Немецкая карта - Комосса Герд-Хельмут. Страница 48
Автор в бытность свою начальником МАД беседует с первым командиром спецподразделения ГСГ-9 Ульрихом Вегенером (слева), героем антитеррори- стической операции по освобождению самолета с заложниками в Могадишо в 1977 г. Номер спецподразделения унаследован от антитеррористического отряда пограничников федеральной полиции. Справа полковник Петер, командир одной из групп контрразведывательной службы МАД.
Действия разведслужб строго в правовом поле ничуть не снижают их результативность. Напротив. Конечно, при этом им приходится неустанно разрабатывать новые методы защиты безопасности, повышать квалификацию сотрудников и заботиться об инновациях. Необходим творческий подход.
Органы безопасности, внушающие страх населению, насаждают атмосферу неуверенности и недоверия, могут способствовать усилению недовольства государством, радикальных и экстремистских установок. Ясно одно: гражданин будет тем прочнее идентифицировать себя с государством, чем полнее реализация конституционных норм соответствует провозглашаемым принципам.
И разведывательные службы могут в этом отношении вносить свой вклад тем, что они своей повседневной работой доказывают возможность защиты прав и свобод без нарушений Основного закона.
В мирной обстановке разведслужба находится в постоянном контакте с противником. В своей работе она должна ощущать поддержку государства. Ее работа зиждется на вере в нее общества в целом и на доверии каждого отдельного гражданина.
Абсолютной защищенности для отдельного гражданина не существует ни в одном государстве. Фраза эта часто повторяется правительствами, когда речь заходит о безопасности. Но степень опасности может быть минимизирована. Для этого нужна усовершенствованная система упреждения и раннего распознавания террористической активности. Чуть ситуация становится поспокойнее, как власти быстренько разоружаются. Так вскоре после тяжелых силовых столкновений в ходе операций против экстремистов в органах безопасности были снова упразднены методы растрового розыска. А они себя положительно зарекомендовали в разведывательной работе против террористических актов. Не успели изгладиться из памяти последние теракты, как был дан задний ход обмену информацией между разведслужбами Германии. На сей счет поступили соответствующие инструкции. Просто поразительно, насколько безответственно поступают политики, в чьих руках наша безопасность. Мой непосредственный начальник по армейской линии приказал, например, представить ему список всех оперативных сотрудников контрразведки, не исключая и всех действующих скрытно против террористов — с подлинными их именами! Приказы подобного рода, на мой взгляд, просто скандальны. Понятно, что мой отказ выполнить это распоряжение не пошел на пользу нашему сотрудничеству. Но я все же взял верх.
Многое из того, свидетелем чему я стал, сотрудничая с министерством обороны, было в моих глазах сродни пособничеству противнику. Ведь можно же обменяться мнениями, в частности, относительно подбора кадров в разведке. Для меня кадровая политика во многих случаях была совершенно непонятна. Среди моего начальства было единственное исключение — статс–секретарь Шюлер в Ведомстве федерального канцлера. Мне не раз приходилось прибегать к его помощи в связи с немыслимыми требованиями моего начальства. Надо ли говорить, что такое мое поведение не очень–то (а как же иначе?) способствовало моему карьерному росту?
Одной из самых для меня тогда трудных проблем была очевидная профессиональная некомпетентность многих офицеров министерства обороны. В то же время они были исполнены недоверия к службе, о которой и понятия не имели. И они не знали, что может быть ей известно о них самих. Нередко предпринимались попытки методами кадровой политики заглянуть в нее глубже, чем это было необходимо. Результатом было неоднократное выдвижение на ответственные должности неподходящих кандидатур.
Да и документы вызывали подчас внезапный интерес. Так как при их изучении наверху возрастал фактор неуверенности, имена в бумагах густо замазывались. Безопасность кадров и материалов в Германии, как и в союзнических и дружественных странах, обеспечивается не оптимальным образом.
Ключ к большей безопасности международного воздушного сообщения все еще лежит скорее на земле и в меньшей мере — в технических средствах на борту самолета. Террористов следует обезвреживать на пути к самолету. Конечно, в последнее время как раз в области безопасности на международных авиалиниях достигнут существенный прогресс. Но здесь же налицо и тот факт, что возможности обеспечения безопасности ограниченны.
Однажды бывший генеральный прокурор республики в разговоре с глазу на глаз сказал мне: «Если террористы нанесут крупномасштабный удар, мы не сможем встретить его во всеоружии». Ему, как известно, пришлось заплатить собственной жизнью за неправильные действия и упущения других.
В прошлом Германия в области своей внутренней безопасности допустила крупные ошибки. После известных терактов 70–80–х гг. мы поспешили дать отбой, хотя угрозы для нашей безопасности отнюдь не исчезли. И по сей день тогдашние террористы продолжают жить неопознанными среди нас. Их преследование прекратили слишком рано, сразу после конца раскола Европы. С развалом Советского Союза наша безопасность явно укрепилась. Многие политики поверили, что отныне и внутри страны отпали всякие серьезные угрозы. Ошибкой стало низведение наших сил безопасности до уровня их неэффективности. Сокращение вдвое кадрового состава, ликвидация оперативных инстанций в МАД — демонтаж идет по всему фронту. Тогда над этим хорошенько поработали. А ведь всякому понятно, что стабилизация сил для укрепления внутренней безопасности — дело небыстрое.
После 1990 г. сильно сократили расходы даже на случай природных катастроф. Медицинское оборудование быстро устарело, равно как и спецтранспорт.
Я знаю — многим читателям подобная правда не по вкусу. Но я пришел к убеждению, что органы, призванные обеспечивать в Германии безопасность, не соответствуют настоящим угрозам. Сошлюсь только на возможные угрозы со стороны исламских экстремистов. На сегодняшний день их в нашей стране свыше 31 тыс., объединенных в восемнадцать выявленных организаций. У меня это вызывает беспокойство.
Теракт 11 сентября 2001 г. готовился тщательно и задолго. Это была угроза совершенно новых масштабов, которые нам не по плечу. Это недвусмысленно подтвердил в ноябре 2006 г. министр внутренних дел Шойбле. И в войне такого рода особую роль играет фактор внезапности, но его мы вполне способны резко ослабить. Противник должен быть заблаговременно распознан и получить энергичный отпор. Но для этого нужна политическая воля. И в этой войне действует эффект устрашения. Ведется она в темноте, и внезапность остается основным способом ошеломить противника. Как раз в этот момент решающую роль играет человеческий фактор.
Мне вспоминается разговор с одним из моих тайных агентов. Мы сумели внедрить этого молодого офицера в одну из террористических групп. В подобной практике нет ничего чрезвычайного, к ней прибегают все спецслужбы мира. Однако этот молодой сложившийся солдат через несколько месяцев работы в экстремистской группе пережил процесс серьезных внутренних изменений. Будучи свидетелем бесконечных дискуссий, испытывая влияние мнимых товарищей, он постепенно начал сомневаться в правоте того, что он делал там — в группе, цели которой он должен был выведать. Работа «в образе» очень трудна, ее груз может оказаться неподъемным. Вот почему для работы в разведке годится не всякий.
Взгляд на другую сторону
Непосредственно перед тем, как 9 ноября 1989 г. Гюнтер Шабовский, член Политбюро СЕПГ, сделал на пресс–конференции свое знаменитое заявление и стена рухнула, а народ добился объединения Германии, собравшаяся в здании Рейхстага общественность в который раз адресовала политикам требование о восстановлении государственного единства страны. И вот он настал, в вечерний час, день единства. Председательствовавший профессор Эккехард Вагнер прервал заседание. Его участники покинули зал в Рейхстаге и с криками «Единство! Свобода!» бросились на штурм Бранденбургских ворот. Так неожиданно, незапланированным фактическим единством народа завершилось то собрание. Это 9 ноября 1989 г. было действительно Днем германского единства.