«Оранжевая революция». Украинская версия - Коллектив авторов. Страница 36

4. Часть голосов, потерянных Януковичем на западе и в центре, допустимо относить и на счет морального давления на его сторонников.

5. Часть потерь Януковича во всех регионах объясняется неоправданным усложнением голосования на дому, коснувшимся в основном пожилых людей, среди которых рейтинг Януковича был заметно выше (согласно исследованию КМИС начала октября 2004 года, при равном в целом рейтинге второго тура обоих кандидатов число сторонников премьера среди избирателей старше 55 лет в 1,4 раза превышало число сторонников лидера оппозиции). [38]

Повторный второй тур также показал, что голосование на дому не стоит рассматривать как технологию фальсификаций. Так, в Николаевской области во втором туре голосовали на дому 85 тыс., или 11,3 % избирателей (а не 35 %, как утверждал Ющенко), а в переголосовании – менее 10 тыс., то есть на 75,5 тыс. меньше. Поскольку явка уменьшилась только на 40 тыс., можно предполагать, что не менее половины избирателей, ранее голосовавших на дому, пришли на участки. Однако число голосов, отданных за Ющенко, выросло лишь на 6,8 тыс. (менее 1 %), и не думаю, что это прежде всего следствие усложнения голосования за пределами участков. В условиях же паритета состава комиссий ограничение голосования на дому изначально выглядело не средством борьбы за честные выборы, а средством отсечения от них электората, в основном приверженного Януковичу.

В то же время утверждения представителей команды Януковича в Верховном суде о лишении миллионов граждан возможности проголосовать остались декларативными. Тогда как вполне можно было выяснить при помощи списков избирателей, сколько голосовавших на дому во втором туре и вообще пожилых людей участвовало в переголосовании. Убедительный ответ мог быть получен, даже если бы сверка не была тотальной, а ограничилась одним участком в каждом округе. И если бы Верховный суд был заинтересован в установлении истины, он мог бы стать инициатором подобной проверки. По моим расчетам, она показала бы, что число граждан, которые проголосовать не смогли, меньше, чем разрыв в голосах между Ющенко и Януковичем. И полагаю, что для снятия кривотолков в обществе, снижения недоверия между двумя сторонами и повышения легитимности новой власти эта власть сама должна быть заинтересована в такой проверке. Ведь игнорировать число голосов, поданных за Януковича, нельзя. Их количество показывает одно из главных отличий украинской революции от чешской, грузинской, югославской. Там на первых же внеочередных выборах, которых добивалась оппозиция, она получала полное превосходство (самый яркий пример – «советский» процент голосов, набранных Саакашвили на президентских выборах) и не сталкивалась с такой проблемой, какой стал юго-восток Украины для Ющенко.

Блеклые перспективы «оранжевой» демократии

Разумеется, истинно демократическая власть не могла бы не учитывать настроений электората такого обширного региона, равно как и пристрастий той заметной части избирателей Ющенко, которые имеют ту же политическую и экономическую ориентацию, что и приверженцы Януковича. Вопрос только в том, есть ли реально в Украине такая власть, хотя о ее приходе и объявлено на Западе. По-моему мнению, ее появление – пока только абстрактная возможность. Вот какие обстоятельства настораживают.

Во-первых, политическая практика, привычная для ряда сил и регионов, поддержавших Ющенко, о которой я уже писал выше. При этом новый президент показал, что может отмежеваться от правых радикалов лишь внешне, для невзыскательной публики. Так, в июле социал-националист Олег Тягнибок был исключен из фракции «Наша Украина» за попавшие в СМИ русофобские и антисемитские высказывания, но с началом революции он уже оказывается членом штаба Ющенко, ответственным за размещение людей, прибывающих на Майдан. [39] Еще тревожнее заявления куда более видных, чем Тягнибок, политиков (среди них и Александр Мороз), призывающих к суду над рядом губернаторов юго-востока, которые высказывались за создание автономии в составе Украины. Такие призывы больше напоминают 37-й год, чем практику европейских государств, где легально действуют не просто автономистские, но и откровенно сепаратистские партии типа шотландских и баскских националистов или итальянской «Северной Лиги». И пока эти сепаратисты добиваются своих целей путем мирной агитации, проблем с законом у них не возникает. В Украине же генпрокуратура ведет дело о сепаратизме, по которому, правда, пока нет обвиняемых, а только свидетели. А вот уже факт решения: сессия Харьковского облсовета удовлетворила протест прокуратуры Харьковской области на избрание Евгения Кушнарева председателем облсовета. Причиной действий прокуратуры стало совмещение должностей – во время избрания Кушнарев возглавлял Харьковскую обладминистрацию, хотя сразу же попросил президента освободить его от этой должности, и на момент протеста просьба была удовлетворена. Однако по такой логике занимать какую-либо государственную должность может лишь безработный и пенсионер, а прокуратура обязана опротестовывать и назначение Тимошенко, Зинченко и Порошенко в структуры исполнительной власти, так как на этот момент они являлись парламентариями. Такой произвол правоохранителей вызывает подозрения в том, что Украина не дождется правды по делам о гибели Гонгадзе и об отравлении Ющенко, поскольку виновных здесь могут назначить, а не найти.

Во-вторых, в украинских реалиях политреформа не выглядит гарантией демократии и может реально не сработать. Президент Украины сохраняет полномочия большие, чем у президента Франции, и в случае поддержки большинства депутатов парламента останется первой политической фигурой (кто помнит фамилии французских премьеров при де Голле?). А то, что такая поддержка скорее всего будет, подтверждает очередь из недавних приверженцев Януковича в кабинеты новой власти и их паническая боязнь быть оппозицией. Для многих из них это слово выглядит не синонимом положения, занимаемого сейчас британскими консерваторами или германской ХДС, а синонимом «Аль-Каиды» или «Красных бригад». [40] Нельзя ожидать, что смена правил игры с введением в действие реформы придаст таким политикам принципиальности. А если вдруг в 2006 году у Ющенко окажется неудобный парламент, то небезуспешной может стать ликвидация реформы путем прямой апелляции к народу по образцу Бориса Ельцина начала 90-х. Ведь авторитет парламентаризма традиционно низок.

В-третьих, гражданское общество не выглядит силой, способной противодействовать авторитаризму власти. И вообще о его появлении говорить преждевременно. Оно может появиться только тогда, когда народ перерастет идею делегированной демократии и будет так же активно бороться за свое право выбрать депутата райсовета, как боролся за право выбрать президента, а также научится эффективно контролировать власть. Кроме того, опыт 1989–1991 годов показал, что всплеск гражданской активности в стране может угаснуть, не оставив никаких последствий, кроме разочарования реальностью первых лет независимости. [41] Разочарование также может наступить у большой массы избирателей Ющенко, которые голосовали за него сугубо из чувства протеста, но привержены тем же ценностям, что и электорат Януковича. Однако трансформируется ли это разочарование в гражданскую активность? Ведь ее традиции на юго-востоке, а шире – у русско-культурного электората, слабее, чем у электората украинско-культурного, где элементы гражданского общества имеют сильную подпитку в виде западных грантов. Да, на юго-востоке сейчас сложилась уникальная возможность создания мощной некоммунистической силы, выражающей интересы русско-культурного населения. Но не ясно, будет ли эта сила создана. В глазах населения она не вполне оправданно отождествляется с фигурой Януковича (опять делегированная демократия!), главная опора которого в кампании – Партия регионов (политическая форма существования донецкого клана) – сейчас, похоже, стремится обменять выражение интересов своего избирателя на позитивное внимание новой власти к бизнес-интересам своей верхушки. А новую власть такая позиция весомой части региональной элиты будет толкать к мысли, что вся проблема юго-восточного электората сводится к его дезомбированию от старой пропаганды умелой пропагандой национальной идеи. Электорат, разумеется, воспримет такой упрощенный подход как давление, но ощутимого ответа на давление может и не последовать. Возможно, как и до недавнего времени, восторжествует традиционная аполитичность, уход в частную жизнь, и лишь показатели смертности, самоубийств, преступности и прочего негатива, заметно превышающие среднеукраинские, будут сигнализировать о неблагополучии, порожденном ощущением жизни в государстве, которое граждане своим считать не могут.