Левая политика, № 23 2015. Россия, Украина, Новороссия - Кагарлицкий Борис Юльевич. Страница 15

Этой закономерной незрелостью рабочего движения, а так же социокультурной, военной и экономической зависимостью новоросских республик от восточного соседа объясняется пророссийско-державный и даже пропутинский характер идеологии федератов, смущающий российского оппозиционера. По необходимости Анти-Майдан оказывается включённым в геополитические игры держав не в меньшей степени, чем киевский Майдан. Однако пророссийско-державной внешностью новоросское движение себя не исчерпывает, равно как не исчерпывал своё содержание национализмом дофевральский киевский Майдан. В обоих случаях мы должны иметь в виду несовпадение их идеологического самосознания с тем, что они представляют собой на практике.

Этой амбивалентностью новорос-ского движения объясняется и двойственное отношение к ней восточного соседа.

В последнее время появилось много спекуляций на тему: «сливает Кремль Новороссию» или «не сливает»? Но давайте уточним, о чём речь. Если в той или иной степени гипотетически предположить, что предметом «слива» является «имперский проект Новороссия», то почему он не защищается по-имперски? Кремль боится лобового столкновения с НАТО? Но поводов ввести войска НАТО на территорию Украины уже более чем достаточно, особенно после аннексии Крыма и уничтожения самолёта с американскими гражданами. Помощь со стороны российского государства Новороссии оказывается, но это пока лишь либо дипломатическая, либо пассивная, объясняемая прежде всего давлением общественного мнения России. Это и понятно: зачем Кремлю все эти эксперименты с национализацией, «народными губернаторами», антиолигархической риторикой и наивными мечтаниями о возрождении Советской власти? Бесспорно, геополитические интересы не дают Москве полностью бросить Новороссию на произвол судьбы, но всё же в большей степени её независимость от шибко «свидомого» Киева, кроме её самой, нужна ещё только гражданскому обществу России как прецедент восстания против неолиберализма и компрадорства. С учётом этого обстоятельства большей поддержки Новороссии, чем есть, со стороны Кремля ждать не приходится.

Даже учитывая возможность закулисных игр, которые в принципе мог вести Кремль на Украине, необходимо признать, что его роль во время самого украинского кризиса свелась только к тому, что он аннексией Крыма и пусть неявной поддержкой Новороссии вскрыл внутренний раскол украинского общества, спровоцировал выход наружу противоречий, которые изнутри разрушали последнее. Только и всего. Раскол не был принесён на Украину извне. Он был «встроен» в её развитие, начиная с Беловежской пущи, с распада советских наднациональных федеральных структур и разрыва экономических связей с Россией. Он обусловлен не только многоэтническим составом населения, но и самой неспособностью украинской экономики к самостоятельному развитию и тем, что за все годы «незалежности» ничего не было сделано для того, чтобы изменить эту ситуацию. Если раньше этого не понимали западные аналитики, планировавшие проникновения НАТО и ЕС на Украину — значит, честь и хвала Путину, он сделал тайное для этих тупиц и их «незалежных» союзников очевидным.

Эхомосковские публицисты любят проводить параллель между АТО в Чечне и АТО против украинского Юго-Востока. Как я уже сказал выше, эта аналогия не точна. Однако в ней есть поучительный смысл. Немаловажную роль в замирении Чечни сыграл подкуп: подкуп населения и главным образом чеченской элиты. Для этого Кремлю потребовались огромные средства, они у него были и есть. Если даже Порошенко удастся нанести военное поражение ополченцам Новороссии, то как он будет замирять население без пряников, которых у него просто нет? Вопрос риторический. Штыками экономические и социокультурные проблемы не решаются, а именно они стимулируют конфликт. Не случайно же либерально-эхомосковская публика их старательно игнорирует, сводя дело к унылой конспирологии (к «спецназу ГРУ»), Прозападный неолиберальный режим, да ещё после уничтожения мирного населения, сможет удерживать мятежные регионы только силой, следовательно, военное поражение ДНР и ПНР будет означать только смену форм их борьбы за независимость вплоть до коренного изменения политического курса Киевом.

Итак, значение того, что происходит на Юго-Востоке Украины, значение новоросского движения, значение сопротивления киевскому правительству, под какими бы лозунгами оно не происходило, под левыми, под правыми, под центристскими или какими бы то ни было ещё, лежит за его пределами. Значение этого движения — в

Киеве, в Москве, Вашингтоне, Брюсселе, где угодно, только не в Донецке и Луганске. Это движение не обрело себя, оно противоречит самому себе постоянно (монархист Стрелков сражается за народную республику и т. д.). Измени Киев, Брюссель, Вашингтон, Москва свою политику в отношении Украины — изменится и содержание этого движения. Но пока признаков таких изменений нет. Стало быть, смысл борьбы Новороссии остаётся прежним: это борьба против угрозы поглощения неолиберальным ЕС Донбасса и всей Украины.

По сути, такое же восстание произошло и в Крыму. Только там местной власти удалось протест населения канализировать в форму поддержки интеграции с Россией.

После Женевской встречи 17 апреля 2014 года стало ясно: с реальной независимостью Украины всё по-прежнему: её как не было фактически, так и нет. Несмотря на всю «революционную» эпопею Майдана, судьба украинской государственности решается не народом и даже не правительством, а державами. Можно было бы назвать это «новым Мюнхеном», можно было бы обвинять в этом Майдан или Путина, если бы не одно обстоятельство.

Потерпела полный провал не столько украинская государственность как таковая, сколько провалился буржуазно-номенклатурный проект под названием «незалежность Украины», порождённый распадом СССР и иллюзиями позднесоветского общества. Более того, если иметь в виду экономическое положение Прибалтики, всей Восточной Европы и Закавказья, следует признать, что мы ныне наблюдаем кризис всего постсоветского неолиберальнономенклатурного устройства. Экономического чуда, обещанного либералами 90-х годов, не произошло. Вместо него разразился экономический кризис, особенно безжалостно обошедшийся с экономиками Восточной и Южной Европы. Таков общемировой фон украинских событий, который определяет их внутреннюю логику и их внутренние противоречия.

Сторонникам Евромайдана хочется в ЕС, а дёшево туда не пускают. Дёшево можно попасть в ТС, но туда им не хочется: там сидит «страшный» Путин, который запрещает танцевать в церквях и не любит гей-парады.

Катастрофа постсоветского проекта является делом самой обуржуазившейся номенклатуры и происходит при отсутствии реальной оппозиции. Понятно, что первая будет удовлетворять при этом лишь свои интересы. Однако возвращение Украины в зону российского влияния зависит от того, насколько успешно российская власть сможет решать внутренние проблемы своей страны — вне зависимости от того, понимает ли это наше правительство или нет. Втягивая Россию в украинский кризис, вообще увеличивая её активность на международной арене, Путин ставит перед своим режимом такие задачи, решение которых объективно требует коррекции внутренней политики, требует, кроме кнута, ещё и пряник, мотивирующий население как вне, так внутри самой России, на поддержку Кремля.

Речь идёт о коррекции неолиберального курса в сторону социально-ориентированного управления экономикой. То, что помогло Западу разрушить СССР, теперь может послужить России в активном противостоянии с неолиберальным, переживающим экономические трудности Западом. Если путинский режим окажется не способным пойти на это, он неизбежно проиграет. Но в этом случае может проиграть и гражданское общество России, а выиграть тот же, кто бомбил Югославию.

Таким образом, путинская администрация, активно участвуя в украинских делах, объективно оказывается поставленной перед задачами, не-решение которых повлечёт её внешнеполитическое поражение, полное или частичное. Это уже подтверждается: продолжая внутреннюю неолиберальную политику и ужесточая репрессии против оппозиции, путинское правительство битву за Украину в целом проигрывает. Влияние России ощутимо только на Юго-Востоке за счёт социокультурной проблематики, которая накручена националистическими истериями как на Украине, так и в самой России.