Живые и мёртвые - Уорнер Уильям Ллойд. Страница 64

На рис. 3 — «Отложенное наделение значением» — изображается в общих чертах механизм этого процесса. В левом верхнем углу находятся знаки, посланные из прошлого; ниже в той же колонке — сегодняшнее их получение. Шапка левой колонки «непосредственное получение» обозначает ситуацию, когда ныне живущее поколение получает свои знаки непосредственно из далекого мертвого прошлого. В этой вертикальной колонке круги, обозначающие знаки, напрямую соединяются двумя вертикальными стрелками, одна из которых, идущая от кружка, представляющего прошлое, к кружку, представляющему настоящее, показывает, что знак был передан из прошлого непосредственно, минуя умы промежуточных поколений, а другая, идущая вверх от настоящего к прошлому, показывает попросту то, что знаки прошлого интерпретируются в настоящем.

Далее в таблице слева направо следуют вертикальные колонки: «Вчера», «Промежуточные поколения» и «Сегодня». Кружки и значки s и m, соединенные стрелками, показывают всего лишь прохождение значения т сквозь умственную жизнь поколений.

Поток знаков, событий и их значений, изображаемый на этом рисунке, имеет место, разумеется, во взаимосвязанных организмах и событиях видовой жизни, составляющих коллектив на протяжении определенного промежутка времени. Протекание событий сквозь социальные и статусные структуры оказывает влияние на содержание каждой символической формы. Непрерывная интерпретация и переинтерпретация событий и общества, в котором они происходят, вносит важный вклад в значимость символов прошлого, где бы они ни использовались коллективом. Понятийные определения того, что представляют собой человек, мир и сверхъестественное, проходя сквозь социальную и статусную структуру, оказывают влияние на ее изменяющиеся ценности и течение событий и, в свою очередь, испытывают обратное влияние с их стороны. Все это — статусная и социальная структура, ценности и представления, происходящие во времени события, — сохраняет свою устойчивость и в то же время изменяется, либо что-то добавляя к значениям прошлого, которые схватываются и ненадолго удерживаются в сегодняшних символах, либо что-то у них отнимая. И эти значения, будь то логические или нелогические, рациональные или иррациональные, сознательные или погребенные в глубинах органической жизни вида, адекватные или неадекватные, так или иначе находят свое выражение в коллективных символах человека [42b].

Нелогическое время и пространство вида

Значения жизни были представлены в нерациональных символах процессии как события упорядоченного времени, которое, нахлынув неведомо откуда и вторгнувшись в лишенный времени регион земли и воды, стало живым временем и пространством Янки-Сити. Задержавшись здесь ненадолго, значимость времени приобрела непреходящую весомость в документально зафиксированных деяниях сообщества. Затем мы видим, как значимое настоящее со все более нарастающей скоростью покидает пределы города и устремляется в обширные западные пространства, в крупные города, в более важную экономическую и социальную жизнь могущественной нации. Важность времени в Янки-Сити сосредоточена не в «здесь и сейчас», а, как это некогда было, в вечном вчера, которое тут осталось, тогда как настоящее куда-то ушло. С конца XIX века события ощущаются как «слишком недавние» и, даже будучи важными, лишены значимости. В них не вложена полновесная социальная энергия ментальной жизни группы. Теперь Янки-Сити затерян в огромном и унылом мире, находящемся за его пределами. Недавнее время в значениях процессии расползается и растворяется в обыденном круговороте незначительных событий. Величие кануло в прошлое; власть и слава куда-то ушли. Теперь Янки-Сити должен идти к ним; сами они не идут уже более к Янки-Сити.

В сегодняшних нерациональных чувствах время застыло [10a]. Абсолютная духовная определенность протестантской веры родоначальников иссякла в людях, великая эпоха миновала, и лишь пошатнувшийся секулярный престиж все еще сохраняется. Тем не менее (как будто бы говорят символы процессии), в то время как нация находится на пути к мировому величию, мы, жители Янки-Сити, заложившие начало всего того, что ныне существует, обладаем уникального рода престижем, который разделяют с нами лишь те, кто жил во времена, когда зарождалось Великое Общество. Наше нынешнее могущество относительно невелико, наш нынешний престиж не бросается в глаза, однако мы, если надлежащим образом взглянуть на нас в контексте прошлого, идентифицируемся с самыми могущественными символами Великого Общества. И чтобы утвердить за собой права законных наследников и сегодняшних владельцев великой традиции, те, кто живет не здесь — а это сто с лишним миллионов человек, — должны прийти к нам. Именно в нас живет эта великая традиция, и именно наши символы легитимно ее выражают.

Анализ сорока двух сцен, относящихся к нескольким временным периодам, демонстрирует, что, хотя вся процессия в целом является репрезентацией хода времени — и времени как движения и изменения, — в этих же самых символах присутствует также и нерациональная вечная завершенность. Это статичное, неизменное, вечное качество связано с конечной природой человека; оно заложено в раз и навсегда зафиксированном багаже видовой группы. Вечные истины этой драмы скрывались в сотворивших ее бессознательных допущениях. Сцены торжественной процессии, хронологически точно следуя друг за другом, подчеркивали своим последовательным прохождением мимо стационарной смотровой трибуны рациональные и линейные качества времени. Вместе с тем, символические конвенции такого рода драматических шествий требуют, чтобы смотровая трибуна, люди, стоящие на ней, и публика, которую они представляют, неподвижно стояли на одном месте.

Жизни тех, кто смотрел спектакль, в это мгновение застыли и находились вне времени. В них присутствовали значения Града Вечного блаж. Августина. Приходя из прошлого, время протекало мимо них. Упорядоченные во времени события парада выходили из исходной точки и перемещались по улицам Янки-Сити как единое целое. Пытаясь подчеркнуть рациональность времени, сама процессия в то же время и разрушала ее. Значения объективного времени нерационально опровергались. Хотя первые вещи символически и логически проследовали первыми, начало истории было пространственно и логически помещено в начало процессии, а последние вещи появились в конце, — несмотря на все это собственное время тех, кто стоял на стационарной смотровой трибуне, стояло на месте. Все сцены были частями одной-единственной вневременной вещи.

В чувствах людей прошлая и нынешняя жизнь слились воедино. Губернатор Уинтроп и его хартия были сродни Грили, древнему живому герою, ибо сделаны они были из одного теста [151a]. В этом символическом единстве нерационально подчеркивалась одновременность 1630 и 1930 гг. Великое прошлое предков было пробуждено и символически ожило в настоящем. Многие это чувствовали. В первый день празднества священник старейшей церкви, уходящей своими корнями в самое начало, сказал своим прихожанам: «Великая Книга Жизни лежит сегодня открытой перед нашим поколением... В сценах, которые мы можем попытаться воссоздать... [ее] замечательные персонажи... как будто бы снова выйдут прогуляться по нашим улицам...» Люди, стоящие на смотровой трибуне, видели, как сорок две сцены проходят перед их взором как «единая Книга Жизни», протекая через пространства города. В их многообразии наличествовало логическое эмпирическое время; в нерациональных значениях их единства присутствовали статичность и неподвижность. Было вневременное чувство видового существования, ощущаемого как вечность. Присутствовали как рациональность дюркгеймовской «диаграммы», изображавшей временные точки, так и глубоко ощущаемое бессознательное чувство тотального существования, в котором, согласно открытиям Фрейда, времени не существует.

Несмотря на преобладающую и, возможно, необходимую веру в единообразный характер времени, которой придерживаются члены нашей культуры, существует много типов времени. Исходя из стоящих перед нами задач, мы можем разделить их на объективное и субъективное время, как их называют некоторые философы, оставив в стороне их баталии по поводу того, какое из них истинно и какое из них является единственно существующим.