполагалось к 1937 г. довести там чис­ленность еврейского населения до 150 тыс. человек. Сво­их 3 млн. евреев для этой цели не хватало, поэтому на­чали импортировать евреев из Польши и Румынии [17]. Не будем рассматривать этапы, а просто констатируем, чем это закончилось.

Для занятия сельским хозяйством в Крыму подъем­ные деньги получили 47740 человек, к 1939 г. в деревнях оставалось 18065 евреев [18]. Численность Еврейской авто­номной области на Дальнем Востоке к этому году достиг­ла 108938 человек, из них 17695 евреев, из которых на селе жило 4404 человека [19]. Евреи в своей массе ясно да­вали понять, что работать на полях их ни царизм, ни ка­питализм, ни сионизм, ни социализм не заставят!!!

Но все же именно в СССР идеи свободного труда в справедливом государстве, в котором высшим поче­том и уважением пользуются рабочие и крестьяне, дали максимальный эффект. И пусть не в еврейских колхозах, пусть и не на еврейских предприятиях, но в сельском хо­зяйстве и промышленности СССР начало работать такое количество рабочих и крестьян — евреев, которое и не снилось сионистам за сто лет их пропагандистской ра­боты: перед Второй мировой войной из примерно трех миллионов общей численности, около 900 тысяч евреев (вместе с семьями) были заводскими рабочими и 300 ты­сяч — крестьянами.

Да, сегодня в Израиле есть и евреи-крестьяне. Вот, к примеру, израильский журнал «Алеф» за август 2001 г. дает статистику еврейских крестьян из общей численности ев­рейского населения Израиля в шесть миллионов человек:

«За прошедший год население кибуцев сократи­лось на 4 тысячи. В 1999 г. в них проживали 62 тыся­чи человек, а в 2000-м — 58. Кроме того, 3100 человек взяли отпуск из кибуцев, и большинство из них, ско­рее всего, обратно не вернутся».

И я, безусловно, верю, что в этих кибуцах (сельхоз­предприятиях, организованных на принципах коммуны) завхозы, завсклады, секретари, учетчики и контролеры — все евреи. А кто по национальности те, кто реально ра­ботает на полях и фермах?

ИЗРАИЛЬ — МОСКВА?

Несколько лет назад мне дали почитать книгу Вади­ма Томашпольского «Наоборот и другие возмутительные писания». Книга издана «бешеным тиражом» — 150 эк­земпляров, характерным для «культурного Израиля» и нынешней России. Посему я перепечатал ее с сокраще­нием в «Дуэли». Томашпольский не журналист-профес­сионал (хотя как профессионал превосходит стада жур­налистов), в СССР он был организатором производства, и хорошим организатором, поэтому, поработав на произ­водствах в Израиле, вполне компетентно описал то, что там происходит. Вот, что он увидел.

«Некоторое время назад мне довелось рвать жилы в одном отдельно стоящем цехе, расположенном ми­нутах в пятнадцати езды от основного завода, завода-гиганта. На гиганте пахало около сотни трудящихся. Там же базировался административно-надзиратель­ский костяк, то есть прорва огромных, больших, сред­них и малых начальников». У этого «завода-гиганта» «снабжение идеальное, кадры надрючены до совер­шенства, технология отлажена еще в период между ту­рецким и английским игом и с тех пор не менялась, продукцию хватают даже в Монголии вследствие ее редкостно низкой цены, а низкая цена вытекает сами понимаете из чего...»

Набравшись опыта, он так суммировал свои наблю­дения.

«Ко многим определениям, данным Израилю пи­шущим и непишущим людом, я бы добавил и такое: это СТРАНА ПРОВЕРЯЛЬЩИКОВ. Ани эвдок (я про­верю)! — это почти стопроцентно ожидаемая и сбы­вающаяся реакция нормального израильтянина на лю­бое предложение, сообщение, а уж тем более — прось­бу. Что же касается так называемой производственной сферы, то здесь контроль есть основное и единственное содержание труда непроизводственного персонала.

Чем, например, можно объяснить тот поразитель­ный факт, что израильские предприниматели явно во вред своему карману держат такую армию капо (так называли вербуемых из самих заключенных надзирате­лей в немецких концлагерях. — Ю.М.), которая сопос­тавима, а иногда и превышает по численности количе­ство подлежащих надзору з/к (заключенных. — Ю.М.). Во вред собственному карману — это в Израиле не шутка, это явление абсолютно невероятное. Но — оче­видное. При том, что истинным солнцем страны явля­ется не жгучее небесное светило, а — ШЕКЕЛЬ.

По-моему, объяснить это можно только таким ка­чеством, как тотальная недоверчивость. Если все врут всем, врут привычно и беззастенчиво, врут по-боль­шому и по-маленькому, если ложью пропитаны все сферы жизни, от быта до политики, если, наконец, вранье есть норма, а правда — редкая диковина, эк­зотика, то оружие одно: не верить. Никому и никогда. Не верить и проверять. Но и проверяльщиков надо проверять. И проверяльщиков проверяльщиков...»

Томашпольский дает и еще одно очень ценное на­блюдение и даже иллюстрирует его таблицей сравнения с СССР. В СССР различного рода «сидельщики» в конторах — чиновники, — не пользовались большим уважени­ем и их должности не считались престижными, а в Из­раиле этих должностей жаждут, на них устраиваются «по блату», их обладателям дружно завидуют. Общественное мнение жаждет именно такой работы. Пример вожделен­ной в израильском обществе должности Томашпольский, может, и с излишней злобой, описывает.

«Этому Шмулику чуть больше двадцати. До багрута (аттестат зрелости) он не дотянул вследствие не­обузданной тяги к познанию женской анатомии. Имея суперблату Шмулик мог бы вообще не посещать школу и переходить из класса в класс «за так». Но он как раз посещал, вот в чем дело. А посещая — задирал юбки учительницам. Или пробовал сдернуть с них штаны. Что же до учителей мужского пола, то с них он ничего не сдергивал, а просто говорил им всем, что они хара (говно). Ясно, что даже суперблат не удержал Шмули­ка в седле до 12-го класса.

Сегодня юноша занимает пост начальника отде­ла эстетики в нашем поселковом совете. У него есть все, о чем можно мечтать: семь штук в месяц, квиют (постоянство, т.е. статус работника, которого очень трудно уволить), бесплатный телефон дома и в тачке, сама тачка, а точнее, две, своя и казенная, и к обеим казенный бензин.

Рабочий день Шмулика длится тридцать — сорок минут. За это время он объезжает обе улицы посел­ка и отмечает, где и что появилось «ло эстети». Ну, к примеру, в прошлом месяце Шмулик письменно обя­зал всех и каждого изготовить и прицепить к дому номера. При неисполнении в срок — штраф 500 шеке­лей, приписал Шмулик, а вернее, не сам Шмулик, пи­сать-то он не мастак, а одна из его заместительниц, татуированная Сара.

Теперь он едет и смотрит, как выполнено его ука­зание. И велит Саре зафиксировать про всех, с кем не дружит, что их номера ло эстети, штраф 500 шекелей. А вон в том доме, зорко подмечает Шмулик, не толь­ко номер плох, но и веревку для сушки белья повеси­ли вне разрешенных им, Шмуликом, габаритов. Двой­ное ло эстети!! Сара прилежно записывает назначае­мые Шмуликом штрафы» .

Читая эти описания Израиля, я вдруг подумал, что Томашпольский, по сути, описывает среднее московское общество, с его откровенным отвращением к любому производительному труду и с непреодолимой тягой уст­роится так, чтобы побольше получать, поменьше рабо­тая. Ведь еще в СССР Москва выживала за счет труда приезжих — «лимитчиков», а сегодня это просто броса­ется в глаза. При катастрофическом развале московской промышленности, вся Москва заполнена объявлениями «Требуются на работу». Причем, начиная от слесарей и электриков, машинистов метро и сварщиков, заканчивая заводскими инженерами. Я знаком с крупными менедже­рами, делающими инвестиции в Россию, но они отказы­ваются размещать мало-мальски сложные производства в Москве — невозможно найти для них работников, по­скольку средний москвич скорее пойдет работать охран­ником на рынок, но не рабочим на завод. Все нынешнее жизнеобеспечение Москвы своим трудом осуществляют «гастарбайтеры» — украинцы, азербайджанцы, молдава­не, армяне и приезжие из других областей России, при­чем, они порою зарабатывают больше, чем средний моск­вич, но для москвича их труд является презренным, а по большому счету, такой труд москвичам и не по уму.