Газета "Своими Именами" №4 от 24.01.2012 - Газета ". Страница 10

В то же самое время руководители демократического движения того времени были сами по себе далеко не демократичны, а главное, совершенно не уверены в том, что им в течение долгого времени удастся сохранить за собой власть. Они полагали (были практически убеждены), что власть эта может быть утеряна в борьбе с «силами реакции», и поэтому хотели обеспечить возможность возвращения своего тогдашнего лидера Бориса Ельцина во власть ещё раз для продолжения «демократических преобразований».

Таким образом, мотивы, которыми руководствовались составители Конституции, были смешанными. Общий мотив состоял именно в стремлении ограничить возможность «пожизненного» правления, причём сделать это очень жёстко. Частный мотив состоял в том, чтобы в случае потери власти в борьбе с «антидемократическими» силами иметь возможность вернуть своего лидера в Кремль для продолжения преобразований. Всё это, в конечном счёте, и переплавилось в алогичную компромиссную формулу «не более двух сроков подряд».

Очевидно, что компромисс, о котором идёт речь (между невозможностью пожизненного срока и возможностью возвращения в Кремль в третий раз «поверх» ограничения в два срока), должен был быть найден в легальном поле. Это поле очерчено базовыми конституционными принципами, которые сформулированы в главе I Конституции РФ. Чтобы понять суть компромисса, мы должны «привязать» норму о «двух сроках подряд» к этим принципам. То есть мы должны рассмотреть статью 81 во взаимосвязи с другими статьями Конституции РФ.

Выбор принципа – очевиден. Само по себе ограничение сроков пребывания одного лица у власти является протестом против политической монополии и защитой политического плюрализма, который в свою очередь закреплен в статье 13 Конституции РФ как гарантия «политического многообразия». В развернутом виде политический плюрализм раскрывается как поощрение политической конкуренции.

Таким образом, с моей точки зрения, «компромисс» нормы о «двух сроках подряд» должен быть изучен под углом зрения развития/ограничения политической конкуренции.

Если президент покинул свой пост по итогам открытой политической борьбы, проиграв выборы или внутрипартийные «праймериз», то он сохраняет право на «третий срок». Это своего рода политический аналог права чемпиона мира по боксу (или по шахматам – в зависимости от ситуации) на матч-реванш. Такой «третий срок» будет совершенно легитимен, потому что он не только не ограничивает политическую конкуренцию, но и свидетельствует о высоком уровне развития политической культуры и демократии, которые позволяют проигравшей стороне продолжить политическую борьбу после поражения.

Если же президент покинул свой пост добровольно, уступив свое место «преемнику» любого рода без всякой политической борьбы, в том числе - внутри собственной партии, то никакого права на «третий срок» он иметь не может. Потому что в этом случае действиями как самого президента, так и его преемника, поле политической конкуренции резко сужается.

Если же при этом покинувший пост президента лидер сохраняет на весь период правления преемника второй по значимости пост в исполнительной власти, и при этом открыто заявляется о том, что будущая «рокировка» была оговорена с преемником заранее как условие выбора и назначения последнего, то такой «третий срок» не только не легитимен, но должен рассматриваться как издевательство над Конституцией.

Таким образом, несмотря на сложность и запутанность вопроса, конституционное право обладает достаточным инструментарием, чтобы разобраться со всеми противоречиями, отделить зёрна от плевел, а также легитимный «третий срок» от нелегитимного. Всё упирается в готовность и способность судебной системы России этим инструментарием воспользоваться.

Судя по гробовому молчанию, которое хранят по этому поводу высшие юридические авторитеты страны, способность эта невелика.

В этом месте я приветствую возвращение тех читателей, которые покинули меня в тот момент, когда я углубился в юридические дебри, и благодарю тех, кто нашел в себе силы пройти со мной всю дистанцию.

Самым тревожным симптомом для России является не объявление о намерении Владимира Путина еще раз участвовать в президентских выборах, а отсутствие профессиональной юридической дискуссии по этому поводу в среде специалистов по конституционному праву.

По сути спор идет вовсе не о «третьем сроке», а о судьбе права в России и о его непростых отношениях с законом. Похоже, что предложение установить «диктатуру закона» было воспринято здесь чересчур буквально. Мы сегодня воочию наблюдаем, как «закон» осуществляет террор по отношению к «праву».

Казус «третьего срока» Путина, который выглядит как издёвка над юридической культурой и юридической традицией, является лишь частным случаем, отражающим общую тенденцию.

Дух права изгоняется из законов, в том числе конституционных. А без него эти законы превращаются в пустые матрицы, которые можно заполнить каким угодно содержанием. Под предлогом борьбы за верховенство «буквы» закон превращают в то самое «дышло», которое «как повернешь, туда и вышло». Закон, оторванный от права, становится оправданием любого произвола.

Закончить этот обзор я хотел бы цитатой из речи об основаниях права понтифика Бенедикта XVI, прочитанной в здании Рейхстага в Берлине за два дня до того, как в Москве была сделана заявка на «третий срок» Владимира Путина:

«Мы видели, как власть отделяется от права, как она начинает противостоять ему и крушить его, превращая государство в инструмент уничтожения права, — в высоко организованную банду разбойников, несущую угрозу всему миру и влекущую этот мир к краю пропасти. Служить праву и бороться против засилья неправого есть и будет фундаментальной задачей политика. В определенный момент истории, когда человек обретает прежде немыслимую власть, эта задача обретает первостепенную важность».

Служит ли «третий срок» Владимира Путина праву? Вот в чем главный вопрос…

Владимир ПАСТУХОВ, Полит.ru

БЕЗЫМЯННЫЙ ГЕРОЙ

Расшифровка телефонного разговора любезно предоставлена корреспонденту, у которой сломался диктофон, сотрудниками спецслужб одного из государств постсоветского пространства.

Анна Иванова: - Михаил Геннадьевич, с наезжающим!!

- Вот спасибо, Анечка, Вы б еще слово «конкретно» добавили…

- У меня только один вопрос – не по итогам и перспективам, Вы уж достаточно сказали, - а про героя. Кто для Вас главный герой 2011 года? Ну, девичий такой вопрос, если Вам надо подумать…

- А что здесь думать? Без вопросов - конечно…

- Навальный?!

- Ааа… мммда, конечно, и он тоже, хотя люди на Болотной меня впечатлили больше. Знаете, двум десяткам почти ноги отдавил, пока через весь народ продрался – и ничего грубее «извините» не услышал.

- Но выступление Навального на Сахарова – это жесть, это супер!!

- Да, отличное выступление. Причем уверен – он даже не репетировал ни разу, всё «с листа»: вот что значит хорошее обучение, хорошая школа! Они с Кургиняном владеют хотя и разными технологиями выступления, но почти безупречно; еще два подтверждения тому, что учиться надо всю жизнь - как только человек перестает учиться, он начинает умирать.

Но знаете, Навальный скорее обещает быть персонажем 2012 года. Герой уходящего года совсем иной.

- Удальцов? Безымянный «протестующий» английского «Таймс»?

- Удальцов – да, конечно, герой, и значительно в большей мере. И Вы угадали, что герой безымянен. Но все протесты у нас с таким руководством страны еще впереди.

А героем 2011 года стал для меня безымянный сотрудник местного избиркома.

- Кто?? Вы… чего? …вообще…

- Вспомните результаты выборов, когда не то что в микрорайонах – в соседних районах Москвы, по социальному составу ничего друг от друга не отличающихся, результаты «Е..ной России» отличались более чем вдвое? Например, 26 и 54? Что это значит, по-вашему?

- Ну как что – фальсификации беспредельные, что еще? Этим народ и возмутился.