Тайна, в которой война рождалась… (Как империалисты подготовили и развязали вторую мировую войну) - Овсяный Игорь Дмитриевич. Страница 57
«Посол Соединенных Штатов в Лондоне Джозеф Кеннеди последовательно и безоговорочно поддерживал и защищал чемберленовскую политику умиротворения, – отмечает Бенеш в своих мемуарах. – Чемберлен неоднократно опирался на его поддержку… Посол Соединенных Штатов в Париже Уильям Буллит вначале хотя и не высказывался столь открыто, как Кеннеди, за политику умиротворения, развернул, однако, в этом направлении активную деятельность. Его отношение к нам во время сентябрьского кризиса 1938 г. было целиком отрицательным, и он этого не скрывал. Даладье неоднократно указывал, что проводимая им политика умиротворения находилась в соответствии с позицией самих Соединенных Штатов».
Роль США как вдохновителя и организатора сговора империалистов особенно проявилась в дни «военной тревоги», охватившей Западную Европу накануне конференции в Мюнхене.
Вторая встреча Чемберлена с Гитлером 22—23 сентября в Годесберге закончилась неожиданным образом. Чемберлен явился на берег Рейна, сознавая, что «хорошо поработал» и обеспечил капитуляцию Чехословакии. Не без гордости он сообщил Гитлеру об удовлетворении его требований. Казалось, наступил желанный для премьера миг, когда можно договориться с «фюрером» о главном: направить динамизм третьего рейха на Восток.
Гитлер выслушал подробное изложение лондонского плана передачи Германии пограничных районов Чехословакии. Наступила пауза. А затем «фюрер» вдруг заявил: предложение Чемберлена, «к сожалению», уже не устраивает, поскольку должны быть удовлетворены также территориальные притязания к Чехословакии со стороны Польши и Венгрии. Он потребовал, чтобы новая граница была установлена немедленно и чтобы в передаваемые районы тотчас же могли войти германские войска.
Чемберлен оказался в трудном положении. Новые требования Гитлера неизбежно вызовут бурю возмущения как в Англии, так и во Франции. И он тщетно пытался растолковать, что «фюрер» получит все, но надо сделать это в более «пристойной» форме. Премьер даже просил Гитлера помочь ему получить поддержку на Британских островах. Но тот оставался непреклонным. Решающим фактором, заявил он, является быстрота. Поэтому его план лучше.
На следующий день Гитлер изложил свои требования письменно и приложил карту. В их основу были положены условия капитуляции, заблаговременно подготовленные германским генштабом для Чехословакии. Эвакуация передаваемых Германии районов должна начаться 26 сентября в 8 часов утра и закончиться (включая отвод войск, ликвидацию пограничных постов и вывод полицейских формирований) к 8 часам утра 28 сентября.
– Это ультиматум! – воскликнул Чемберлен, ознакомившись с текстом.
– Нет, не ультиматум. Это меморандум, – возразил Гитлер, указывая на заголовок документа.
– Но я не могу взять на себя передачу данного документа чехам, – заявил английский премьер. – Содержание, а более того сам тон вызовут всеобщее негодование, и он будет с возмущением отвергнут общественным мнением даже в нейтральных государствах!
И все же «честный маклер» снова взялся довести «меморандум» до сведения чехословацкого правительства. Гитлер пошел на единственную «уступку»: срок эвакуации продлил до 1 октября. Задержавшись далеко за полночь, Гитлер и Чемберлен беседовали с глазу на глаз. Только личный переводчик «фюрера» П. Шмидт был свидетелем этой части переговоров. Позже он отметил в своих мемуарах, что Гитлер «сердечно» поблагодарил Чемберлена за его усилия по «спасению мира» и заверил в своем давнем стремлении к дружбе с Англией. «Между нами нет никаких противоречий, – утверждал он, – мы не будем вмешиваться в ваши дела вне Европы, а вы можете, ничего не опасаясь, предоставить нам свободу рук в Центральной и Юго-Восточной Европе». Шмидт не упоминает о каких-либо возражениях Чемберлена против такого плана. Утром 24 сентября английский премьер вылетел на родину.
Легко представить отчаяние мюнхенцев в Лондоне и Париже, когда те узнали о годесбергском меморандуме Гитлера. Они не возражали против требований как таковых, но форма, в какой он высказал их, была совершенно неприемлемой.
В последующие дни Западную Европу охватила «военная тревога». В ночь на 24 сентября афиши, расклеенные на зданиях мэрий во Франции, объявили о призыве под ружье резервистов. Париж сразу преобразился: наскоро создавались бомбоубежища, на людных площадях появились зенитные орудия. В боевую готовность был приведен английский флот. В парках Лондона рыли траншеи, общественные здания обкладывали мешками с песком, населению раздали противогазы.
Позже стало известно, что это был лишь спектакль, рассчитанный на общественное мнение. В действительности же под видом спасения мира осуществлялась давно подготовляемая позорная сделка с Гитлером.
Тем временем послы США, аккредитованные в западноевропейских столицах, направляли в Вашингтон телеграммы одна тревожнее другой. Буллит писал из Парижа, что в случае вторжения немецких войск в Чехословакию французский парламент немедленно выскажется за объявление войны Германии. Желательно, чтобы президент обратился с предложением созвать конференцию в Гааге (разумеется, без участия Советского Союза).
Вильсон сообщал 25 сентября о своей беседе с британским коллегой в Берлине: «Гендерсон глубоко обеспокоен растущей в Англии оппозицией по отношению к Чемберлену… Он настойчиво убеждал меня сделать все, что в моих силах, и привлечь ваше внимание к такому факту: падение Чемберлена означало бы войну, и любое публичное выражение поддержки его целей в столь неопределенный час значительно укрепило бы его положение в его борьбе за сохранение мира в Европе».
Чтобы спасти Европу от угрозы «социального хаоса», Вашингтон поспешил на выручку англо-французским мюнхенцам. В ночь на 26 сентября президент США обратился с личным посланием к Гитлеру, призывая его не прерывать переговоров для достижения «мирного, справедливого и конструктивного» решения спорных вопросов. Главный аргумент сводился к следующему: «экономическая система каждой из стран, вовлеченных в войну, неизбежно будет потрясена. Социальная структура каждой вовлеченной в войну страны может полностью рухнуть». Для оценки демарша американской дипломатии следует учесть, что «переговоры» проходили в обстановке неслыханного давления западных держав на Чехословакию и в этих условиях их продолжение должно было закончиться лишь капитуляцией Праги. Обращение было на руку Чемберлену и Даладье. Призыв к «переговорам» они могли использовать для «оправдания» своей новой капитуляции перед фашизмом. Что касается прессы США, то она поспешила изобразить предпринятый Белым домом шаг как выступление в защиту мира.
27 сентября президент США обратился с новым посланием к Гитлеру, где опять уговаривал его не прерывать переговоров. Он подсказывал идею созвать конференцию заинтересованных стран в каком-либо нейтральном месте Европы. В том же направлении активно действовала и английская дипломатия. При поддержке Муссолини западные державы добились снисходительного согласия «фюрера» на созыв 29 сентября конференции в Мюнхене. (9)