Брат номер один: Политическая биография Пол Пота - Чэндлер Дэвид П.. Страница 24

Люди, к которым Салот Сар обращался в 1960-х, дали камбоджийскому коммунистическому движению многих новобранцев. Монахи, учителя, студенты были знакомы с буддийской риторикой и восприимчивы к моральным проповедям. Они считали себя элитой с высокими морально-этическими нормами. Возможно, они ощущали свое превосходство над простыми кхмерами; в конце концов, студенты и монахи работали не за деньги — монахам даже не разрешалось прикасаться к ним. Кроме того, студенты и монахи не имели семьи, которая оказывала бы им поддержку. В отличие от других государственных служащих преподаватели не обладали возможностями брать большие взятки, но зато могли влиять на умы молодежи. В общем и целом, монахи, учителя и студенты гораздо лучше понимали социальные проблемы, чем другие категории населения, к которым мог взывать Салот Сар. По этим причинам многие из них стали идеальными новобранцами.

К концу 1962 года Хоу Йоун, Кхьё Самфан и некоторые другие члены партии также вели подобные семинары. Они пользовались недовольством Сиануком и широко распространенным в народе желанием получить порядочное правительство, справедливость и социальные перемены. Они тоже высматривали новичков. В Чамраон Вичеа студент по имени Сьет Чхае контролировал некий студенческий союз, участники которого, как он писал позднее, «занимались революционной деятельностью». Под этим подразумевалось, что Сьет Чхае подобно Салот Сару пробуждал сознание людей и собирал их в нелегальные автономные группы. Похожие обязанности выполнял в Лицее Юкхантор Чхим Самаук (Панг). В дискуссионных группах других лицеев, собиравшихся после занятий, стали широко обсуждаться политические вопросы. Полиция знала об этих сборах, однако не трогала участников, считая их безобидными; другие встречи проводились тайно. [104]

Вскоре подобные усилия со стороны учителей являвшихся членами партии, принесли свои плоды. В начале 1963 года студенты лицеев в Сиемреапе, крайне недовольные продолжительным преследованием со стороны полиции, устроили демонстрацию перед полицейским участком. На их знаменах было написано «Сангкум прогнил!» и «Сангкум несправедлив!» Вскоре похожие демонстрации прошли в Пномпене и Компонгчаме.

Сианука не было в стране, когда до него дошли новости об этих демонстрациях. Рассерженный, он послал в Камбоджу телеграмму, требуя расследования. Лон Нол расценил просьбу принца как приказ убрать тех людей, которых он считал коммунистами. Когда в начале марта Сианук вернулся в столицу, Лон Нол предоставил ему список из тридцати четырех фамилий людей, занимавшихся подрывной деятельностью. Там вперемешку перечислялись имена журналистов, активистов и не принадлежащих к коммунистам либералов вроде Кенг Ваннсака. В числе прочих назывались Салот Сар и Иенг Сари — возможно, потому, что они преподавали в «левых» школах. [105]

К тому времени Сар и Сари занимали достаточно высокие посты в партии. Их положение подтвердилось на специальном съезде партии, который состоялся вскоре после демонстрации в Сиемреапе, но до возвращения Сианука. На съезде Сар заменял Ту Самута в качестве секретаря партии. Нуон Чеа занимал второе место, хотя, вероятно, был не против занять первое; на третьем месте стоял либо Сао Фим, либо Иенг Сари. Последние исследования, выполненные на основе источников, созданных вьетнамскими коммунистами, предполагают, что пробиться к верхушкам партийной иерархии Чеа мешали слухи, распространяемые Салот Саром. Сплетни передавали, что Чеа, якобы получил недавно какую-то сумму денег от своего двоюродного брата Сьё Хенга. С другой стороны, сам Чеа в 1997 году заявил, что «Прачеачонская группа обвинила меня в предательстве из-за того, что я был родственником Сьё Хенга». Чеа обсудил эту проблему с Салот Саром, который «собирался стать секретарем и предложил мне место своего заместителя». В истории партии варианта 1974 года отмечалось, что на съезде перед партией были поставлены новые задачи и намечены новые направления работы. Однако это утверждение вызывает сомнения с учетом ограничений политической борьбы и численной слабости партии. Действительно важное решение съезда состояло в том, что он закрепил за Салот Саром, Нуон Чеа и Иенг Сари позиции в партийной иерархии, которые они удерживали в течение многих лет. Кроме того, в Центральный Комитет попал и Сон Сен, учившийся с ними во Франции. [106]

Таким образом, в список Лон Нола были занесены три члена партии из Центрального Комитета (Салот Сар, Иенг Сари, Сон Сен) и двое членов партии, знакомых с организацией внутрипартийной работы (Чоу Чет и Сьет Чхае). Чоу Чет уже покинул город, а Сьет Чхае посоветовали уйти от партийных дел. В свою очередь, Салот Сар и Иенг Сари решили уехать из столицы и искать убежища на востоке. По словам Кенг Ваннсака, Сар мечтал выбраться из Пномпеня и последовал совету Ваннсака, который предложил ему присоединиться к бывшим кхмерским бойцам около Тбунгкхмума на севере Компонгчама. На самом деле Сар, вероятно, скрыл от Ваннсака, не посвященного в партийные секреты, точное название своего будущего убежища. Это был вьетнамский военный лагерь, известный под названием «База 100» на вьетнамско-камбоджийской границе. Нуон Чеа, который знал, как туда добраться, доставил на место Сара и других членов партии из Пномпеня. В беседе с югославскими журналистами 1978 года Пол Пот сказал: «Я больше не мог оставаться в Пномпене. Я должен был присоединиться к партизанам. Я соблюдал хорошую конспирацию. Однако полиция Лон Нола меня выследила. Они знали обо мне, однако не знали точно, кто я такой. В Пномпене я отвечал за движение в столице; кроме того, я осуществлял контакты с сельской местностью». [107]

Сбежав из Пномпеня, Салот Сар оставил двойную жизнь, которую вел с тех пор, как начал преподавать в Чамраон Вичеа. Он наконец мог сбросить маски. Его больше не сдерживали карьера, семейные узы или трудности политики единого фронта. Теперь он целиком отдавал себя революции. Потеряв свободу передвижения по стране, Сар обрел нечто большее — возможность без оглядки высказывать свои взгляды и вести агитацию.

Отдавшись целиком и полностью революции, Сар надел новую маску. После 1963 года его личность, высказывания и поведение слились с камбоджийским коммунистическим движением и статусом «дядюшки-секретаря» (омлекха) или «Брата номер один»(бонгтимуой). Как бы там ни было, после марта 1963 года личность Салот Сара окуталась еще большим туманом, что, соответственно, затруднило работу над его биографией. [108]

Глава 4

«Красные кхмеры», 1963–1970

В течение семи лет после побега из Пномпеня Салот Сар постоянно переезжал с места на место, скрываясь во временных лагерях на востоке и северо-востоке Камбоджи. Единственная передышка случилась в 1965–1966 годах, когда он провел несколько месяцев в Северном Вьетнаме и Китае. Большую часть времени Салот Сар, Иенг Сари и другие члены Центрального Комитета информационно были отрезаны от мира. Новости периодически просачивались к ним через партийных курьеров (известных как нир’сей или «верные люди») и радиопередачи из Китая и Вьетнама. Эта изоляция оказала влияние на их решения.

После 1963 года Сар и его друзья перестали вести споры с политическими противниками, поскольку в партизанских лагерях таковые попросту отсутствовали. Они постоянно варились в собственном соку, что усиливало их паранойю и самоуверенность. Большую часть времени они проводили в поисках мнимых «врагов» (кхманг) и придумывании неосуществимых проектов будущего счастья. Между этими воздушными замками и реальной ситуацией не было ничего общего. Но эта колоссальная разница не бросалась партийным лидерам в глаза. Говоря о том, что теория подчиняется практике, они не имели в виду заботу о нуждах простых смертных. Они не считали нужным общаться с народом и интересоваться его жизнью, скорее даже наоборот: по мнению коммунистов, люди обязаны подстраиваться под теоретическую базу.