Русская Америка: Открыть и продать! - Кремлев Сергей. Страница 69

ВОТ ЕЩЕ кое-что к вопросу о положении России до 1812 года… А также — к вопросу о необходимости внешних долгов, о якобы трудностях в экономике и в финансах Российской империи, на расписывание которых историки тоже горазды…

В апреле 1810 года придворные банкиры братья Петр и Андрей

Ивановичи Северины составили записку «Некоторые соображения о необходимости запрещения ряда ввозимых в Россию товаров как средства улучшения ее торгового баланса, а следовательно, и состояния ее финансов».

Что интересно… «Историки от ЦК КПСС» опубликовать-то ее опубликовали — в 1967 году в многотомном издании «Внешняя политика России XIX и начале XX века», но без каких-либо указаний на то, куда записка была подана и какова была конкретно ее судьба…

К кому адресовались братья не знаю и я… Могу лишь сообщить, что братья Северины входили к контору придворных банкиров в последний период ее существования, что старший брат Петр скончался в 1828 году почти шестидесяти лет отроду, а брат Андрей был в двадцатые годы одним из директоров РАК.

Но можно предполагать, что записка Севериных адресовалась министру коммерции Румянцеву и адмиралу Мордвинову (оба эти имени читателю известны, а о графе Мордвинове я еще буду говорить впоследствии особо), но — для последующей передачи Александру, потому что написана была записка на стандартном деловом языке российского двора, то есть французском.

Северины в ней давали сложную картину российских финансов и писали: «В нынешних условиях больше нельзя ограничиваться полумерами… следует принять решительные меры, с тем чтобы эффект оказался столь же быстр, сколь неоспоримо предлагаемое лекарство…»

Рекомендация была действительно очевидна: сокращение импорта и поощрение экспорта. И соображения двух русских (без подмены) финансистов были так просты, верны и по сей день актуальны, что я их приведу без искажений: «Несмотря на то что Россия находит в продуктах своей земли, в счастливых способностях своих жителей все необходимое для жизни, располагает в более чем достаточном количестве сырьем и необходимыми навыками для развития и совершенствования промышленности и может под покровительством мудрой администрации (выделение мое. — С.К.) превратиться в полностью независимое от других наций государство, тем не менее сейчас она еще не в силах полностью обойтись без них. Существует целый ряд товаров, хотя и не первой необходимости, импорт которых полезен и необходим по многим причинам. Поэтому нельзя запретить импорт всех товаров иностранного происхождения, следует их классифицировать и выделить те товары, отсутствие которых меньше всего отразится на процветании государства и благополучии его жителей. Импортируемые в Россию товары можно разделить на две категории: 1) предметы, необходимые для потребления, сельского хозяйства, промышленности, искусства и науки; 2) предметы роскоши и комфорта».

Широта кругозора братьев Севериных видна уже из того, что они, как видим, предметы, развивающие искусство, к предметам роскоши не относили, зато резюмировали: «Насколько важно, чтобы запрет не коснулся первой группы товаров, настолько же необходимо, чтобы он был направлен против второй…»

Записка сообщала, что даже без учета неизбежной контрабанды объем импорта некоторых, отнюдь не жизненно необходимых товаров был в 1809 году примерно следующим:

Уважаемый читатель! На отказе от одного этого Россия могла бы не то что полностью выправить свой торговый баланс, а вообще привести финансы в непоколебимо устойчивое состояние! При этом внутреннее производство получило бы мощнейший, сравнимый, пожалуй, лишь с петровской эпохой толчок!

И все это — ценой отказа имущей кучки на, скажем, два-три года всего-то от рафинада, кофию и шитых золотом и серебром тканей (уж черт с ними, фарфор, ром и «романеи» пусть оставались бы!).

Чуть позднее, 21 ноября 1810 года, были написаны следующие строки: «Распространение роскоши породило тысячу потребностей, чуждых природе человека, которые основаны лишь на беспокойном и необузданном воображении. Отсюда эта погоня за новинками, за дорогими, издалека привезенными предметами. Ежегодно Россия выплачивает иностранцам огромные суммы за предметы совершенно бесполезные, служащие только роскоши. Можно прийти в ужас, когда узнаешь, что только в 1808 году мануфактуры только одного города отправили в Россию на 34 миллиона франков шелка.

Благо государства, являющееся высшим законом для монарха, настоятельно требует, чтобы всему этому были поставлены границы».

И это можно было прочесть не в «подрывной» прокламации, не в запрещенном цензурой рукописном «списке», ходящем по рукам, а в коллективной записке комитета санкт-петербургских купцов в Государственный совет, подписанной уполномоченными А.С. Раллем, Штиглицем, Пихлером, П.И. Блессигом, Я. Молво, Фридрихом-Вильгельмом Амбургером, Шёлем, П. Севериным, Иоганном Карстенсом!

Даже носители не очень-то русских имен не выдерживали идиотизма роскошествующих аристократов («новых русских» тогда еще не было).

Предлагаемые меры были тем более разумными и — при всей простоте — дипломатически тонкими, что, укрепляя ими себя, Россия к тому же ослабляла бы и Францию, и Англию. Причем — не давая ни той, ни той поводов для обоснованного недовольства.

В самом-то деле!

Всякие там кофии и рафинады — это «колониальный» товар, и отказ от него, с одной стороны, создавал проблемы для Англии, а с другой — не мог не радовать Наполеона с его режимом континентальной блокады.

А шелка — это французский товар… Отказываясь от него, Россия создавала трудности для Франции, но не смог же бы Наполеон по этому поводу протестовать, если бы Россия одновременно запретила импорт и колониальных товаров его основного недруга — Англии.

Скажу сугубо в скобках, что были и другие интересные идеи относительно поправки российских дел на несколько миллионов рублей в год за счет умной политики в совершенно ином, специфическом регионе. Не позднее 23 ноября 1810 года полковник Григорий Никанорович Струков, ведавший военным строительством по реке Илеку и в Киргизской степи, направил из Оренбурга записку министру финансов Гурьеву, озаглавленную «Описание обстоятельств и состояния с соображениями по торговле России меною товаров с народами киргиз-кайсацких орд и с городами Малой Азии, Бухарин, Хивии, Ташкента, Кокании, Кашкара и других там соседственных народов»…

Заглавие тяжеловесное, зато мысли там были основательные, для России однозначно и весомо прибыльные… И, увы, отвергнутые…

Вернемся, впрочем, в русскую столицу…

С предложением запретить ввоз в страну иностранных изделий обращался к Александру Николай Семенович Мордвинов, тогда — председатель департамента государственной экономии Государственного Совета. Он предлагал использовать отсутствие английской конкуренции для развития отечественной промышленности и писал: «Выдача трудопоощрительных пособий побудит частных людей к заведению внутри собственных границ вырабатывания всех тех вещей, которые до сего времени были заимствуемы от чужих земель».

То, что предлагали царю умные и верноподданные русские люди, программировало будущее величие России и вообще-то ее законное первенство в Европе, да и в мире… Это был уместный повод умерить паразитизм российского поместного дворянства и знати и создать массовый противовес им в виде деятельного среднего слоя… А также, между прочим, — создать базу для достаточно быстрого освобождения крестьянства.

Избегала тем самым Россия и разорительной войны с Наполеоном…

ОДНАКО Александр не смог выдержать одну линию и здесь — ни во внутренней политике, ни во внешней. Во время последней