Тайна, в которой война рождалась… (Как империалисты подготовили и развязали вторую мировую войну) - Овсяный Игорь Дмитриевич. Страница 55
Вечером 20 сентября министр иностранных дел Крофта передал английскому и французскому посланникам ответ чехословацкого правительства. Лондонские условия, заявило оно, выработаны без консультации с Прагой, их осуществление имело бы катастрофические последствия для Чехословакии и вообще для мира в Европе. Поэтому оно просит Англию и Францию пересмотреть их точку зрения. Со своей стороны чехословацкое правительство предлагает разрешить вопрос на основе арбитражного соглашения 1925 г. между Чехословакией и Германией.
Телеграмму с ответом чехословацкого правительства на Кэ д’Орсе получили 20 сентября в 21.15. Когда ее положили на стол министру иностранных дел, его вызвали к телефону.
«Я только что направил вам ответ чехословацкого правительства, содержащий предложение применить арбитражный договор, – сообщил французский посланник де Лакруа из Праги. – Не рассматривайте ответ как окончательный. Председатель совета министров Чехословакии только что пригласил меня и сделал новое очень важное предложение. Его содержание сообщаю вам телеграммой, которую получите немедленно».
Вторая телеграмма де Лакруа поступила через 20 минут после первой. Там говорилось:
«Я был только что приглашен председателем совета министров. Пояснив, что говорит с согласия президента республики, он заявил: если сегодняшней же ночью я сообщу г-ну Бенешу, что в случае войны между Германией и Чехословакией из-за судетских немцев Франция в связи со своим обязательством в отношении Англии не выступит на помощь, президент, республики примет это заявление к сведению; председатель совета министров немедленно созовет кабинет, все члены которого уже согласны с президентом республики, что необходимо уступить…
Чешские руководители нуждаются в таком прикрытии для того, чтобы принять англо-французские предложения…»
Примерно в то же время конфиденциальное разъяснение получил и Форин оффис. Со ссылкой на «еще более надежный источник» Ньютон сообщал: только что врученный ему чехословацким министром иностранных дел ответ не следует считать окончательным.
«Однако решение, – продолжал посланник, – должно быть навязано правительству, поскольку без такого давления многие его члены слишком связали себя, чтобы иметь возможность пойти на то, что они считают необходимым.
Если в среду [84] я предъявлю своего рода ультиматум президенту Бенешу, он и его правительство будут в состоянии склониться перед force majeure [85]. В этих целях могло бы быть сделано заявление, что правительство Чехословакии должно без оговорок и без дальнейшей отсрочки принять сделанные ему предложения, в противном случае правительство его величества не будет более проявлять интереса к судьбе страны.
Насколько мне известно, мой французский коллега намерен направить в Париж телеграмму аналогичного содержания» [86].
Оба посланника оказывали на правительство Чехословакии дальнейший нажим, требуя немедленной капитуляции. Всякое промедление, угрожали они, может положить предел терпению Гитлера. Узнав о намерении Праги урегулировать вопрос на основе арбитражного договора, де Лакруа по поручению Бонне заявил, что подобное предложение лишит возможности Чемберлана отправиться на переговоры с Гитлером, назначенные на 22 сентября. И тогда «фюрер» сам займется «арбитражем». Французский и британский дипломаты понимали заинтересованность их правительств получить предлог, который «оправдывал» бы занятую ими позицию в отношении Чехословакии. Поэтому можно предположить, что они изложили в своих телеграммах заявление Годжи в наиболее выгодной для Парижа и Лондона форме.
Западные державы не замедлили воспользоваться предоставленным им предлогом. Немалое влияние на Чемберлена оказали и тревожные телеграммы Гендерсона из Берлина. Он сообщал, что если Прага не капитулирует, то обстановка выйдет из-под контроля. Сразу же после получения ответа из Праги Галифакс направил в ночь на 21 сентября Ньютону предписание вместе с его французским коллегой осуществить новый демарш в отношении правительства Чехословакии. «Действуйте немедленно, независимо от времени суток», – говорится в его телеграмме.
Около 2 часов ночи оба посланника явились к Бенешу. Беседа длилась более часа. Де Лакруа прямо заявил: если начнется война, Франция «не примет в ней участия». Ньютон угрожал тем, что упорство Чехословакии вызовет немедленное нападение Германии.
В 5 часов утра состоялось новое заседание правительства в Пражском Граде. Излагая содержание сделанных посланниками заявлений, Годжа сказал:
«Как уже отмечалось, французский посланник совершенно прямо заявил, что в случае возникновения войны Франция не окажет нам помощь. При этом он подчеркнул, что только сделанные двумя государствами предложения могут предотвратить и действительно предотвратят нападение со стороны Германии. Он недвусмысленно указал, что Чехословакию, если она отклонит предложения и своим сопротивлением даст Гитлеру предлог для нападения, легко можно будет обвинить в провоцировании войны. Во всяком случае, французская помощь, по его мнению, будет недейственна. Английский посланник присоединился к этой точке зрения и заявил, что ответ Чехословакии не соответствует данной ситуации. Если мы будем настаивать на нашей точке зрения, утверждал он, это наверняка вызовет германское вторжение в самое ближайшее время. Представители обоих правительств единодушно подчеркнули, что только сделанные ими предложения могут предотвратить нападение Германии».
21 сентября в 16.45 министр иностранных дел Крофта вручил представителям западных держав новый ответ чехословацкого правительства. Прага капитулировала.
Пытаясь оправдать в глазах народа совершенное предательство, правительство опубликовало заявление, где сослалось на ультимативный характер англо-французских требований. Кроме того, пражские капитулянты прибегли к злостной клевете на Советский Союз. Реакционная пропаганда предприняла недостойную попытку создать впечатление, что СССР якобы разделял ответственность за позорное решение, принятое чехословацким правительством.
В тот же день советский полпред в Чехословакии Александровский заявил решительный протест против этих инсинуаций.
Таким образом, англо-французский сговор при участии чехословацкой реакции открыл путь к Мюнхену (8).
США – «незримый» участник Мюнхена
Незадолго до описываемых событий в Нью-Йорке была издана книга «Боится ли Америка? – Внешняя политика для Америки». Ее автор Л. Хартли, бывший сотрудник госдепартамента, с грубой бесцеремонностью изложил расчеты и надежды, вынашивавшиеся в наиболее агрессивных кругах американского крупного капитала в связи с приближением нового мирового конфликта.
«Мы можем легко создать для себя американскую империю, управляемую из Вашингтона, – писал он. – Мы имеем возможность в настоящее время… взять курс на подобную политику и подчинить все Западное полушарие американскому флагу. Активное и умелое использование нашей морской, экономической и потенциальной военной мощи даже позволит нам расширить наше господство за пределами полушария, пока Европа и Восточная Азия остаются раздробленными, для того, чтобы установить мировую американскую гегемонию и направить всемирное развитие по пути установления нашего мирового господства, основанного на американских долларах, линкорах и бомбардировщиках».
Практическую попытку завоевания мировой гегемонии американский империализм предпринял еще в период и непосредственно после первой мировой войны. Пресловутые «14 пунктов», предложенные президентом США Вильсоном в качестве основы для послевоенного урегулирования, явились первой официально выдвинутой американской финансовой олигархией программой «руководства миром». «Идеализированная демократическая республика Вильсона, – отмечал В.И. Ленин, – оказалась на деле формой самого бешеного империализма, самого бесстыдного угнетения и удушения слабых и малых народов» [87].