Радикальный ислам. Взгляд из Индии и России - Кургинян Сергей Ервандович. Страница 83
Если говорить об экономике в широком смысле, мусульманин-иммигрант всегда рассматривался европейскими государствами и политиками как средство достижения определенной цели. Он должен был приехать, чтобы восполнить недостаток рабочей силы, работать, пока в нем есть нужда, а затем спокойно уехать домой. Тем не менее иммигрант, чья экономическая роль – быть работником, является также и фигурой социальной. И это социальное начало не принималось во внимание. Так мусульманские мигранты оказывались экономически и социально маргинализованы. И поэтому неизбежным было создание иммигрантами фактически параллельно действовавшей экономики и общественных структур.
И сегодня обе – и коренная, и иммигрантская – части европейского населения пребывают в оппозиции друг к другу.
Пытаясь выявить, какой человеческий тип действительно подвержен воздействию радикальных настроений, мы обнаружим, что зачастую это молодые, в основном образованные мусульмане второго поколения иммиграции. Побудительные причины у всех разные. «Каждый подвергается процедуре радикализации по-разному. Это и воздействие на умы тех, кто чувствует свою отчужденность, тех, у кого нет альтернатив и возможностей. Это и обращение к твоему чувству мировой справедливости. Жертвой может стать и молодой человек, который ничего не знает о своей религии и подвергся влиянию ее извращенных интерпретаций»4.
Очевидным фактором, порождающим конфликт поколений, можно было бы считать столкновение ценностных систем молодежи и их родителей. Тем не менее интервью с участниками массовых беспорядков 1996 года в Брэдфорде (Великобритания) показывают, что это было не столько столкновение ценностей, сколько проявление чувства глубокого разочарования в том, что старшее поколение не смогло противостоять дискриминации мусульман.
Испытывая чувство унижения, новые поколения молодых людей искали альтернативную, «более справедливую» систему, которая даст им возможность добиться достойного места в обществе. По-видимому, некоторых из них этот поиск привел к радикальной интерпретации ислама. «Экстремисты предлагают простой, вдохновляющий нарратив, который помогает молодежи описать свое положение и окружающий мир: "Запад находится в состоянии войны с исламом, и все обязаны не только защищать ислам, но и сражаться с теми, кто участвует в этой агрессии"»5.
Очень часто радикализм проявляется вопреки имеющим более широкое хождение (но слабо выражаемым) настроениям внутри мусульманской общины. Здесь важно заметить, что значительная часть той молодежи, которая под влиянием радикальных идей превращается в активистов джихада, – это и весьма образованные, и хорошо интегрированные в общество люди. Значит, явление нельзя объяснить только религиозными причинами или отсутствием экономических достижений.
Надо сказать, что реальная проблема заключается НЕ ТОЛЬКО в бедности, недостатке образования и отсутствии занятости, что вызывает беспокойство у европейских мусульман. Проблема В ТОМ, что, не будучи интегрированной в европейский мейнстрим, большая часть мусульманского населения объединилась в «параллельные миры», в которых многие живут всю жизнь, не взаимодействуя или почти не взаимодействуя с другими частями общества. И хотя большинство мусульман в Европе и не является носителем радикальной идеи, значительная прослойка данной группы ведет отчужденное и тревожное существование в этих разбросанных по всей Европе «параллельных мирах».
С учетом этого контекста, радикальное истолкование ислама предлагает своего рода решение. «Отчужденным радикалы предлагают ощущение сопричастности, скучающим – смысл и возбуждение, безработным – новые средства существования, тем, кто плохо знает ислам, – спасение… они обещают, что ты будешь принадлежать к чему-то более значительному, чем ты сам, что ты больше никогда не будешь одинок, что тебя больше никто не будет преследовать. Это могучий эликсир»6.
Таким образом, задолго до того, как начался процесс радикализации, уже имело место гораздо более опасное явление – целые общины существовали в Европе как «параллельные миры». И у них не было позитивного взаимодействия или контактов с обществом в целом.
Как мы видим, существует достаточно причин, которые могут породить радикальный подход европейских мусульман к Западу. Далее необходимо рассмотреть реальные проявления этого феномена.
Среди множества мусульман, живущих своей обычной повседневной жизнью в европейских мусульманских общинах, существуют группы, считающие, что они (и их общины) должны противостоять «христианской» Европе. Они считают Европу «пространством войны» (Дар уль-Харб). В соответствии с этим разработан ряд теологических постулатов, которые создают для представителей этих групп образ бескомпромиссных борцов за дело ислама.
Прежде всего, следует указать на некоторые события, которые служат свидетельством радикализации в среде мусульманского населения Европы. К ним необязательно относятся наиболее заметные проявления терроризма. Наиболее существенными являются волнения в Брэдфорде, роман «Сатанинские стихи», датские карикатуры и убийство Пима Фортейна. За каждым из этих случаев стоят свои поводы или причины. Но, рассматривая контекст каждого из этих инцидентов, мы находим в них проявление чего-то общего – отчуждения, о котором подробно говорилось выше.
Кто или что стоит за расширением процесса радикализации?
Появлению очагов радикализации способствовали последовательные провалы европейских правительств в политической области.
Во-первых, попытка сочетать экономическую миграцию с политикой защиты прав человека вылилась в приток большого числа радикальных исламистов, которые затем проникали в ранее существовавшие исламские организации в Европе, а иногда подчиняли их себе. Это положило начало явлению, названному «джихадисты на соцобеспечении». По оценкам британского правительства за декабрь 2005 г., например, почти четверть всех подозреваемых в причастности к терактам, арестованных в Великобритании за четыре предшествующих года, были претендентами на получение статуса политического беженца7.
Во-вторых, когда такие очаги радикализма возникали в мечетях или тюрьмах, европейские правительства не решались предпринимать против них что-либо – то ли в силу апатии, то ли в силу неуместной политкорректности.
Основа радикального толкования ислама появилась в неевропейском контексте – будь то Ибн Таймийа, призывавший к джихаду для борьбы с монгольским нашествием, Маулана Маудуди в Южной Азии или Сейид Кутб в Египте. Впоследствии эти исходные идеи были оплодотворены практикой участия мусульман в достаточно удаленных друг от друга конфликтах – на Ближнем Востоке, в Южной Азии или Юго-Восточной Европе. Радикалы попытались так интерпретировать эти разрозненные идеи и события с точки зрения ислама, что мусульмане оказались в роли врага европейских ценностей. Таким образом, именно радикальные исламисты, более чем кто-либо другой, стремятся добиться столкновения цивилизаций8. Такая дихотомия или отчуждение между исламскими и европейскими ценностями не должна существовать, и на самом деле ее и не существует. «Давайте признаем прямо сейчас, что отчуждение никоим образом не является естественным состоянием всех европейских мусульман…Неприязнь не является изначально заданным чувством»9.
В современной ситуации «верхушка» носителей идеи радикального ислама является внеевропейской. Это видно по тому, откуда происходят и радикальные исламистские проповедники, и джихадистские кадры, и по источникам внешней финансовой и иной поддержки.