Антидипломатия: Модели, Формы, Методы, Примеры и Риски - Торреальба Альфредо. Страница 19

В заключение хочется сказать, что несмотря на все плюсы и минусы стратегий, связанных с попыткой избежать оставления «дипломатических следов», их использование, в любом случае, означает их разобщенность с правом и историей. С другой стороны, их применение на практике становится препятствием для института МИДа, который не может продолжать уверенно осуществлять свою дипломатическую деятельность и переговоры с другими государствами, в том числе внутри собственного института. Вспомним скандал WikiLeaks, который, несомненно, является наиболее ярким примером того, почему порой не стоит оставлять «дипломатических следов». 28 ноября 2010 года неправительственная организация WikiLeaks предоставила прессе собрание из 251 187 сообщений из переписки Государственного департамента США с их посольствами по всему миру. Данное происшествие стало крупнейшим случаем «утечки» секретных документов в истории, а также крупнейшим просчетом в бюрократической структуре США, которая через столько лет решила не оставлять «дипломатических следов», создав «цифровой архив». Если бы США решили продолжить дипломатическую традицию и дальше пользовались документами, этот скандал не достиг бы таких масштабов. WikiLeaks пришлось бы выкрасть сотни документов с тем, чтобы потом опубликовать их. Но дипломатические службы США решили закрыть исторический архив и оставить «дипломатический след» в цифровом архиве, откуда документы и были похищены. Тем не менее, несмотря на произошедшее, государства не стремятся вовсе отказываться от использования электронных архивов, а лишь устанавливают дополнительную защиту против возможных взломов. Такое поведение соответствует идеям Кэнъити Омаэ, [181] который пришел к выводу, что традиционные механизмы дипломатии постепенно перекочевали из реального мира на территорию «невидимого континента» – нового виртуального пространства, еще мало изученного, где приняты юридически не закрепленные способы коммуникации. Этот континент привлекает своей силой и могуществом, поэтому человечество не в силах от него отказаться.

1.02. Партизанская дипломатия

В настоящее время динамика международных отношений характеризуется появлением мировых проблем, требующих срочного решения. Последствия, которые влекут за собой эти проблемы разнообразны и носят специфический характер, но имеют общую черту – государства и международные организации обязаны действовать сообща в решении этих проблем настолько, насколько это возможно, ведь если допустить их дальнейшее развитие и оставить без внимания, то это может повлечь ухудшение существующей ситуации. Для того, чтобы решить эти проблемы, находящиеся «на стадии развития» с 50-х годов ХХ века, государства так же, как и международные организации, ввели в практику набор дипломатических альтернативных механизмов. Данные механизмы могут повлиять на положительное решение проблем. Дерил Копеланд анализировал механизмы, направленные на оперативное разрешение проблем в своей книге «Партизанская дипломатия: достижения международной политики в цифровом мире» (англ. «Guerilla Diplomacy: Delivering International Policy in a Digital World» [182]). В ней он обозначил некоторые из этих механизмов как часть «Партизанской дипломатии» (англ. Guerrilla Diplomacy), идея которой связана с решительным действием международных акторов для разрешения определенных политических кризисов. [183]

Стоит отметить, что несколько лет спустя Копеланд доработал свое предположение в книге «Партизанская дипломатия: переосмысление международных отношений» (англ. «Guerrilla Diplomacy: Rethinking International Relations» [184]), в которой выделил несколько интересных концепций:

1. Геодипломатия (англ. Geo Diplomacy) – систематический подход, основанный на ненасильственной коммуникации для эффективного управления на стыке мировых стратегий;

2. Дипломатическая экосистема (англ. Diplomatic Ecosystem) – рассматривает дипломатию как целостный, многоуровневый, взаимозависимый организм, включающий в себя министра иностранных дел, дипломатические службы, независимых дипломатов и негосударственные организации, отвечающих за международную политику;

3. Гетерополярность (англ. Heteropolarity) – описывает появление мировой системы, которая характеризуется конкуренцией между государствами или группами государств, чья власть или влияние происходит из различных источников (социальные, экономические, политические, военные и культурные), исключающие их сравнение;

4. След представительства (англ. Representational Footprint) – является вещественным доказательством присутствия дипломатической инфраструктуры.

Однако с теоретической точки зрения концепция партизанской дипломатии была связана с другой вариацией. В 1981 году Уолтер Томас предложил эту концепцию для описания международных политических инициатив террористических группировок и партизанских движений на американском континенте, направленных на достижение государственной и гражданской поддержки в их вооруженной борьбе. [185] В той же форме в 1999 году Роберт Бригам использовал эту концепцию с аналогичной точки зрения: он сосредоточил свое внимание на опыте Вьетнама, когда тот был оккупирован США в 1975 году. [186] Однако Копелан выводит эту концепцию на более общий уровень, определяя партизанскую дипломатию как совокупность дипломатических методов и способов, которые обычно применяются в резкой форме в сравнении с традиционной дипломатической стратегией, не связанных с элегантным стилем «белых воротничков» (англ. pin-striped set), пренебрегая доверием и уважением. Копелан предполагает, что главным для понимания партизанской дипломатии является отношение дипломатов и дипломатических служб к мерам по разрешению проблем.

«Партизанская дипломатия» предполагает адаптацию «чувствительности» дипломатических служб для решения острых проблем с адекватным пониманием их сути и высокой скоростью решения. Это предполагает, что дипломатическая практика должна перейти от зон «комфорта» к конфликтным центрам для достижения скорейших результатов. Например, Брус Грегоги (бывший советник экс-президента США Билла Клинтона) сказал, что институционально партизанской дипломатии не существует, хотя ее черты могут быть обнаружены. Например, он считал, что партизанская дипломатия – это дипломатия, но «со стероидами», [187] то есть дипломатия, которая переносит дипломатов в малознакомую им сферу деятельности: на новые рубежи, на поля сражений, в зоны конфликта, в центр битвы, на линию огня, в места, где проливается кровь. Грегоги и Копелан считают, что партизанская дипломатия не совместима с традиционной дипломатической стратегией и дипломатической стратегией, необходимой в XXI веке. Копелан подчеркивает, что традиционная дипломатическая стратегия находится в кризисе, что предоставляет пространство для международной милитаризации, начавшейся во время Холодной войны, когда главным врагом был СССР, и продолжающейся по сей день, когда главным врагом является терроризм. Хотелось бы отметить тенденцию к усложнению таких проблем, как болезни, изменение климата и дефицит ресурсов. Международная милитаризация приостанавливает сотрудничество и переговоры. Поэтому партизанская дипломатия является антидотом, альтернативным механизмом в достижении мира. Это самостоятельный, гибкий, умный, независимый механизм, который может адаптироваться к новым обстоятельствам и не является слишком затратным. Как мы уже отметили, дипломатия ограничена кабинетами и ожидает инструкций от начальства для того, чтобы получить возможность действовать. Однако, в современных условиях «дипломаты-партизаны» должны будут действовать в соответствии с другой логикой: им придется взять на себя активную международную роль в решении современных проблем, вызванных феноменом глобализации.