Европе не нужен евро - Саррацин Тило. Страница 22

Петер Бофингер, член Совета экономических экспертов Германии по вопросам общеэкономического развития, даже сделал необычный шаг, став агитировать вместе с «закоренелым капиталистом» и успешным спекулянтом Джорджем Соросом за неограниченную скупку государственных еврооблигаций Европейским центральным банком ¹⁹.

В схожем смысле высказывались также различные главные экономисты крупных банков, представители интересов банковского сообщества. «В Италии решается вопрос о выживании Европейского валютного союза», – сказал самый именитый среди них, Томас Майер, главный экономист Дойче банка. ЕЦБ должен установить лимит в пять процентов для доходов итальянских государственных облигаций и быть готовым защитить эту процентную ставку – а именно, неограниченными средствами²⁰.

Большинство сторонников увидели риск в том, что из-за монетизации может сильно вырасти инфляция, но это считалось еще меньшим злом. Вопросы Moral Hazard – морального риска (если таким образом помогать несолидным государственным должникам) в ходе дебатов вокруг долгового кризиса Италии вначале полностью отошли на задний план.

Хольгер Шмидинг, главный экономист Беренгер-банка, в своем выступлении в дискуссии заострил проблематику, сказав: «Основной приправой, которой не хватает, для того чтобы вернуть доверие, является четкая позиция ЕЦБ, что он в крайнем случае защитит каждое государство еврозоны от иррациональной паники на рынке»²¹. Шмидинг хотел, правда, связать высказанное им требование неограниченного вмешательства ЕЦБ «с жесткими и открыто выставленными условиями» к финансовой политике пострадавших от недоверия рынка государств ²². Но, однако, этим ЕЦБ однозначно бы превысил свои правомочия. Даже при самом широком толковании в его задачи не входит давать конкретные предписания государствам еврозоны по финансовой политике. То, что такие предложения осенью 2011-го вообще выдвигались, показывает очень сильное ослабление ответственности и компетенций, которое получается тогда, когда выходят за рамки четких правил Маастрихтского договора.

Источник: Евростат. За годы 2011-й и 2012-й предварительные оценки. Состояние на ноябрь 2011-го, для Греции – предварительные значения.

Вступивший в должность президент ЕЦБ Марио Драги отреагировал на растущее давление гибко, но все-таки вначале неуступчиво и с большой сухостью, когда заявил в Европейском парламенте: «ЕЦБ действует в соответствии с договором, нельзя требовать от него делать вещи, которых нет в договоре»²³.

Открытым остался в жаркой дискуссии осени 2011-го вопрос о том, кто, собственно, решает, когда имеет место приводимая в качестве аргумента Шмидингом и другими «иррациональная паника на рынке». Нельзя упрекать инвесторов в «иррациональности», если они тогда занимали позиции вовсе не покупать греческие займы, а итальянские покупать только при начислении процентов в размере 7 %. И наконец, Эйр Берлин должна платить за свои облигации значительно более высокие проценты, чем Люфтганза.

Источник: Евростат и собственные расчеты. За годы 2011-й и 2012-й предварительные оценки. Состояние на ноябрь 2011-го, для Греции предварительные оценки.

Фактически во вспыхнувшей осенью 2011 г. с большой силой и все еще продолжающейся дискуссии речь идет о большой Powerplay – силовой игре. К протагонистам денежного финансирования государственных долгов ЕЦБ относится большинство англосаксонских экономистов, большая часть англоязычной экономической прессы и большинство представителей банков. Они принципиально хотели сделать ЕЦБ кредитором последней инстанции по государственным долгам Lender of Last Resort в еврозоне, и им было совершенно безразлично, что это совершенно изменило бы правила валютного союза. Так как, конечно, риск невозвращения кредитов за находящиеся в ЕЦБ запасы облигаций в конечном итоге несут владельцы ЕЦБ, национальные государства. Выкупы облигаций Европейским центральным банком являются элементом общей ответственности, точно так же как и кредиты от ЕФФС или евробонды. Но в результате ответственность понесут не все, а только те, которые еще являются платежеспособными. Все большую часть государственных долгов в еврозоне в размере восьми триллионов евро с экономической точки зрения гарантирует Германия.

Экономические результаты

Дискуссии, которые до сих пор сопровождали подготовку и предшествующее осуществление валютного союза, страдали постоянно от того, что не было ясного различия между единой валютой как политическим проектом и заявленной экономической выгодой, которую она создает (или если выгода отрицательная, вредом, который она причиняет). Скорее всего ожидаемая или заявленная экономическая выгода подчеркивалась в первую очередь теми, которые хотели единой валюты по политическим соображениям. При этом следует различать два вопроса:

– Приносит ли единая европейская валюта вообще экономическую пользу, и если да, то кому и при каких условиях (см. к этому главу 5).

Источник: Евростат.

– Принесли ли прошедшие 12 лет единой валюты для стран-членов измеримую экономическую выгоду, или следствием их для отдельных европейских стран явились также и экономические потери? Каковы были причины такой динамики?

Для этого далее будет проведен анализ важных экономических индикаторов.

Рост и благосостояние

Общим и в сумме убедительным индикатором экономического роста является валовой национальный продукт. ВВП в еврозоне вырос с 2008-го по 2012-й на 21 %, немного медленнее, чем в целом в Европейском союзе, где ВВП вырос на 24 %, и значительно медленнее, чем в Швеции (+41 %) или в Великобритании (+30 %). Обе эти страны первоначально были кандидатами на вступление, но затем в 1998 году решили не вступать. Но и в США отмечался с +32 % значительно больший рост, чем в еврозоне.

Внутри еврозоны с начала Европейского валютного союза разрывы в динамике экономического развития увеличивались. Примерно до 2005 года наблюдался рост экономики во Франции и в странах на южной периферии (Италия, Испания, Португалия, Греция), очевидно, вследствие введения единой валюты. Это был период, когда различная динамика издержек ощущалась лишь постепенно и почти не оказывала негативного действия на конкурентоспособность. Но одновременно выгоду получили и те страны, которые из-за высоких темпов инфляции должны были платить более высокие процентные ставки, исходя из единых низких процентных ставок в еврозоне, которые были связаны непосредственно с низкими процентными ставками в прежней д-марк-зоне. Начался подстегиваемый низкими процентными ставками бум в области недвижимости. Государственные бюджеты из-за низких процентных ставок также получили новые возможности, но они, к сожалению, большей частью использовались не на ликвидацию задолженности, а на новые расходы.

С 2006 года, еще до начала финансового кризиса, возникла противоположная тенденция. Рост экономики во Франции и на юге еврозоны по сравнению с Германией и северными странами снова снизился. Повышающиеся расходы более негативно сказывались на экспорте этих стран. Кроме того, со времени финансового кризиса их государственные бюджеты столкнулись с большими трудностями, и усилия по консолидации, какими бы недостаточными они ни были, продолжали негативно влиять на экономический рост. Эта динамика продолжается, конец этой негативной тенденции не просматривался также еще и весной 2012-го. По темпам экономического роста северные страны, включая Германию, и южные страны, включая Францию, все больше удалялись друг от друга.