Содержательное единство 2001-2006 - Кургинян Сергей Ервандович. Страница 115

Весь опыт прошедших лет говорит: этот процесс необратим. Он движется только в таком направлении. Ничего другого в нем нет. Он доходит до очередной развилки, до очередного хаоса, он качественно углубляется, но он не меняет свое содержание. Где его истоки? Я постараюсь обсудить это на сегодняшнем Клубе именно потому, что он юбилейный – по отношению к 93 году.

Для меня вопрос состоял совершенно в другом: а что ты можешь противопоставить необратимому процессу в его теперешнем виде? Политики нет. В России нет политики. То, что происходит, не имеет никакого к ней отношения. Эта ситуация будет только усугубляться. Я тогда сказал себе и выполнил всё до конца: есть замкнутая группа людей, объединенная в принадлежащую мне школу и готовая создавать новые знания о современной ситуации. И поскольку у этих людей есть социальная плотность в отношениях друг к другу, работоспособность и некая идеология, они сумеют вокруг себя что-то сформировать. Это всё, что можно сделать и что реально способно существовать.

Далее. Поскольку оказавшийся на исторической сцене субъект конвергенции может только истреблять страну до конца, не выпуская ее из рук, поскольку никто у него из рук власти не вырвет, то финалом будет гибель паразита вместе с лошадью. И дальше вопрос встанет ребром: остается ли в стране хоть что-то живое, и есть ли оно? И кто там именно захочет почему-то не делить тушу, а наращивать на скелет новое мясо?

Поэтому когда я, начиная доклад, говорю об инфляции политики и политике инфляции, я имею в виду следующее. Инфляция, в конечном итоге, – это обесценение. Так вот, это обесценение сейчас касается всего. Обесценено всё, что может быть обесценено. Всё полностью и до конца. Это отнюдь не только деньги или товары. Это всё – труд, смысл, слово, культура, ценность, жизнь, смерть, всё что угодно.

Люди живут в ситуации тотальной и системной инфляции, где принцип их успеха и принцип возможности что-либо осуществлять в жизни зависит от того, насколько правильно они плывут в потоке всеобщей инфляции.

Россия воплотила все возможные антисистемы, которые только существовали. Я внимательно перечитал обращение маркиза де Сада к Конвенту. "Мы рождены, чтоб Сада сделать былью" – не люблю этих всех слов, но это так. Всё, что развернуто Садом, осуществлено здесь.

Можно включить телевидение в любой момент времени. Вы увидите матерящегося уголовника, ногами зверски избивающего женщину, топчущего ее, и производящего садистские упражнения, а также – наблюдающего за этим ребенка. Это – кодификация эфира.

Все знают, что этот образ может приводить только к определенным предельно негативным психосоциальным результатам. Но все телеканалы это делают. И уже нельзя сказать "проклятый Гусинский!" – нет Гусинского. Но дело его живет. Даже не осмеливаюсь подробно отрефлексировать, как это так получилось, хотя думаю, что понимаю. И даже очень хорошо…

Но факт заключается в том, что идет конкуренция телеканалов за этот криминальный мейнстрим.

Всё, что происходит сейчас вокруг темы о примирении и согласии, все эти перемещения трупов с одного места на другое… При перемене мест закопанных сумма конфигурации не меняется. Это вообще игра некрофилов. Это некрофилическое шоу.

Задача состоит не в том, чтобы добиться в нем любого результата – мыслимого и немыслимого. Задача – в том, чтобы еще раз поиграть с трупами. Труп этот можно закопать, а потом раскопать и перенести еще раз. И еще. Главное – как можно дольше это делать. Страшно говорить эти слова, но это напоминает ухудшенный ремейк из советского фильма, когда два милиционера переносили пьяного с одной стороны дороги на другую (на "чужой" участок).

Ощущение, что совокупное сознание, которое это делает, играет этими трупами, как в шашки, получая удовольствие даже не от прохода в дамки, которого в этой композиции быть не может, а только от самого процесса игры. Людям хорошо просто от того, что они понимают, что можно еще сколько-то трупов куда-то перенести.

Вспомним двусмысленные фразы патриарха из "Бориса Годунова": "Вот мой совет: во Кремль святые мощи перенести, Поставить их в соборе Архангельском … И мощь бесов исчезнет яко прах". Всё это материализовано в нашем мире.

Кто на этом фоне собирается добиваться какого-либо примирения, я не понимаю. Я не понимаю, зачем это нужно! То есть, я понимаю, что это умножает хаос. Я вижу, что "крыша поехала" у всех. А ко мне обращаются с тем, чтобы я участвовал в телевизионном обсуждении этих игр.

Когда меня просят участвовать в подобных обсуждениях на высоком уровне – значит, хана! Это ключевой диагностический аналитический признак! Полного окончания. Люди уже ничего не понимают.

Кое-что еще скажу перед тем, как мы приступим к докладу, чтобы не было ощущения, что я от чего-то актуального увиливаю.

Арест царской семьи производили не большевики. "Волга впадает в Каспийское море". Арест царской семьи производил генерал Корнилов. По дневникам соответствующих лиц из этой семьи, проводил грубо и с нарушением всех норм. Монархию обвалили не большевики. Большевики составляли каплю в море в этом обвале монархии.

Монархию развалило несколько сил. Первая и основная – сама царская семья, завершив это собственным отречением. Можно говорить как угодно и что угодно, но Павел, к которому с этим пришли, сказал: "Вы можете меня убить, но я оживу и после смерти буду оставаться вашим императором".

Вторая сила, которая сделала это всё, – это совокупные родзянки. Все вместе.

То есть никакого объективного разбора падения монархии не может даже начаться без того, чтобы не был "выкопан труп" Временного правительства. Но ни одно лицо в нынешней России не заинтересовано в том, чтобы был "выкопан труп" Временного правительства.

Третья сила – окружение императора. Было много аристократов считавших правящую династию недостойной, были люди, которые говорили: "Большевики сделали одно доброе дело: они уничтожили эту преступную семью!"

Неумолимая машина мести работала постоянно. И нужно находиться в совсем отупело-худше-советском состоянии, чтобы не понимать смысла стихов, которые все здесь сидящие учили в школе наизусть и которые почему-то надо было называть революционно-демократическими, служащими делу пролетариата и крестьянства: "А вы, надменные потомки известной подлостью прославленных отцов. Пятою рабскою поправшие обломки игрою счастия обиженных родов…".

Значит, было окружение, был еще Бог знает кто. Роль церкви в падении монархии также вполне очевидна. Как только начнется серьезное разбирательство, то, следом за Временным правительством, будет предъявлен счет и тогдашней церкви. И Синоду, и другим. Ведь все они, кроме московского митрополита Макария Невского, монархию предали. Подробно будет описано, как именно они это сделали. Они молились за "благоверное Временное правительство". Они убирали из молитв слово "царь", даже когда это касалось Царя Небесного, чтобы, упаси Бог, ничего не случилось. Большевики, разумеется, в этом не участвовали.

Дальше мне говорят, что это всё – "примирение". Хоть одна нота примирения – в чем она? Нам рисуют на иконах бесов в буденновках и говорят: "Примиряйтесь!" С кем? С бесами? С кем надо примиряться? Они вообще понимают, что такое примирение? Шаги навстречу друг другу… Какой шаг сделан? Где сделан хоть один шаг? Вокруг какого содержания должно быть примирение?

Нет стремления к примирению. Есть яростное желание вырыть трупы и возобновить гражданскую войну под видом примирения. Всё дышит мстительностью.

В этой очередной пропагандистской кампании все идет в ход. Привозят из-за границы никому неизвестных, кроме специалистов религиозному богословию, людей, показывают их по телевидению "А это, -- говорят, -- какой-то там внук Шмемана". Народ смотрит: "Шмеман – наверное, Рабинович". Кто такой? Почему приехал? Что происходит? Никто не понимает вообще. Организаторы акции "примирения" живут в оторванной от реальности субкультуре, но тащат эту субкультуру в эфир – на сто миллионов озверелого народа. Всё это – ложь в кубе, в квадрате, в десятой степени. Это постоянное перемножение лжи. За каждую такую ложь придется расплачиваться стократно. Те, кто это делают, идут путем лжи в собственную могилу и волокут в эту могилу 150 миллионов своего населения.