Тайна, в которой война рождалась… (Как империалисты подготовили и развязали вторую мировую войну) - Овсяный Игорь Дмитриевич. Страница 21
Решив проявить инициативу, польская дипломатия сочла, что выход Германии из Лиги наций создал подходящую ситуацию для соглашения. Новому послу в Берлине Липскому поручили довести до сведения германского правительства соответствующие предложения, которые включали гарантию рейхом западной границы Польши. Бывший кайзеровский офицер граф Юзеф Липский, горячо симпатизировавший фашистскому режиму, был подходящей фигурой для этой миссии.
Предложения Пилсудского устраивали гитлеровцев. Подготовка Германии к войне только началась, и ее соседи пока были сильнее. Гитлер готов был дать «торжественное обязательство» жить с ними в мире. «Я гарантирую любые границы, – говорил он, – и подпишу любые пакты о ненападении и дружбе». В беседе с польским послом 15 ноября 1933 г. «фюрер» рассыпался в комплиментах Пилсудскому. В его пространном монологе главной была мысль об опасности коммунизма для Европы и о той роли «бастиона», которую должна сыграть расположенная на границе «с Азией» Польша. Что касается отношения к Польше, то Гитлер заверил, будто имеет самые мирные намерения.
«Он не хочет, – доносил посол в Варшаву, – чтобы внешняя политика его правительства была запятнана кровью. Это было бы в полном противоречии с его мировоззрением». Гитлер заявил, что сама мысль о войне должна быть устранена из германо-польских отношений (танки, которые через пять лет ворвутся в Варшаву, только проектировались на заводах Круппа). И он предложил зафиксировать высказанную им точку зрения в форме договора.
А что сказал «фюрер» о германо-польской границе? Если судить по записи беседы, опубликованной в 1939г. в «Белой книге», то данный вопрос даже не затрагивался. В действительности же правительство Польши фальсифицировало документ, изъяв весьма важную «деталь». В конце пятого абзаца, где излагается немецкая точка зрения на перспективы германо-польских отношений, опущена фраза Гитлера: «Возможно, когда-нибудь в будущем некоторые проблемы взаимоотношений с Польшей смогут быть разрешены в дружеской атмосфере, например путем компенсации».
Разъясняя этот пункт беседы с «фюрером», Липский писал Беку 30 ноября 1933 г.:
«…проблема границ не была затронута в разговоре с канцлером непосредственно; он лишь намекнул, что эти вопросы следует отложить на будущее, в надежде, что при благоприятных обстоятельствах может быть найдено решение, удовлетворяющее обе стороны».
Речь шла о «компенсации» за счет советских земель, а под «благоприятными обстоятельствами» подразумевался распад социалистического государства, о чем мечтали тогда на Западе. Германо-польские переговоры завершились подписанием 26 января 1934 г. декларации о мирном разрешении споров. Содержание беседы Гитлера с Липским накануне подписания декларации свидетельствует, что в действительности она представляла собой нечто большее.
«В своей длинной речи канцлер указал на значение улучшения польско-германских отношений, – сообщал Липский в Варшаву о беседе с „фюрером“. – Он подчеркнул ответственную роль, которую Польша играет на Востоке. Обратившись к вопросу о России, он сказал, что, в отличие от других, не является оптимистом в том, что касается России. Он опасается, в частности, что в будущем этот гигант, чей уровень вооружений является весьма угрожающим, может превратиться в опасность для Европы. Он подчеркнул, что по тракторам, например, Россия в четыре раза сильней Германии. Коснувшись русско-японского конфликта, он высказал мнение, что Россия перед лицом такого динамичного курса Японии будет вынуждена отказаться от своих позиций на Дальнем Востоке. Она получит тогда возможность всю силу своего давления обратить на Запад. Очень серьезная опасность тогда возникнет для западной цивилизации, особенно в связи с тем, что Россия прочно укоренилась в своей коммунистической доктрине. С этой точки зрения канцлер рассматривает роль Польши как очень важную. Он сказал: Польша является последним барьером цивилизации на Востоке…»
Улучив минуту, когда Гитлер распространялся о роли Польши как «бастиона против коммунизма», Липский уважительно поддакнул: мол, Польша «часто играла роль щита для европейской культуры». В качестве примера он назвал сражение под Варшавой в 1920 г.
«…Если мы воспримем нынешнее направление политики канцлера в отношении нас как положительный фактор, – спешил сообщить Липский в Варшаву, – то мне представлялось бы в высшей степени желательным, чтобы в ближайшем будущем развитие польско-германских отношений шло в направлении высказанных канцлером идей».
Приведенное выше содержание беседы раскрывает подлинный смысл и цели германо-польской декларации. Речь шла не только и не столько о «добрососедских» отношениях между Германией и Польшей, сколько об их объединении против СССР. Так на деле выглядел польский принцип «равновесия» в отношениях с двумя соседями.
Это объясняет позицию правительства Польши в отношении «Восточного пакта». Зачем связывать себя договором о взаимопомощи с СССР, когда глаза застилает мираж «благоприятных возможностей», которые вот-вот появятся в результате назревавшего между СССР и Японией конфликта. Польша сумеет реализовать их только с помощью Германии, а Гитлер настроен против пакта. Но прямо сказать об этом, разумеется, нельзя. И вот «Мефистофель в дипломатии», как иронически называли Бека, заявляет, будто проект договора ему пока неясен и нуждается в дальнейшем изучении.
Сразу же после посещения Москвы с целью создать там «дружескую атмосферу» Бек начинает повсюду высказывать свои «сомнения» относительно искренности СССР в связи с проектом «Восточного пакта».
«Бек по-прежнему тянет и находит десятки вопросов, которые требуют еще „выяснения“, – говорил французский посол в Варшаве советскому полпреду 17 июля 1934 г. – Но в общем он против пакта. Он указывал… что Польша, собственно говоря, не нуждается в таком пакте (курсив мой. – Авт.), ибо, кроме добавочных обязательств, он ничего ей дать не может. Польша, мол, имеет договор о ненападении с СССР и Германией и союзные договоры с Францией и Румынией. Зачем же ей еще пакт о взаимной помощи?.. Поляки не хотят его, но станут свое поведение приноравливать к тому, как будет реагировать Германия».
Для западноевропейской дипломатии не были секретом причины такой позиции правительства Польши. В обзорной записке Форин оффиса среди прочих факторов отмечалось: «Польша, возможно, желает иметь свободу рук на случай, если русские потерпят поражение от Японии…» На польское правительство сильно влияло враждебное отношение международного капитала к СССР и его идее о коллективной безопасности.
В ходе переговоров о «Восточном пакте», когда стало очевидным противодействие Германии, позиция Польши приобрела важное значение. Многосторонний договор о взаимопомощи, который заключили бы СССР, Франция, Польша, Чехословакия, Эстония, Латвия и Литва, стал бы прочной основой укрепления мира в Европе. Гитлеровцы забеспокоились.
В конце августа Липский был приглашен к Нейрату. Министр иностранных дел высказал мысль о необходимости польско-германского сотрудничества в связи с обсуждением проекта «Восточного пакта», но во избежание «фальшивых слухов» переговоры должны вестись в тайне. Затем он проводил Липского к Гитлеру.
В начале беседы «фюрер» заявил о своем желании говорить «со всей откровенностью».
«Канцлер вновь заявил, – сообщал Липский, – что присоединение Германии к пакту означало бы усиление Советов, чего он не желает по принципиальным соображениям, и что было бы, по его мнению, не только в ущерб Германии, но и всей Европе.
В создавшейся обстановке позиция Польши имеет решающее значение. Если Польша, хотя она и является соседом (СССР. – Авт.), присоединится к пакту, это лишит его главного аргумента, каким он располагает. Это вынудит его изменить свою позицию и доторговаться в конце концов до чего-либо с великими державами (хотя это не совсем точно, но ясно, что он.имеет в виду Gleichberechtigung [32]. С другой стороны, если бы он мог быть уверен, что отношение Польши к пакту тоже отрицательное, тогда достаточно одних тактических мер, которые осуществить сравнительно просто».