«Горячие» точки. Геополитика, кризис и будущее мира - Фридман Джордж. Страница 48

Каждый знал каждого. Они все понимали языки друг друга. Они словно сговорились, вели себя так, будто бы показывая свое желание, чтобы границы не было. Но повсюду ощущалась история. Не только из-за мелкой личной ругани вокруг орешков. Но смесь словаков, венгров, украинцев, румын при определенных обстоятельствах и под определенными воздействиями может стать гремучей. Какой была в прошлом. Эта история уходит в глубину веков, память о давних событиях никуда не исчезла.

Для стирания пограничного характера регионов требуется долгое время. Это одна из глубоких объективных проблем ЕС. Можно попытаться забыть о ее существовании. Можно постараться простить, забыть, сделать вид, что не помнишь о ней. Но память, страх и злоба никогда до конца не уйдут. А если где бы то ни было наступят трудные времена, воспоминания окажутся тут как тут, вместе со страхами и ненавистью. Европейцы думают, что прошлое не повторится. Они пытаются забыть Югославию и Кавказ. Они игнорируют Украину. Но старые привычки трудно преодолеть.

ЧАСТЬ III

ГОРЯЧИЕ ТОЧКИ 

Глава 8

Войны постмаастрихтской эпохи

Подготовка, подписание и введение в действие Маастрихтского договора должны были означать, что Европа окончательно вступила в эпоху мира. Однако по злой иронии эта важнейшая веха в европейской истории — фактическое создание Европейского Союза — совпала с началом крупных военных конфликтов — на Балканах и Кавказе. В результате на Балканах за десятилетие 1990-х погибло около четверти миллиона человек, в армяно-азербайджанском противостоянии — около 115 000. Кроме того, сотни тысяч вынужденно стали беженцами. Конечно, Маастрихтский договор не являлся причиной этих войн, а все конфликтующие стороны не были членами Евросоюза. Что это — просто совпадение? Действительно, с момента образования ЕС на европейской земле случилось больше войн, чем в период с 1945 по 1992 годы.

Многие европейцы либо игнорируют этот факт, либо стараются избежать его упоминания. Они полагают, что Югославия являлась уникальным явлением, выпадавшим из общеевропейского контекста и не отражавшим новые европейские реалии, а Кавказ — это вообще не Европа. Трагические события XX века, массовые убийства, империализм — все это способствовало стремлению Европы доказать миру, что ей есть чем гордиться, продемонстрировать свою экстраординарность со знаком плюс. В частности, Европа хорошо усвоила тот урок, что война не стоит затрат (любых, не только материально-финансовых) на нее, а поэтому в новом европейском обществе война осталась в прошлом. И это важнейшее достижение является тем, что Европа может предъявить миру в качестве образца, к которому надо стремиться, азам которого нужно учиться. По мере возврата процветания продолжительное мирное существование стало ключевым фактором возрождения континента. Войны на Балканах и Кавказе не вписывались в такую парадигму, поэтому европейцам было очень важно убедить всех и себя в первую очередь, что эти конфликты не были по сути европейскими. Но они были ими, что говорит лишь о хрупкости мирного сосуществования народов.

Развитие событий в Югославии предоставило Европе еще один повод уклониться от признания европейского характера этой войны. Когда НАТО начало бомбежки Сербии в рамках войны за Косово, США взяли на себя основные функции в ней при второстепенной вовлеченности только некоторых своих союзников по Альянсу. Поэтому очень скоро в глазах многих европейцев данный вооруженный конфликт стал казаться американской войной, а не европейской. Психологически такое отрицание своей глубокой причастности к этим событиям являлось попыткой убедить себя в том, что конкретная и кровавая война — дело рук совершенно других людей и государств, в данном случае американцев. А истинные европейцы (то есть ЕС) продолжают оставаться в благостном и безопасном положении, мире и благополучии.

Балканы и Кавказ являются пограничными территориями, причем внутри них, как в русской матрешке, находятся другие, внутренние, пограничные территории. Каждая меньше предыдущей; посторонний наблюдатель будет постоянно удивляться появлению все новых и все более мелких таких территорий до тех пор, пока не спустится на уровень крошечных деревенек, которые тоже окажутся разбитыми на группировки, состоящие из отдельных семей, даже частей семей, — группировки, исторически противостоящие друг другу, не забывающие вековые обиды, очень редко эти обиды друг другу прощающие.

Неудивительно, что эти два горных региона стали аренами военных конфликтов. Мелкие нации имели гораздо больше шансов выжить в условиях «крайне пересеченной» местности, чем на равнинах и даже в лесах. Горы являлись естественной защитой местных народов от завоевателей, в крайнем случае — в горах легче укрыться. Но в горной местности труднее сформироваться нациям: естественная фрагментация народов приводила к тому, что семейные и клановые узы были значительно сильнее национальных. Горы очень часто являлись (и являются) местом, где существуют «протонации», в которых различные кланы объединены по большей части только одинаковыми или сходными языками и общей религией.

Горы нередко являются территорией, где нет единых законов. Если завоевателям не удавалось тем или иным методом преодолеть фрагментированность малых народов, то в таких условиях трудно ожидать повсеместного насаждения общей законности, несмотря на военное покорение. Те местные кланы, которым удавалось сохранить максимальную степень независимости от завоевателей, де-факто и диктовали свои законы своим соплеменникам, что в условиях гор означало верховенство стародавних традиций. Когда наступали тяжелые времена, местным жителям было некуда обращаться за справедливостью или защитой, за исключением, может быть, союзников из соседней долины (если они были). Такая замкнутость и обособленность воспитывала воинственность и силу, готовность и способность переносить лишения и страдания, но также готовность и способность драться. Хотя эти регионы мира и не смогли избежать сильнейшего геополитического влияния больших империй — не важно, только ли набирающих силу или клонящихся к упадку, — многообразие местной специфики так никогда и не было уничтожено. Подытоживая, можно сказать, что горные регионы были средоточием мелких, фрагментированных, но весьма жестких и даже свирепых этнических групп. Поэтому, когда ослабло внешнее давление, которое обеспечивало их подчинение имперскому центру, а также удерживало от междоусобиц, эти регионы взорвались.

Следует отметить еще одну особенность, общую для всех постсоветских и постмаастрихтских войн. Они разразились на тех пограничных территориях, где соприкасаются друг с другом миры ислама и христианства. Босния, Албания, Косово являются мусульманскими регионами, Сербия и Хорватия — христианскими. В Азербайджане преобладает ислам, в соседних Грузии и Армении — христианство. Получается так, что первые войны после падения коммунизма были войнами между исламом и христианством. Они послужили предвестником возрождения серьезной проблемы — распространения ислама в Европе. Конфликты носили открыто этнический характер, а не религиозный, но не следует забывать, что они были всплесками вековой вражды в новых условиях, принявшей новые формы, взявшей новые лозунги, но имеющей все те же корни, что и много-много лет назад. Старые точки возгорания, какое-то время тлевшие где-то очень глубоко и почти невидимо, вновь стали самыми настоящими горячими точками.

Взрыв на Балканах оказался как самым кровавым, так и наиболее заметным для внешнего (по отношению к региону) мира. После Первой мировой войны западная часть Балканского полуострова объединилась в одно государство — Югославию. В его составе оказались народы, разделенные и этническими, и религиозными признаками, имевшие очень давнюю историю взаимной вражды — как и все остальные народы Европы. Для решения основных проблем этих народов все они были собраны под одной крышей федеративного государства [33] в надежде, что таким образом конфликты удастся преодолеть. Федерация распалась в год подписания Маастрихтского договора. Распад сопровождался тем, что остальная Европа хотела бы считать давно преодоленным. Многие европейцы воспринимают Балканы как «не совсем Европу», поэтому произошедшее там рассматривается как непоказательное для современной Европы. Удобное представление, но не вполне корректное. Балканы являются не только географической частью Европы, но и важнейшей частью ее истории. Вспомним, что сказал еще в 1888 году «железный канцлер» Отто фон Бисмарк: «Если в Европе еще когда-нибудь случится война, то из-за какой-нибудь ужасной глупости на Балканах».