Сети шпионажа - Берндорф Ганс Рудольф. Страница 9

Скоро между ними завязался очень оживленный разговор. Под влиянием участливого интереса, проявленного незнакомцем к ее судьбе и вызванного, в свою очередь, ее, видимо, подавленным состоянием духа, причиной которого были стесненные материальные условия, Марта поведала ему всю свою жизнь и прибавила, что теперь решительно не знает, что ей делать, где и какую работу искать.

Пожилой господин оказался сторонником нравственных взглядов на жизнь и высказал твердое убеждение, что решительно каждый человек должен прежде всего деятельность свою согласовать со своим призванием, если хочет, чтобы труд его был радостным и успешным.

— Какое же ваше призвание, к чему вы чувствуете особое влечение? — спросил он, в конце концов, свою хорошенькую собеседницу.

Марта, не задумываясь долго, ответила, что склонна, скорее всего, стать большой художницей или артисткой и что именно к этому она чувствует призвание и, кажется, некоторые способности. Пожилой господин выразил пожелание помочь ей и назначил ей свидание на другой день в том же кафе. Когда они вновь встретились, он сделал ей предложение… начать полеты с парашютом. В 1920 году на подобного рода полеты смотрели еще как на дело очень рискованное, и посвящавшие себя им зарабатывали хорошие деньги.

Марте было все равно, и она согласилась. И вскоре пожилой господин, видимо, очень состоятельный, стал посвящать ей все свое свободное время. Он стал посещать с ней самые дорогие рестораны, которые до сего времени девушка знала лишь по вывескам и витринам. В продолжительных беседах новый знакомый заверил Марту, что предстоящее занятие позволит ей заработать так, что впоследствии она станет вполне обеспеченной на всю жизнь.

Марта поинтересовалась, почему ее ожидают такие блестящие перспективы, и узнала, что ее новый друг, человек с разносторонними способностями и специальностями, очень интересуется численностью французских военных аэропланов, номерами и составом эскадрилий, протяжением и окрестностями военных аэродромов и в особенности станциями беспроволочного телеграфа, получающими сообщения с находящихся в воздухе аэропланов. Уговорить Марту попытаться собрать эти сведения и помочь своему щедрому другу не представляло большого труда.

Так она стала своего рода «артисткой-эквилибристкой», получила из Англии великолепный, прочный парашют и в один прекрасный день начала свои полеты с высоты.

Для этого был нанят частный аэроплан. Марта с замиранием сердца села в него. Летчик кружил над местом спуска, по крайней мере, полчаса, пока девушка справилась с одолевавшим ее страхом. Наконец она спрыгнула, парашют развернулся, и она благополучно приземлилась под бурные овации собравшейся толпы зрителей.

В течение следующей недели ей пришлось так прыгать с аэроплана двенадцать раз, и тогда, следуя своей неизменной привычке, она опять послала своим родителям открытку с уведомлением, что стала теперь «летчицей».

Черед неделю друг и покровитель Марты, так и не сообщивший ей своего имени, предложил девушке заглянуть в магазин радиотоваров, находившийся на улице Сюрень, вблизи собора Маделэн.

Утром следующего дня, зайдя в магазин, Марта застала там кроме своего старого друга еще двух незнакомых мужчин. Как выяснилось впоследствии, все трое были англичанами. Так друг Марты именовался Вильямом Фишером и являлся агентом английской разведки. Резидентом и руководителем дела был некто Генри Литер, выдававший себя за инженера, а на самом деле офицер действительной службы английских войск. Третьим был Оливье Филиппе, тоже английский унтер-офицер. Литер был директором дела, Филиппе, — бухгалтером, Вильям Фишер — упаковщиком. Это различие в социальном положении всех трех лиц не мешало всем им одеваться с иголочки и быть друг с другом на самой короткой ноге.

За завтраком Марту попотчевали превосходным вином и провели беседу, за которой коротко и определенно, чисто по-английски, объяснили, что она, пользуясь своим реноме бесстрашной эквилибристки-парашютистки, должна побывать на всех французских аэродромах и основательно с ними ознакомиться. За это ей предложили 1200 франков в месяц содержания и уплату всех ее расходов, как путевых, так и случайных. Ей вручили два великолепных фотографических аппарата и тотчас же экзаменовали в умении обращаться с ними. Экзамен она выдержала блестяще, к великому удовольствию своих новых шефов.

И уже через пару дней Марта приступила к активной работе агента.

Для выяснения тайн французской военной аэронавтики Марта не раз обращалась к давно проверенному средству, популярному не только у женщин-агенток, — постели. Она легко сходилась с мужчинами и стала близкой подругой нескольких летчиков. Иногда она ночевала у них и крала технические книги, служебные приказы и разные бумаги, словом, все, что попадалось под руки и что, по ее мнению, относилось к тайнам военно-авиационной деятельности. Материалы эти она тотчас же приносила в магазин, за что ее осыпали деньгами.

В Назэре французская авиация испытывала в то время новый гидроплан. Марта Морейль отправилась туда и сфотографировала все, что было можно. Потом ее послали в Бордо осмотреть склады бензина и масла. На одном авиационном празднике она опять спускалась на парашюте и во время взлета на аэроплане, за спиною ничего не подозревавшего пилота, занималась фотографированием гавани тамошней военной авиации. То же самое, непосредственно друг за другом, делала она и в Циери, Гиере и Сен-Рафаэле. Снимки она скрывала в двойной подкладке своего манто. Чтобы не возбуждать подозрений, свою парижскую квартиру она оставила и все время разъезжала по пансионам небольших курортов Средиземного побережья, там же получая директивы от своих шефов из «радиоторговли».

Вскоре поручения ей стал давать уже сам директор Литер. Он посылал ей письма, представлявшие собой лишь листы чистой бумаги: после обработки их известным химическим веществом проступал текст написанного. Это химическое вещество долго было неизвестно французской разведке, в руки которой попадали некоторые их этих писем, так что она не могла ознакомиться с их содержанием.

Марта жила на французской Ривьере, когда вдруг получила подробное письмо с уведомлением своих шефов, что, по всей видимости, их стали подозревать в чем-то и установили слежку. Они предупреждали, что под подозрением, по всей вероятности, может оказаться и она. Ей советовали во что бы то ни стало бежать из Ривьеры.

Марта решила, что все-таки еще успеет через Париж уехать в Кале, а оттуда в Англию, но для этого ей надо было непременно увидеться с Литером: денег у нее едва хватало на билет до Парижа.

Она села в парижский экспресс и, одна в купе, занялась разборкой наскоро сложенных чемоданов. Все документы, фотографии и бумаги, которые, по ее мнению, могли ее скомпрометировать при возможном обыске в столице, она, не доезжая Авиньона, разорвав, выбросила в окно вагона.

К несчастью ее, в ту ночь было тихо, клочки бумаг так и остались на пути, где их через несколько минут подобрал, просто из любопытства, ремонтный рабочий, как назло во время войны служивший сержантом в действующей армии. При первом же взгляде на обрывки он понял, что они, обрывки, касаются военных тайн.

Рабочий немедленно отправился с ними на станцию, где тоже, словно нарочно, в буфете сидела группа высших чинов армии и между ними даже один представитель французской контрразведки. Последний знал, что Марту Морейль уже подозревают в шпионаже, и, когда рабочий положил перед ним свою находку и между разорванными, по всей вероятности недостаточно мелко, клочками он нашел обрывок какого-то отдельного счета на ее имя, сомнений у контрразведчика больше не было, тем более что из обрывков ему удалось восстановить один тайный военный приказ.

Тотчас же по телефону, еще до прибытия поезда в Париж, он отдал распоряжение арестовать Марту.

После ареста на перроне вокзала она во всем созналась и выдала имена своих соучастников.

Допрашивавший ее офицер только покачивал головой: эту девушку он находил очень странной, ни лгать, ни пытаться скрыться она, видимо, не имела ни малейшего намерения: таких шпионок, которые бы сразу выдавали своих сообщников, в его практике ему еще встречать не приходилось. После того как она ответила на все вопросы, ее отвезли в следственную тюрьму. Врач этой тюрьмы, тотчас же посетивший Марту, вызвал по телефону офицера и заявил ему, что арестованная — редкий экземпляр истерички.