Незримая паутина: ОГПУ - НКВД против белой эмиграции - Прянишников Борис Витальевич. Страница 91
Так эта история изложена в доверительном циркуляре Исп. Бюро № 205 от 9 марта 1936 года. «Внутренняя линия» через своего агента на почте перехватила этот циркуляр, предназначенный только для членов Совета НТСНП.
Циркуляр был доставлен репортеру «Последних Новостей» Н. Вакару, который и опубликовал в номере от 2 ноября 1937 года статью «Нацмальчики». Из этого пространного документа, описывавшего деятельность «Вн. линии», Вакар привел длинные выдержки, сопроводив их собственными злостными и легкомысленными комментариями.
По поводу этой статьи Центральное Правление Отдела НТСНП во Франции сообщило 2 января 1938 года:
«…В секретном циркуляре Исп. Бюро № 205 фамилии ген. Харжевского не упоминалось. Было лишь указание „ген. X.“ (не Ха, а икс), что „Внутренняя линия“ расшифровала это как ген. Харжевский. Это уже ее дело, за что она и должна нести ответственность, как и за кражу (на почте) и опубликование нашего секретного циркуляра».
Профессор М. А. Георгиевский был лидером НТСНП в полном смысле этого слова. Широкие общие познания, политический опыт, острый аналитический ум и дипломатические способности выдвинули его на первое место в НТСНП. Вместе с тем он неизменно поддерживал авторитет председателя Союза В. М. Байдалакова, подчеркивая, что сам он — лишь генеральный секретарь Исполнительного Бюро.
«Вн. линия» относилась к нему крайне враждебно. «Линейцы» обвиняли Георгиевского в грандомании, в стремлении к борьбе с РОВСом. Они распространяли порочащие его слухи, вплоть до навета о связи с каким-то Тиволовичем, сотрудником чекиста Крошко. Враждебность «Вн. линии» к Георгиевскому усилилась после переноса центра НСНП в Белград и принятия мер к очищению Союза от ее агентуры.
Летом 1934 года «Вн. линия» пыталась захватить в свои руки газету НСНП «За Россию», печатавшуюся в Софии, заменив ее редактора, Дмитрия Михайловича Завжалова, одним из своих агентов.
Осенью 1934 года Исполнительное Бюро командировало в Софию проф. М. А. Георгиевского, с заданием очистить ряды Союза от «линейцев». После совещаний с Центральным Правлением Отдела, Георгиевский разговаривал с генералом Абрамовым и другими деятелями РОВСа. Он категорически заявил о неприемлемости для НСНП деятельности незримых руководителей в его среде, какими бы благовидными целями эта деятельность ни прикрывалась.
Видное место в беседах занял вопрос о «закрытой работе». И Абрамов был вынужден признать, что резидент «Линии» в Бухаресте «полковник Жолондковский истратил уже около полутора миллионов франков и загубил десятки лучших жизней».
Гибель лучших жизней «линеец» Коморовский возвел в «принцип малых дел». Это он вещал в Белграде о высшем героизме «одиноких борцов, гибнущих без фанфар и реляций в борьбе с врагом низким и жестоким. Это героизм высокой духовной ценности, ибо имена гибнущих только случайно становятся известными широкой массе…» [95].
Так втихую губили доверчивых офицеров, шедших во имя подвига в Россию и кончавших свою жизнь в застенках НКВД.
После обеда в офицерском собрании РОВСа в Софии Георгиевский заболел. В течение двух суток он мучился от отравления неизвестным ядом, и лишь железное здоровье спасло его от смерти.
После дела Линицкого — Коморовского стало ясно, что для центра НТСНП не было полной безопасности и в Белграде. Вскоре жизнь дала тому новые доказательства.
Влюбленная в Коморовского Мария Пепескул уверовала в его полную невиновность. Она растеряла прежние «новопоколенские» взгляды и, в силу своей цельной женской натуры, на всё и вся стала смотреть глазами любовника.
В. М. Байдалаков предложил ей уйти из Исполнительного Бюро. 4 марта 1936 года она подала заявление с просьбой освободить ее от обязанностей казначея Исп. Бюро. Затем она порвала с НТСНП и вступила в белградский отдел Русского Христианского Движения, пронизанного агентурой «Вн. линии» и ей подчиненного. Уйдя из Союза, вдохновляемая «Вн. линией», Мария Пепескул занялась подрывной работой. В течение почти двух лет она стремилась сколотить оппозицию руководству НТСНП. Встречаясь с членами Белградского отделения, она агитировала против Исп. Бюро, всячески подрывая авторитет Байдалакова и Георгиевского.
Исп. Бюро было вынуждено заняться негласным расследованием ее деятельности. Выяснилось, что действовала она по указке «Вн. линии». После предварительной подготовки М. Пепескул предлагала намеченным кандидатам вступить в тайную боевую организацию, причем давала им для ознакомления «Идеологию» и инструкции чинам «Вн. линии». Ей удалось завербовать лишь одного члена Белградского отделения — влюбленного в нее А. П. Черташа. Завербованный Черташ, в свою очередь, уговаривал других членов вступить в «Организацию». Члены Союза, не поддавшиеся уговорам Черташа, сообщали руководителям всё, что узнавали о его подрывной деятельности. В марте 1937 года он был исключен из Союза.
В сентябре 1937 года Пепескул и Черташ приступили к созданию в лоне Союза своей конспиративной группы. Цель — ликвидация возглавления НТСНП. Работали они осторожно и последовательно. Исподволь вели агитацию среди членов Союза. О беседах с заговорщиками члены Союза сообщали своему руководству. Чтобы лучше знать о планах и намерениях заговорщиков, руководители НТСНП поручили одному члену прикинуться их сторонником. Несколько позже ему в помощь был дан второй член Союза, присоединившийся к заговорщикам по рекомендации первого.
Предварительная подготовка закончена. Пепескул и Черташ посвящают неофитов в свои планы устранения Георгиевского и Байдалакова. 10 октября Пепескул изложила две основные стороны плана: убийство Георгиевского, что, — легко, и захват центрального руководства НТСНП, что — значительно труднее.
В субботу 23 октября состоялось последнее конспиративное собрание. Пепескул предложила застрелить Георгиевского и эту задачу принимала на себя:
— Для меня убийство Георгиевского — вопрос, в принципе решенный полтора года назад.
Затем обсуждали план увоза Георгиевского в автомобиле. Рассматривали способы отравления цианистым калием, туберкулезными бациллами и толченым бриллиантом.
— Бриллиантовая пыль, — сказала Пепескул, — средство незаметное, но верное. Я — инженер-химик, знаю это хорошо. Могу достать агатовую ступку в моей лаборатории и приготовить пыль.
На том и порешили. Срок выполнения: две-три недели.
Но Пепескул и Черташ не знали, что их заговор был подслушан при помощи микрофона четырьмя членами Союза, сидевшими в соседнем помещении. Был составлен протокол этого конспиративного собрания. Изучив его, руководство Союза передало материалы югославской полиции.
10 ноября полиция арестовала четырех участников собрания. 12 ноября для дачи показаний были вызваны М. А. Георгиевский и Г. П. Перфильев, а 13 ноября — А. И. Занкович, переводивший материалы на сербский язык. 14 ноября из провинции прибыли В. М. Байдалаков и член Исп. Бюро К. Д. Вергун. После данных Байдалаковым объяснений были отпущены с допроса Георгиевский, а через три дня и все остальные члены Союза.
Пепескул и Черташ были интернированы в провинцию.
Так закончилась попытка ликвидации руководства НТСНП, по времени почти совпавшая с похищением генерала Миллера.
Французское следствие
Похищение генерала Миллера и бегство Скоблина дали парижской печати обильную пищу. Правые и умеренные французские газеты указывали пальцем на НКВД — вдохновителей и организаторов похищения. Газеты «Народного Фронта» — коммунистическая «Юманите» и социалистическая «Попюлер» — наоборот, утверждали, что похищение Миллера — дело рук гитлеровских агентов, действовавших в среде белой эмиграции.
Советское агентство ТАСС подхватило сообщения левых французских газет и добавило к ним собственные вымыслы и инсинуации. 30 сентября 1937 года «Правда» вещала: