Содержательное единство 2001-2006 - Кургинян Сергей Ервандович. Страница 119

В математическом виде это определяется через показатель:

?Д /?Т, то есть через первую производную от денег по товарам (рис. 4):

Если прирост денег меньше, чем прирост товаров (наклон функции зависимости роста денег от товаров меньше 45 градусов), то имеет место монетарная дефляция МД (либо, что бывает чаще, просто сокращается производство). Если же объем денег растет быстрее, чем объем товаров (угол больше 45 градусов), то налицо монетарная инфляция МИ.

Теперь – что такое немонетарная инфляция.

Предположим, что Центробанк не напечатал ни одного нового рубля, а банки не выпустили никаких дополнительных "заменителей денег". Но у вас возросли издержки производства на некий продукт. Повысилась цена сырья или комплектующих, понадобилось сменить оборудование или оплатить инновационные программы. Постольку, поскольку все это привело к повышению цены товаров или услуг, возникает немонетарная инфляция.

Отметим, что сама по себе инфляция, если она держится в разумных рамках и более-менее предсказуема, не является особенно страшным "экономическим зверем". В мировой истории известны примеры успешного роста и развития экономики на фоне большой (до сотен процентов в год) инфляции. Таковы были в течение многих лет, в частности, экономики Турции, Бразилии, ряда других стран.

Логика поведения экономических акторов (и производителей, и потребителей) в инфляционной "благополучной" экономике понятна. Поскольку деньги завтра подешевеют, их надо тратить сегодня – на товары, услуги, инвестиции в производственное оборудование и сырье и т.д. В этой логике инфляция подогревает и потребительский, и инвестиционный спрос – и служит дополнительным "мотором" для развития экономики.

Страшна не сама по себе инфляция, а ее влияние на экономический (прежде всего, инвестиционный) климат в стране, а также угроза выхода инфляции из-под контроля и приобретения ею "галопирующего" характера.

И опасность здесь не только в обесценении сбережений населения и снижении уровня жизни. Это – когда деньги на счетах и в кубышках "сгорают", а доходы отстают от инфляции, – нам хорошо знакомо. Еще более опасны со стратегической точки зрения утеря населением и бизнесом доверия к собственной экономике, осознание риска ее возможного банкротства.

Это резко ослабляет или даже блокирует хозяйственную активность в большинстве сегментов экономики, особенно в отраслях с длительной оборачиваемостью капитала. И, тем самым, подстегивает негативные ожидания реальным экономическим спадом, то есть ведет к краху.

У нас всех в памяти опыт постсоветской экономики с огромной инфляцией, приведшей к катастрофическому обнищанию населения, а также опыт краха и девальвации 1998 г. И потому страх перед инфляцией оказался крайне важным социально-психологическим фактором устойчивости или неустойчивости общества. А одновременно – своего рода инструментом массового "экономического наркоза" и манипулирования, которые проводится властно-элитными "аналитиками" и правительством. Достаточно сказать, что параметр инфляции оказывается в массовом сознании главным (иногда – чуть ли не единственным, кроме ВВП) критерием успешности работы российской власти на "экономических фронтах". Это видно и по высказываниям Кудрина, Грефа, Фрадкова, и по той экономической полемике, которая идет в прессе, на телевидении и радио.

При этом, во-первых, уходит из сферы внимания и обсуждения то обстоятельство, что регулирование инфляции – лишь средство управления экономическим развитием, а не цель. Предположим, что у вас инфляция равна нулю. Нет роста цен. И что? Это означает, что у вас экономическое благолепие? Вовсе нет!

Допустим, вы сократили вдвое количество продукции (товаров и услуг). И вдвое же сократили количество денег. Соотношение денег и товаров осталось прежним, инфляции нет. А экономический потенциал – упал вдвое!

И, во-вторых, возникает обширная сфера недомолвок и фальсификаций, призванных спрятать серьезное неблагополучие даже во всем, что касается добросовестного определения самого этого инфляционного показателя.

Это связано с тем, что рассчитать реальную инфляцию, как мы видим, очень непросто. Для этого нужно объективно и детально, не по официальным отчетам предприятий, знать состояние отечественной экономики. А в том же правительстве регулярно сетуют, что многое просто не знают даже на уровне крупных и средних компаний и фирм.

Ну, так и что же мы все-таки имеем?

Сначала – о самой инфляции и некоторых парадоксах, которые связаны с правительственной статистикой.

Здесь я буду цитировать последний официальный справочник Росстата.

В 2004 г. инфляция в России была равна 11,7%

При этом по продукции отдельных сегментов и отраслей экономики инфляция цен производителей составила:

– по промышленной продукции в целом – 28,3%

– по продукции металлургии – 37,4% (в том числе по прокату 59,5%, а по трубной продукции 50,9%)

– по сельскохозяйственной продукции – 17,7%

– по строительству – 14,9%

– по транспортным средствам и оборудованию – 20,8%

– по энерготарифам для населения 17,2%

– по строительно-монтажным работам – 18,6%

– по нефтепродуктам – 50,6%

– по жилищно-коммунальным тарифам – 28,3%.

Даже при беглом взгляде на эти цифры очевидно, что суммарная инфляция в экономике неправдоподобно ниже, чем инфляция цен производителей.

Частично данное расхождение объясняют тем, что значительная доля перечисленной продукции идет на экспорт, и на фоне гигантского роста экспортных цен наши производители успешно продают произведенное гораздо дороже, чем год назад.

Например, мы продаем металл за рубеж вдвое дороже, чем год назад. Но поскольку груз этого подорожания ложится в основном на зарубежного покупателя (этот металл почти целиком идет на экспорт), то вклад в отечественную инфляцию и оказывается, якобы, незначительным.

Но даже если принять это объяснение, следует признать, что оно явно не лишено лукавства. Например, мы видим, что взлет жилищно-коммунальных тарифов, цен на нефтепродукты, цен на строительство – огромный. И он вообще никак напрямую не корреспондирует с экспортно-импортной проблематикой.

Далее, говорится, что инфляция у нас низкая за счет того, что большинство потребительских товаров очень давно не дорожает или, напротив, дешевеет – за счет конкуренции с импортом. Это и обувь, и одежда, и другой ширпотреб, и телевизоры-магнитофоны-компьютеры-холодильники. А эти товары, мол, составляют большую часть "потребительской корзины".

А когда спрашиваешь, при чем тут потребительская корзина, если речь об инфляции в целом, то выясняется, что официальная статистика под видом инфляции нам постоянно преподносит совершенно другую величину – индекс потребительских цен.

Но как рассчитывают этот индекс? Преимущественно за счет опросов по выборкам. А как делаются выборки? Да по разному, отвечают, но по разным группам доходов населения, с последующим осреднением.

И при этом – признают еще одну очень важную правду.

А именно – то, что у богатых, "среднедоходных" и бедных россиян "потребительская корзина" очень разная. И что в потребительской корзине бедных – доля "неинфляционных" товаров вроде холодильников и компьютеров ничтожна, а доля высокоинфляционных, вроде продовольствия и услуг ЖКХ – огромна. А потому и индекс потребительских цен (реально ощущаемая инфляция) для бедных намного выше "среднего по российской больнице" – до 13-16% в год, а в некоторых регионах даже "зашкаливает" за 20-25% в год.

Но и это не все. Еще одну часть правды об инфляции сообщают те же правительственные аналитики, но уже, как правило, в неофициальном порядке.

Вкратце – признается, что в статистику инфляции вообще не входят сотни тысяч малых предприятий. Они не оцениваются ни по масштабам производства товаров и услуг, ни по ценовой политике. Предприятия эти, может, и показывают товары (хотя не всегда). Но нет механизмов для сбора и обобщения этих данных.