Радикальный ислам. Взгляд из Индии и России - Кургинян Сергей Ервандович. Страница 29

А далее к северу по трассе будущего газопровода располагается полностью исламский и очень бедный (несмотря на крупнейшие месторождения урана и перспективы месторождений нефти севернее озера Чад) Нигер. Где основное население составляют племенные группы хауса – те самые, которые, как сказано выше, после «отмашки» США устроили сепаратистский бунт на востоке Судана. Да и местные туареги, отчасти пересевшие с верблюдов на джипы, вполне сохранили свою воинственность.

Исламский терроризм здесь также налицо. Так, в октябре 2009 г. помощник госсекретаря США по Ближнему Востоку Джеффри Фельтман заявил, что США обеспокоены проблемой терроризма в странах Сахеля (Сенегал, Мавритания, Мали, Буркина-Фасо, Нигер, Нигерия, Чад, Судан и Эритрея). И подчеркнул, что «США не намерены подменять эти страны в борьбе с терроризмом в регионе, хотя и готовы оказать им помощь»⁴⁸. В связи с терроризмом в Сахе-ле в прессе также неоднократно упоминалась созданная в 2007 г. организация под названием «Аль-Каида в странах Магриба» (АКМ, другое название – «Салафистская группа проповеди и джихада»), которая в 2007-2009 гг. неоднократно брала на себя ответственность за теракты в Алжире, Нигере, Судане и Сомали.

Алжир с точки зрения террористических рисков для Транссахарского газопровода – также страна очень проблемная. Помимо вышеназванной АКМ, в Алжире действуют и другие (преимущественно региональные) радикальные исламские террористические группы. Сообщения о терактах исламских боевиков приходят из Алжира буквально ежемесячно, причем многие из них направлены не только против военных, жандармерии и учреждений власти страны, но и против иностранных производственных компаний и объектов нефтегазовой инфраструктуры.

В начале августа 2008 г. глава Германо-Алжирской торгово-промышленной палаты Андреас Хергенретер в связи с очередными крупными терактами исламских радикалов в Алжире заявил: «Алжир является третьим по величине в мире производителем сжиженного газа и важным для нас партнером в деле диверсификации энергообеспечения». Далее он отметил, что по двум существующим сейчас газопроводам Алжир экспортирует природный газ в Анда-лузию и на Сицилию, являясь для Евросоюза третьим по значимости его поставщиком после России и Норвегии, и что еще два трубопровода – из Алжира в испанскую провинцию Альмерия и на Сардинию – должны вступить в строй не позднее 2010 года⁴⁹. И сразу после этого заявления Хергенретера агентство Fitch Ratings предупредило, что международным нефтегазовым компаниям, видимо, придется пойти на дополнительные расходы для обеспечения безопасности своих объектов в Алжире.

Так что налицо именно «исламско-террористические» причины того, что даже вопрос проектного финансирования Транссахарского газопровода к началу 2010 года так и не был решен.

В Центральной Азии влияние исламского терроризма на судьбу крупнейших нефтепроводных и газопроводных проектов известно очень хорошо (рис. 10).

Рис. 10

Еще в начале 90-х годов ХХ века, после вывода советских войск из Афганистана, активно обсуждался международный проект (его представили американская Unocal и саудовская Delta Oil) газопровода из Туркмении через Афганистан и Пакистан в Индию пропускной способностью 30 млрд. куб. м газа в год. В 1995 г. этот проект был дополнен планом прокладки параллельной нитки нефтепровода мощностью до 50 млн. т нефти в год.

Оба эти проекта оказались «заморожены» в связи со свержением светского правительства в Кабуле. Затем проект поддержало правительство талибов, получившее от американских инвесторов $400 млн. «за анализ технического обоснования проекта», а также обещания, что он принесет стране ежегодный доход в $400 млн. и обеспечит создание более 12 тыс. новых рабочих мест⁵⁰. Однако после ухудшения отношений талибов с США проект снова «заглох».

Он вновь оказался «реанимирован» в начале операции международной коалиции в Афганистане против талибов в 2003 г. и снова был «похоронен» (окончательно или нет – пока неясно) в конце прошедшего десятилетия в связи с обнаружившейся бесперспективностью попыток установления в Афганистане сколько-нибудь устойчивой централизованной власти, а также в результате обострения военно-террористической ситуации в Пакистане (включая лежащую на планируемой трассе труб провинцию Белуджистан).

Не менее сложная судьба оказалась у газопровода «Мир» (Peace Pipeline), впервые предложенного к реализации Ираном в 1996 г. и призванного транспортировать иранский газ с месторождения «Южный Парс» в Пакистан и затем в Индию.

Согласно первоначальному варианту проекта, который готовила российская корпорация «Газэкспорт», газопровод стоимостью в $7 млрд. и протяженностью в 2775 км должен был с 2010 года поставлять в Пакистан и Индию 35 млрд. куб. м газа ежегодно, а с 2015 г. – вдвое больше⁵¹. С 2001 года к проекту начал проявлять особое внимание Китай, в связи с чем в нем появился вариант, предполагающий увеличение пропускной способности газопровода и строительство от него ответвления через Северо-Восточный Пакистан и зону Каракорумского шоссе в китайскую провинцию Юньнань.

С 2004 г., как сообщают наши источники, Пекин начал переговоры с Тегераном и Исламабадом о возможности прокладки параллельно данному газопроводу еще и нефтепровода в Юньнань мощностью до 80 млн. т нефти в год. А одновременно Китай начал инвестировать в Пакистане в крупное дорожное строительство по всей трассе будущих газо- и нефтепроводов от порта Гвадар на юго-западе Белуджистана (где Китай по соглашению с Исламабадом строит буквально на выходе из Оманского залива свою военно-морскую базу и танкерный терминал) через территорию Пакистана до Каракорумского шоссе⁵².

Регулярные осложнения отношений между Исламабадом и Дели породили в начале 2000-х годов новый вариант – строительство отдельных газопроводов в Пакистан и Индию, причем индийская «труба» в данном варианте должна была обходить Пакистан вдоль его побережья по шельфу Аравийского моря. Но в апреле 2008 г. президент Ирана М. Ахмадинежад в ходе визитов в Пакистан и Индию убедил руководство двух стран поддержать вариант единого газопровода проектной мощностью 55 млрд. куб. м в год, из которых 62,5% предназначались бы для Индии, а остальное – для Пакистана.

Причина согласия Индии заключается в том, что стране при сохранении нынешних темпов экономического роста к 2025 г. объективно необходимо, как считают эксперты Международного энергетического агентства, не менее 145 млрд. куб. м газа в год. И в сложившихся условиях (несмотря на очевидные политические риски зависимости от транзита через недружественный Пакистан) сравнительно недалекий по расстоянию прокачки и пока почти неосвоенный иранский газ является для Дели наиболее перспективным источником обеспечения национальных потребностей⁵³.

Однако все эти планы уже с 2004 г. начали встречать все более ожесточенное противодействие со стороны исламских террористических групп, а также регионального сепаратизма.

В конце 2004 г. в Белуджистане, через который проходит трасса будущего газопровода, активизировались сепаратистские группировки, требующие создания независимой государственности белуджей Пакистана, Ирана и Афганистана. В январе 2005 г. газодобывающий комплекс Суи в Белуджистане (в провинции расположены основные газовые месторождения Пакистана) подвергся террористической атаке. В результате выхода из строя и остановки на 8 дней головного завода газоочистки – потери национальной экономики превысили 450 млн. рупий⁵⁴. В том же 2005 г. в Белуджистане террористы из сепаратистской исламской организации «Армия освобождения Белуджистана» трижды (в том числе два раза в октябре) взрывали магистральные газопроводы, обеспечивающие газоснабжение столицы провинции Кветты⁵⁵.

Именно в этот момент Пекин понимает, что террористический хаос в Пакистане делает ставку на иранский газ все более проблематичной. И начинает готовить соглашение с Туркменией о строительстве газопровода через Узбекистан и Казахстан для поставок газа в провинцию Синьцзян и далее в Центральный Китай. (Отмечу, что первая очередь этого газопровода с северного берега Аму-Дарьи в Туркмении в Китай была торжественно открыта с участием туркменского президента Бердымухаммедова и председателя КНР Ху Цзиньтао 14 декабря 2009 г.)⁵⁶.