Незримая паутина: ОГПУ - НКВД против белой эмиграции - Прянишников Борис Витальевич. Страница 90

Он утверждал: «Я членом организации не состоял, но по внутренней переписке организации, руководство которой в значительной части было возложено на меня (я принимал доклады, давал задания и указания), мое имя также обозначалось псевдонимом». А псевдонимов у Шатилова было больше, чем у кого бы то ни было из «линейцев»: Павлов, 115, Хрущов, Второв, Востротин, Воевода, Наш генерал. Он не пояснил, кто возложил на него руководство «Вн. линией», умолчал и о том, что «Линия» почитала себя стоящей над РОВСом и НСНП. Будучи ее главой, стремился преуменьшить свою истинную роль. Ложь № 5.

Он утверждал: «Цели „Внутренней линии“… имели исключительно местное — зарубежное значение, и такими оставались всё время. Свою работу ген. Кутепов вел по другим каналам». Но известно, что софийский центр занимался отправками офицеров в СССР через Румынию, и именно этой деятельностью Фосса Кутепов был недоволен. Ложь № 6.

Он категорически утверждал, что «в мое время ген. Скоблин никакого абсолютно участия в деятельности „Внутренней линии“ не принимал». Именно Скоблин пронизал агентурой «линейцев» объединение Корниловского полка. Ложь № 7.

Он также категорически опровергал «заявление г. Прянишникова о том, будто генерал Миллер не знал о существовании „Внутренней линии“». Явная подтасовка — это мое заявление относилось к концу 1933 года в связи с поездкой к генералу Миллеру. И лишь в феврале 1936 года Миллер получил от нас копии писем Закржевского. Ложь № 8.

Он утверждал, что после ухода с поста начальника 1-го Отдела, «автоматически прекратилась и моя связь с „В. Л.“» Связь с Закржевским не прерывалась и после ухода. Шатилов получал донесения Закржевского и продолжал руководить его работой. Ложь № 9.

Он отрицал наличие устава «Вн. линии»: «Поскольку существовал какой-то устав „Внутренней линии“, я его не соблюдал и „обещания“ не приносил… Однако, и устава никакого не было». И это вопреки очевидности — знаменитая «Идеология» с инструкциями были изданы с его ведома. Ложь № 10.

Он сказал: «Месяца два спустя после моего ухода… я узнал от ген. Миллера, что он приказал деятельность „В. Л.“ прекратить». Миллер и Эрдели отказались от «услуг» Закржевского, но они тогда не знали, что имели дело с тайной, укрывавшейся от них «Организацией». Ложь № 11.

Он заявил: «Спустя, примерно, год я узнал от некоторых начальников 1-го корпуса, с которыми встречался, что „В. Л.“ возобновила работу и что во главе ее поставлен ген. Скоблин». Своей работы «Линия» не прекращала. А о «возобновлении» он мог узнать только от Скоблина, который, при поддержке генерала Абрамова и участии приезжавшего в Париж Фосса, с согласия Миллера возглавил «Вн. линию». Скоблин был своим человеком в «линии», ни в коем случае чужака на свои верхи тайная «Организация» не допустила бы. Неспроста «Линия» грудью отстаивала Скоблина от обвинений полковника Федосенко в связях с большевиками. Ложь № 12.

Свое повествование Шатилов закончил заявлением, что в 1936 году «ген. Миллер лично руководил ею. Но „В. Л.“ восстановилась не полностью» Наоборот, расширялась, прячась от Миллера. Ложь № 13.

На следующий день, 14 октября, «Последние Новости» опубликовали его письмо в редакцию:

«А по вопросу об управлении „Внутренней линией“ ген. Миллером, после ухода моего с должности начальника 1-го Отдела РОВСа, его сотрудники считают, что в мое изложение вкралась неточность, что я подтверждаю: ген. Миллер, как и я, никогда во главе „Линии“ не стоял и ею не управлял. Он имел к ней отношение только как „начальник 1-го Отдела“. Еще раз отрицал свое возглавление. Ложь № 14.

И заключил так: „Внутренняя линия“, по моему убеждению, давно умерла. Но я не хочу отмежеваться от тех, кто бескорыстно и с полным сознанием долга принимал участие в этой работе». Ложь № 15, самая важная. Извещая о смерти «Организации», Шатилов не только оправдывал ее темную деятельность, но этим оправданием словно призывал ее чинов к продолжению работы в подполье.

Конечно, уходить в небытие «Вн. линия» отнюдь не собиралась. Она продолжала жить и отчаянно сопротивлялась, борясь за сохранение завоеванных в РОВСе позиций. Лживые заявления Шатилова и были предназначены для ее спасения и уклонения от настоящего, тщательного расследования всех ее возглавителей, всех ее чинов и всех ее дел.

Письмом в редакцию, напечатанном «Последними Новостями» 23 октября, Закржевский поддержал своего главу:

«…Мы оберегали РОВС и помогали его возглавлению… И обратите внимание: за указанный период, с осени 1930 по осень 1935 г., у нас не было ни крупных потрясений, ни похищений. Значит, мы свою роль выполняли честно и в достаточной мере бдительно… ген. Миллер не только знал о работе „Внутренней линии“, но знал всех ее чинов, доверял ей и неоднократно пользовался ее услугами…»

В своей лжи Закржевский не уступал главе «Линии». Известно, как относился генерал Эрдели к «услугам» Закржевского. И доверием Миллера «Линия» не пользовалась. А возглавлению Скоблин помогал «бунтом маршалов». Из заявлений, опубликованных «Возрождением» 15 октября, было ясно, что такие старшие начальники, как адмирал Кедров, генералы Витковский и Пешня, не только не пользовались «услугами» радетелей РОВСа, но ничего вообще о ней и не знали.

2. Генерал Миллер был похищен ее крупным агентом Скоблиным;

3. На пост руководителя «Вн. линии» Скоблин был назначен по настоянию софийского центра;

4. Скоблин был допущен к руководству секретной работой РОВСа в СССР;

5. Провокационное окружение Коморовского и его истинная роль в белградских событиях своевременно раскрыты не были;

6. «Линейцы» провоцировали конфликты между РОВСом и НТСНП.

Представленный Брянским пассив «Линии» не включал всех ее темных дел. Тем не менее, выводы были убийственными. Преданная гласности на открытых собраниях НТСНП, потерпевшая неудачи на страницах эмигрантской печати, «Линия» была вынуждена умолкнуть, сославшись на отвращение к полемике.

Смолк и Шатилов. Его самозащита обернулась самообвинением. По интервью Шатилова Брянский нанес сокрушительный удар.

Акции против руководителей НТСНП

В 1933 году Рончевский и Альтов получили от Закржевского задание найти источник, из которого можно было бы почерпнуть сильные яды, нужные якобы для «закрытой работы» против большевиков. Месяц спустя Рончевский сообщил, что поиски увенчались успехом.

Закржевский ответил: «…уже не требуется, уже всё раздобыто и будет использовано».

Вскоре тяжело заболел таинственной болезнью неугодный «линейцам» В. Д. Поремский, «ставленник Исп. Бюро», председатель Отдела во Франции. Врачи не смогли поставить точного диагноза и пришли к заключению, что налицо отравление крови неизвестным ядом. В тайну отравления проникнуть не удалось. Но из-за болезни По-ремский не смог присутствовать на III съезде НТСНП в Белграде. Вместо него ездил М. И. Селиверстов известный по «Вн. линии» под кличкой Надёжин.

«Внутренняя линия», не знавшая о решении руководства НТСНП прекратить совместную с РОВСом закрытую работу, пыталась втянуть Союз в свое очередное предприятие.

Летом 1935 года начальник русской секции разведывательного отдела польского генерального штаба полковник Несбржицкий беседовал с приехавшим в Варшаву М. А. Георгиевским. Несбржицкий сообщил, что у польской разведки имеются доказательства неблагополучия возле генерала Харжевского. Далее он сказал, что Харжевский вскоре получит от РОВСа деньги на продолжение закрытой работы, и посоветовал НТСНП воздержаться от связей с Харжевским.

Через месяц после этого разговора Исполнительное Бюро получило от возглавителей Отдела НТСНП в Чехословакии письмо, в котором говорилось:

«…ген. Харжевский предлагает участвовать в активном предприятии. Ставится условием, чтобы участниками были возглавители Отдела Брунст и Вергун. Средствами предприятие обеспечено с излишком».

Исп. Бюро наотрез отказалось от этого предложения. Подвергать смертельной опасности талантливых руководителей было совершенно неприемлемо даже в случае, если бы «Вн. линия» была честной организацией. Гибель Ирошникова и Флоровского, провал отправки Прилуцкого были вполне достаточными доводами против принятия предложения Харжевского и без предупреждений Несбржицкого.