Содержательное единство 2007-2011 - Кургинян Сергей Ервандович. Страница 58

Итак, я просто приведу данный материал, появившийся на сайте "Росбалт".

Автор материала – корреспондент "Росбалта" Игорь Джохадзе. Материал – следующий.

– Бориса Ельцина сегодня многие называют "президентом-освободителем" и сравнивают с императором Александром II. Как вы считаете, насколько корректны подобные исторические параллели?

– Вы привели мнение той части российской элиты, которая полностью удовлетворена результатами ельцинских преобразований. К сожалению, это меньшая часть общества, большинство же россиян, на самом деле, придерживаются иного мнения. В противном случае Ельцин был бы сегодня кошмарно популярен, чего нет и в помине.

Но огромная историческая заслуга Ельцина в том, что он не допустил распада России, а такая угроза реально существовала, это нужно признать. Он хитрил, когда говорил: "берите суверенитета столько, сколько сможете", но при этом, ухмыляясь про себя, думал: "сколько можете" – это совсем не так много, как вам кажется. При всем своем критическом отношении к Ельцину, я не вправе оценивать девятилетний период его правления тотально негативно. Как я тогда должен оценивать народ, его избравший?

– Следует ли понимать ваши слова в том смысле, что Ельцин все-таки принес России больше плохого, чем хорошего?

– Как у политика у него есть свои грехи. Он допустил цивилизационный регресс, поломал существовавшую константу жизни страны, вверг людей в шок. Он создал из России ухудшенное латиноамериканское государство с колоссально низким уровнем жизни тех локомоционных групп населения, которые везде занимают передовые позиции и "тащат" за собой общество, – ученых, преподавателей, врачей и т.д. Ельцин для меня – архитектор регресса и социальной деградации.

Но, справедливости ради, могу сказать, что этот процесс инволюции начался не в 90-м или 91-м годах, а гораздо раньше, то есть не при Ельцине-президенте, а, может быть, даже на этапе, когда он был первым секретарем МГК КПСС, когда он, жесткий авторитарный коммунист, мечтал об "ускорении" и перестройке. А потом оказалось, что он хотел совсем не того, к чему шла страна, и ему стало ясно, что политика – это искусство возможного. Плохо, что Ельцин ничего не сделал, чтобы остановить этот процесс деградации, он плыл по течению в этом мутном потоке истории. Но хорошо, что ему удалось все же не потопить в нем корабль российской государственности.

– Ельцин считается главным инициатором Беловежского соглашения, оформившего распад СССР. Многие до сих пор не могут простить ему подпись под этим документом…

– Не Ельцин разрушил СССР. Почему не распался Китай, почему устояли коммунистические режимы Северной Кореи и Кубы? Дело не в строе и не в идее. Дело в элите. Наш правящий класс в начале 90-х годов, в стремлении конвертировать социально-политические преобразования в некие приобретения для себя лично, предал интересы народа, бросил его на произвол судьбы.

И здесь я должен процитировать троцкистов, которые вели дискуссии на XV партийной конференции:

"Оторванная от широких масс партия в лучшем случае может погибнуть в неравном бою. А в худшем? Скажете, сдаться в плен? Нет, в политических битвах в плен не берут. В худшем – она предаст интересы породившего ее класса. В этом смысл и суть термидорианского перерождения".

Ельцин был выразителем чаяний этой элиты, но одновременно он ее ненавидел. Борис Николаевич – замечательно противоречивая фигура. И в этом – сильная сторона его личности.

– Можно ли называть Путина продолжателем политики Ельцина, его действительным "преемником"? Ведь многое из того, что делалось в течение последних семи лет, не вписывается в парадигму демократических преобразований 90-х.

– А это – главное противоречие Путина. Он пытается исправить ситуацию, ничего кардинально не меняя, не отдавая себе отчета в том, что регресс непоправим, что его можно остановить лишь встречной взрывной волной. Путин хочет избежать революции сверху и какими-то, пусть иногда жесткими, но в целом косметическими мерами создать приемлемый образ жизни в рамках определенной модели, доставшейся ему в наследство. В общем и целом метод, которым он действует, стратегически неэффективен, хотя некоторые положительные результаты имеются. Например, победа в Чечне – безусловная историческая заслуга Путина, тогда как поражение в Хасавюрте – исторический грех Ельцина.

– Вам не кажется, что в Чечне Путин как раз повторяет ошибки Ельцина? Рамзан Кадыров чем-то напоминает "довоенного" Джохара Дудаева.

– Кадыров лучше Дудаева хотя бы тем, что он сохраняет формальную лояльность федеральному центру. Личная ли это преданность Владимиру Путину, этакий средневековый "оммаж", или же приверженность России как государству – трудно сказать, время покажет. Но Дудаев переступил черту и восстал, а Кадыров, наоборот, присягнул. Если восстанет – может повторить путь Дудаева, а пока не восстал – будем носить на руках.

– Как известно, рейтинг популярности Ельцина был неизменно низким на протяжении большей части его президентства, чего нельзя сказать о рейтинге Путина. Означает ли это, что "управляемая демократия" Владимира Владимировича больше по душе россиянам, чем либеральная модель Бориса Николаевича?

– Борис Ельцин был настоящей страстью русского народа с 1989 по 1992 год. Каждый, кто забывает, как именно Ельцина несли на руках в 1989 году, не уважает свой народ.

Этой страсти хватило на первый заход реформ, и даже расстрел Белого дома Ельцину спустили с рук. Однако после шоковой терапии, после олигархизации и войны в Чечне, к 95-му году, отношение к нему в корне изменилось, он уже стал исчадием ада. Но в 89-м Ельцин был для русских настоящим богом.

И каждый должен об этом помнить.

– А Путин исполняет роль "бога" уже восьмой год…

– Нет, Путин – нечто другое. Он – просто популярный президент, объект народной симпатии, но не харизматической страсти, как Ельцин. Он ищет пути стабилизации, но не революционизирует. Ельцин – революционный бог, который сгорает вместе с революцией. А Путин – это термидор, Бонапарт, реакция. Но России сейчас как раз и нужна революция – революция сверху, чтобы переломить тенденцию деградации. Либо власть сделает это сама, оперевшись на те локомоционные группы, о которых я говорил, либо отпадение народа от государства приведет к социальному коллапсу.

Ну, вот и все по поводу Ельцина. А теперь по поводу того, что он нам оставил в наследство. И что поныне остается "нашим всем". По поводу реальности, в которой мы находимся. А также по поводу восприятия этой реальности извне. Такое восприятие – тоже реальность, ведь образы нельзя изъять из реальности.

И потому опять цитирую. Но не свой материал, а адресованную мне справку. В этой справке нет ничего закрытого – в смысле содержания. Я изымаю из нее избыточную конкретику – просто из деликатности. Избыточная конкретика здесь и не нужна, и бестактна. Но и без нее всего, что называется, "через край". Так что – опять цитирую.

Часть 2. От наследства Ельцина к нашей реальности и ее восприятию

Справка

В ходе длительного пребывания на территории одного из небольших государств СНГ, всегда смотревшего на Москву снизу вверх и находящегося в весьма тяжелом положении, – проведен достаточно объемный анализ представлений местной элиты. Эти представления касаются Москвы и ее политики и в целом могут быть размещены под рубрикой "образ Москвы в сознании вчерашнего младшего брата".

Хочу оговорить, что этот образ составлен мною не на основе выхваченных из потока случайных мнений. Речь идет о многих десятках доверительных интервью, взятых у действительных представителей продвинутой элиты, оказывающих решающее воздействие на формирование значимого для Москвы общественного мнения. Доверительность обсуждений исключает фактор мистификации.