Живые и мёртвые - Уорнер Уильям Ллойд. Страница 91

Постановка и организация похоронного ритуала находятся главным образом в руках владельца похоронного бюро. Он должен установить гроб и разложить цветы таким образом, чтобы они производили наибольший драматический эффект. Он должен ненавязчиво нести ответственность за обеспечение того, чтобы в моменты сильных эмоций и скорби не возникло никаких неловких ситуаций. Он должен следить за тем, чтобы члены семьи, близкие родственники и друзья заняли подобающее место в аудитории и чтобы для несения гроба были отобраны символически правильные и физически выносливые люди. Он должен проследить, чтобы были улажены все вопросы с соответствующими чиновниками на кладбище и было все обговорено с полицейским эскортом, который будет сопровождать похоронную процессию. Кроме всего прочего, он должен быть умелым постановщиком и импресарио, который руководит ритуалом трагической драмы, начинающимся в морге, церкви или жилом доме и продолжающимся в форме сплоченной трагической процессии, проходящей по людным улицам города к открытой могиле на кладбище. В некотором смысле он продюсер, организующий все предприятие таким образом, чтобы другие исполнители — в том числе священник, оратор, произносящий надгробное слово, органист, певчий, семья и плакальщики — могли действовать надлежащим образом, снискать одобрение и похвалу за успех похорон и получить то эмоциональное удовлетворение, которое пробуждается похоронным символизмом. В то же время все должно быть выполнено так, чтобы неконтролируемое горе и случайные поступки живых у гроба усопшего не внесли разлад в форму ритуала.

Несмотря на то, что владелец похоронного бюро выполняет необходимую, полезную службу и обеспечивает нужными товарами неизбежное событие, несмотря на то, что он поставляет умения и услуги высокого разряда, и несмотря на то, что он обычно получает хорошую оплату и очень часто является удачливым предпринимателем, имеются весомые свидетельства того, что ни он, ни его клиенты не довольны его нынешними символами и статусом в профессиональной и социальной иерархии Янки-Сити. Все более открыто проявляется тенденция заимствования владельцем похоронного бюро ритуальных и сакральных символов священника и других профессионалов для маскировки того, что он собой представляет и чем он занимается.

Место его бизнеса — это не фабрика и не контора, а «морг» или «дом». Мебель и обстановка здесь часто навевают мысли об алтаре и аудитории в церкви. Нередко он облачается в ритуальные одеяния, зарезервированные для ролей, характеризующихся крайней официальностью, изысканным этикетом и престижем. Его рекламные объявления, осмотрительно и осторожно обходящие использование символов, которые бы указывали на какую-нибудь частную секту (если только бюро не обладает конфессиональной специализацией), тяготеют к заимствованиям из языка религии. Брошюры и проспекты, используемые для рекламы функций данного предприятия, искусно опираются на традиционные символы церкви.

Хотя социальные процессы продолжают превращать роль владельца похоронного бюро из роли бизнесмена в роль профессионального распорядителя погребальных ритуалов, в отношении к ней заключена значительная доля враждебности. Нельзя забывать о том, что он имеет дело с нечистыми аспектами смерти, в то время как священник контролирует чистые и духовные ее фазы. Владелец похоронного бюро извлекает деловую прибыль, тогда как священник получает профессиональное жалованье. Глубокие чувства враждебности и страха, испытываемые людьми в отношении смерти, если только их очень тщательно не контролировать и не дать им надлежащего выражения, могут превратить владельца похоронного бюро в козла отпущения, отождествив ритуальную нечистоту его задачи с его ролью и личностью. Тысячи шуток по поводу владельцев похоронных бюро, появляющиеся на радио и в других средствах массовой информации, а также в неформальных сплетнях и пересудах, которые связывают его с наиболее презираемыми и пугающими сторонами смерти, — более чем достаточное тому подтверждение. Чтобы удержать эту враждебность под контролем, ему необходимо окружить свои функции сакральными символами и свято соблюдать требования возвышенного морального кодекса. Эти попытки возвыситься часто встречают дружный отпор. Например, в Янки-Сити владелец похоронного бюро был главным спонсором общей для всех конфессий пасхальной службы на одном из исторических холмов города. Несмотря на популярность, эта служба была встречена многочисленными амбивалентными «шуточками» и комментариями относительно его мастерства в рекламе своего бизнеса и умения найти прямой путь к сердцу каждого, чтобы продвинуть свою торговлю. И это несмотря на то, что все знали его как совестливого христианина. Владельцы похоронных бюро стали современной мишенью для многих шуток, которые раньше были обращены в адрес могильщиков.

Если место церкви и ее сверхъестественных символов не возрастет в своей значимости, то представляется вероятным, что профессиональная роль владельца похоронного бюро и использование им сакральных символов будут и далее возрастать. Его нынешнее видное положение требует, чтобы его деловое предприятие получило защиту профессиональной этики, а также социальную форму сакральных символов. Возможно даже, что в более отдаленном будущем церковь инкорпорирует владельца похоронного бюро в свою систему функционеров или, быть может, возьмет на себя его функции как часть своих собственных обязанностей; в некоторых сектах обычай направлять членов к владельцу похоронного бюро, специализирующегося на погребении ее членов, который, как предполагается, придерживается созвучных им и достойных доверия религиозных воззрений, уже приближается к этому. Поскольку смерть находится в самом центре сакральной жизни любого общества, функционер, играющий важную роль в ее обрядах, обычно существенно ритуализируется, а сама его роль становится сакральной.

Ограниченный срок жизни кладбища и прекращающаяся жизнь сообщества

До тех пор, пока на кладбище продолжает прибывать свежий поток недавно умерших, оно символически остается живым и жизненно важным символом, рассказывающим живым о значении жизни и смерти. Однако когда семья, родственники и другие члены сообщества постепенно перестают хоронить здесь своих близких, кладбище как значимый символ жизни и смерти, образно говоря, умирает естественной смертью, поскольку перестает существовать в качестве живого сакрального символа, и превращается со временем в исторический памятник. Как символический объект, оно тоже подвластно значению времени. В таком случае его духовность переносится в иной контекст, ибо в стабильных сообществах оно становится уже не сакральной коллективной репрезентацией, действенно связывающей мертвых с живыми, а объектом исторической ценности.

Действующее кладбище, похороны и траурные символы ритуально обращены на сакральную жизнь будущего, помечая в то же время секулярный конец жизненного пути индивида, тогда как «мертвые» кладбища обращены назад, в прошлую жизнь. Их могильные плиты — это уже не столько символы смерти человека, сколько тот факт, что он и другие люди когда-то жили и составляли в своей совокупности образ жизни и общество. Если кладбище не дает обещания будущего нашим собственным смертям и не помечает наш переход из живых в мертвые — если мы не можем спроецировать в него жизнь нашего времени, — то его мертвые начинают принадлежать к прошлой жизни. Надгробные памятники становятся артефактами, обозначающими прошлое; кладбище превращается в символ, рассказывающий о людях прошлого людям настоящего и свидетельствующий об уважении настоящего к своему прошлому. Однако надежда человека на бессмертие, его надежда на будущее не может быть пробуждена такими историческими символами. Она должна быть спроецирована на кладбище и иные символы, репрезентирующие представления и чувства человека по поводу самого себя.

В Янки-Сити насчитывается одиннадцать кладбищ. Каждое из них за период с 1600-х гг. по настоящее время либо полностью, либо частично было наполнено умершими жителями города. И только шесть из них были украшены ко Дню памяти павших. Другие же не ремонтировались, не украшались и уже не использовались в качестве мест захоронения.