Тайна, в которой война рождалась… (Как империалисты подготовили и развязали вторую мировую войну) - Овсяный Игорь Дмитриевич. Страница 23

Формула Саймона была рассчитана на борьбу против коллективной безопасности. Она означала упорное возвращение к проекту «содружества с Германией», то есть «Пакту четырех». Но открыто проводить такой политический курс было нельзя. Устроенный общественными организациями Англии «Плебисцит мира», в котором участвовало свыше 11,5 млн. человек (примерно столько же голосует на выборах в парламент), показал их единодушную волю противодействовать агрессивным поползновениям фашистских держав. Из них 75% высказались за принятие коллективных мер.

Учитывая обстановку в стране и настроения общественности, правительство Англии решило прикрыть свою политику фальшивым тезисом, будто именно во имя сохранения мира надо «умиротворить» фашистские державы, удовлетворив их «законные» требования.

Политика «умиротворения» находила сторонников и на французской почве. Экономический кризис, вспыхнувший там несколько позже, чем в других капиталистических странах, продолжал бушевать. К началу 88

1935 г. количество безработных, по официальным данным, достигало 500 тыс. человек (в действительности раза в 3 больше). Накал классовой борьбы – вместе с рабочими в нее втягивались крестьяне и значительные слои мелкой буржуазии – быстро нарастал. Угроза фашизма, о чем свидетельствовал путч 6 февраля 1934 г. [35], усилила стремление трудящихся к единству. По инициативе коммунистической партии на базе единого рабочего фронта начал складываться Народный фронт. В этих условиях самые реакционные круги французской буржуазии стали склоняться к мысли о том, чтобы договориться с Гитлером. Во главе внешней политики они поставили Лаваля, сменившего Барту на посту министра иностранных дел.

«Буржуазия может находить себе людей, только выискивая их в помойном ведре, куда социалисты выкидывают своих ренегатов». Эта фраза, сказанная Лавалем еще на заре его карьеры (в ту пору он примыкал к социалистам), оказалась пророческой и для него самого. Ренегат от социализма, он трижды выдвигался буржуазией на пост премьера, 14 раз был министром. Его состояние росло с головокружительной быстротой. Столь же быстро усиливалась к нему ненависть рабочих. Выборы 1936 г. в ряде избирательных округов проходили под Лозунгом «Лаваля – на фонарный столб!». После войны Лаваль бежал в Испанию, но был выдан французским властям. В октябре 1945 г. по приговору Верховного суда его расстреляли как изменника. Хотя приговор был приведен в исполнение, судебный процесс над Лавалем так и остался незавершенным. Невидимые силы искусно удерживали слушание дела в узком русле процессуального кодекса и не позволяли выплескиваться за границы морального осуждения. Бурная и трагическая эпоха, только что пережитая Францией, руинами и тысячами скорбных глаз как бы заглядывала в окна зала заседания. Но множество нитей, связывавших с ней Лаваля, были намеренно отсечены. Склонности и пороки Лаваля суд счел достаточным объяснением преступлений. Бывший премьер и неоднократный министр, проведший половину сознательной жизни в кулуарах парламента, мог бы рассказать многое. Не случайно из состава предъявленных Лавалю обвинений вырублена та часть, которая относилась к периоду до вступления Франции в войну в сентябре 1939 г. Копнув здесь, лопата правосудия немедленно обнаружила бы корни, ведущие к роскошным особнякам Парижа. Вместе с тем именно эти корни питали ненависть Лаваля к демократии, ненависть, которая явилась главной пружиной его преступлений. Таким был человек, которому вручили люртфель министра иностранных дел Франции, выпавший из рук смертельно раненного Барту осенью 1934 г. С появлением Лаваля во главе Кэ д’Орсе Франция вступила на путь «политики двусмысленностей». Объявив себя верным продолжателем дела Барту, новый министр в действительности круто повернул руль внешней политики страны.

Так излагает Ж. Табуи ход мыслей Лаваля. Его деятельность, полная интриг и фальшивых улыбок и прикрытая красивыми словами о Франции и мире, имела одну цель – договориться с фашистскими державами.

Поворот Франции на путь «умиротворения», подготовленный усилиями реакционных кругов страны, привел ее к заметному сближению с Лондоном в вопросах европейской политики. В начале 1935 г. по инициативе британского правительства состоялась новая англо-французская встреча. На этот раз Макдональд и Саймон нашли в лице французского премьера Фландена и министра иностранных дел Лаваля близких единомышленников. Своей главной задачей участники переговоров провозгласили, как сообщало официальное коммюнике, осуществление непосредственного и эффективного сотрудничества с Германией.

Итогом встречи явилась обширная программа «умиротворения» Европы. Документ был составлен в выражениях, призванных успокоить общественное мнение, и включал ряд предложений, адресованных Германии. На их основе англо-французская дипломатия рассчитывала заключить сделку с третьим рейхом. В качестве приманки для гитлеровцев Англия и Франция обещали, что при определенных условиях готовы пойти на отмену военных ограничений Версаля и замену их общей конвенцией по «ограничению» вооружений на основе признания равенства прав Германии. Но Германия должна заплатить за это – подписать несколько соглашений, в частности так называемый «Западный воздушный пакт». Его участники – Англия, Франция, Германия, Италия, Бельгия – должны были взять обязательство немедленно помочь своими воздушными силами тому члену пакта, кто станет жертвой неспровоцированного воздушного нападения со стороны другого участника пакта.

Предлагавшийся пакт был типичным для политической архитектуры Запада эпохи «умиротворения». Бросалось в глаза, что в число его участников не был включен Советский Союз. Кроме того, пакт преследовал цель создать заградительную сеть вдоль западных границ Германии, а на востоке оставить небо чистым для нацистских бомбардировщиков. Нетрудно видеть, что создатели пакта использовали в качестве фундамента все тот же замысел сближения с Германией, добавив Бельгию с целью придания проекту «локарнского» оперения. Соорудив вначале крышу, полагали авторы, уже нетрудно будет возвести и стены.

Среди прочих пунктов программы «умиротворения» упоминался «Восточный пакт». Поскольку он пришелся не по вкусу гитлеровцам, английская сторона предложила отказаться от него. Но Франция была связана рядом формальных заявлений о своей позиции по данному вопросу, и резкий отказ от прежнего курса был бы опасен ей по соображениям внутренней политики. В итоге коммюнике содержало фразу о «Восточном пакте», в которую Саймон вписал оговорку: «свободно заключенном». Германия, таким образом, получала и «законное» основание для того, чтобы уклониться от участия в пакте. Английская дипломатия заботливо охраняла интересы гитлеровцев.

Лаваль не менее британского коллеги опасался вызвать гнев в Берлине даже, кратким упоминанием о «Восточном пакте». Как быть? И Лаваль принял беспрецедентное в дипломатической практике решение. 5 февраля в германское посольство в Лондоне явился сотрудник посольства Франции Маржери и выложил начистоту соображения французского министра.