Судебная петля. Секретная история политических процессов на Западе - Черняк Ефим Борисович. Страница 15

Интересно отметить, что отец и мать Жанны д’Арк, видимо, не были приглашены на коронацию в Реймсе, которая стала возможной благодаря подвигам их дочери, хотя Жак д’Арк и Изабелла Роме предпринимали туда поездки по куда меньшим поводам. Оба они не установили связей с Жанной, когда она была ранена. Сохранились письма Жанны различным лицам — англичанам, герцогу Филиппу Бургундскому, графу Арманьяку, жителям Тура, Реймса, Турне и других городов, даже чешским гуситам — и ни одного к тем, кого считают ее родителями (неправдоподобно, чтобы они не сохранили писем своей знаменитой дочери, если бы их получили). После своего отъезда из Домреми Жанна как будто полностью порвала всякие связи с четой д’Арк. Правда, братья д’Арк ее сопровождали, но очевидно, что она не делилась с ними своими планами; не сохранилось ни одного слова, адресованного им. Братья д’Арк следовали за нею только как слуги.

Одной из слабостей традиционной версии является вопрос о «голосах святых», которые наставляли Жанну относительно ее божественной миссии. Клерикальные историки прямо исходили из того, что это были голоса, вещавшие волю неба. Правда, при этом оставалось затруднительным объяснить, почему Господь стал на сторону Орлеанской партии, поддерживавшей дофина, а не на сторону английского короля, имевшего не меньшие династические права на престол; почему Бог был особо заинтересован в освобождении герцога Карла Орлеанского, который с 1415 г., со времени битвы при Азенкуре, в течение 25 лет находился в плену в Англии, посвятив себя сочинению поэтических мадригалов; почему «божественная миссия» Жанны удалась ей только наполовину (англичан при ее жизни так и не удалось прогнать с французской земли). Другие же ученые — сторонники традиционной версии — либо вообще не касались природы «голосов», либо переходили от прежней гипотезы «божественного провидения» к новой, считая явления «святых» результатом галлюцинаций. Но это плохо согласуется с теми четко определенными целями, которые поставили «святые» перед Жанной. Третья возможная гипотеза, что «голоса» были рупором заговорщиков. Но, принимая эту гипотезу, мы тем самым соглашаемся, что действительно осуществлялась операция «Пастушка». На главную роль в такой операции вряд ли могла быть избрана Жанна, если она была просто неграмотной крестьянской девушкой. И наконец, четвертое возможное допущение — что Жанна была сознательной участницей операции «Пастушка», а это уже означает полный разрыв с традиционной версией.

В своих показаниях Жанна заявляла, что не только слышала их голоса, но и видела их в телесном облике, даже «обнимала» святую Екатерину и святую Маргариту, хотя отказывалась более подробно описывать их внешность и поведение. Любопытно отметить, что обе эти святые — Маргарита Антиохская и Екатерина Александрийская, — как показали исследования, произведенные уже в наши дни по указанию папы Иоанна XXIII, являлись чисто легендарными фигурами и поэтому, как никогда не существовавшие, были вычеркнуты из ватиканского списка святых. Однако в начале XIV в. они были весьма популярны в придворных кругах. В житиях этих святых можно найти немало общих черт с биографией Жанны д’Арк. Что касается третьего из «голосов» — архангела Михаила, то Карл VII называл его своим святым покровителем и патроном Франции. Считалось, что архангел Михаил «руководил» крещением предводителя франков Хлодвига — основателя французской королевской династии. Чтобы помочь Хлодвигу, он обратил в бегство его противников — готов. Именно святой Михаил поручил Жанне осуществить ее миссию — короновать Карла VII в Реймсе.

Собственно, «голоса» поручили Жанне выполнение четырех заданий: во-первых, освободить от осады Орлеан; во-вторых, короновать Карла VII; в-третьих, изгнать англичан из пределов Фракции; в-четвертых, вызволить из английского плена герцога Орлеанского. Как известно, Жанне удалось осуществить лишь первые два задания. Во время Столетней войны представителям Орлеанского дома не раз случалось заключать сделки с англичанами за счет Франции. Людовик Орлеанский известен разве что оргиями и разграблением порученной ему королевской казны. Почему же освобождение его сына, бесславно попавшего в плен почти полтора десятка лет назад, вполне утешавшегося сочинением стихов, могло считаться важной национальной задачей? Почему так должна была думать пастушка из Домреми — сама ли или по внушению «голосов»? Положение меняется, если предположить, что Жанна была дочерью Людовика Орлеанского, любовника королевы Изабеллы Баварской, и заботилась об освобождении своего сводного брата.

«Ликвидированные» ныне Ватиканом «святые» действительно обладали необычной осведомленностью. По показаниям Жанны, данным на руанском процессе, «голоса» предписали ей, когда она будет в Туре или Шиноне, отправиться в церковь Св. Екатерины в Фьербуа и не то за, не то перед алтарем откопать меч. Он и был там обнаружен, покрытый ржавчиной, от которой его удалось, впрочем, быстро очистить. О том, чей этот меч, высказывались различные предположения, в том числе и самые фантастические, вплоть до того, что он принадлежал знаменитому полководцу и правителю франков, деду Карла Великого Карлу Мартеллу после его победы над арабами в битве при Пуатье (732 г.). Дело не только в том, что Карл Мартелл не мог преподнести меч церкви Св. Екатерины, поскольку культ этой святой распространился только в XI в., через три века после сражения при Пуатье. Очевидно, что подобные догадки не подтверждены ни одним доказательством и относятся к области чистых вымыслов. Один из сторонников неортодоксальной версии, М. Лами, пишет, будто «значительно более правдоподобным» нужно считать, что меч принадлежал известному полководцу второй половины XIV в. Бертрану дю Геклену, который завещал его герцогу Людовику Орлеанскому. После убийства герцога меч достался одному из его приближенных, который и приказал захоронить этот меч рядом с собственной могилой в церкви в Фьербуа [52]. Может быть, эта гипотеза и «более правдоподобна», но столь же бездоказательна, как и остальные.

Однако факт, что о мече было известно «голосам» — а здесь нельзя сомневаться, поскольку это было засвидетельствовано самой Жанной, — говорит в пользу утверждения, что миссию Жанны кто-то готовил заранее и в соответствии с тогдашними представлениями решил снабдить Деву оружием, будто бы предназначенным для нее Божественным Провидением. Из показаний Жанны, правда полных сознательных недомолвок, и отказа от четких ответов на задававшиеся ей вопросы все же как будто следует, что «святые» были существами из плоти и крови. Конечно, это еще не доказательство их реального, физического существования. Ведь сознание людей средневековья нередко наделяло таким реальным бытием порождения своего воображения, фантастического видения мира. И все же не проще ли предположить, что речь идет не о «святых», являвшихся Жанне, а о человеческих существах. И стоит вспомнить, что в обычае членов третьего францисканского ордена, которому неортодоксы приписывают большую роль в операции «Пастушка», было именовать друга вместо традиционного «брат», «сестра» «святым» или «святой» [53]. Не правдоподобнее ли предположение, что «святые» были просто посредниками между Жанной, с одной стороны, и королем или Иолантой Арагонской — с другой?

Обращает на себя внимание и такой момент. Ко двору Карла не раз являлись лица, утверждавшие, что они будто бы посланы Провидением. Но только Жанна отправилась ко двору за счет королевской казны, ее сопровождал специальный вооруженный эскорт. Возникает вопрос: что побудило капитана Робера де Бодрикура принять всерьез утверждение Жанны, что она послана Богом спасти королевство (даже учитывая легковерие людей той эпохи, точнее, суеверия, которые владели ими)? Ведь первоначально, если верить рассказу очевидца Бертрана де Пуланги, Бодрикур встретил с издевкой рассказ Жанны, а саму ее пытался отдать на потеху своим солдатам. Остается неясным, что побудило его резко изменить позицию и качать помогать организации путешествия Жанны ко двору. Бодрикур был человеком жестким, к тому же, что немаловажно, совсем неглупым администратором и военачальником. Зачем ему было идти на риск стать общим посмешищем, фактически представляя ко двору простую крестьянскую девушку, претендовавшую на то, что она, никогда не обучавшаяся военному делу, сможет осуществить то, что оказалось не под силу опытным полководцам? Наиболее правдоподобным кажется объяснение, что, помогая Жанне, Бодрикур поступил так, как ему было приказано действовать. Отец Робера де Бодрикура был камергером герцога Бара. По матери он был близким родственником сенешаля Прованса Луи де Бово. А графиней Прованса была королева Иоланта Арагонская. Робер Бодрикур стал союзником Рене Анжуйского — сына королевы Иоланты — для борьбы против сторонников англичан и бургундцев, которые захватили у них часть владений. Можно не сомневаться, что Бодрикур советовался с Рене, прежде чем отослать Жанну ко двору.