Струны - Дункан Дэйв. Страница 94

Но Седрик снова помрачнел. Если раньше национальный герой пялился в землю, то теперь он ковырял ее каким-то сучком.

— О чем мы задумались? — очаровательно улыбнулся Абель.

— Мы с Элией.., мы бы, значит, хотели.., мы тут подумали, что хорошо бы было исследовать перевал — ну, значит, тот, что на снимках с орбиты. — Взмахом несусветно длинной руки Седрик указал на запад, на далекие снежные вершины, феерически раскрашенные закатом в розовые и бледно-оранжевые тона. — Хорошее ведь дело, как думаешь?

В его голосе звучала озабоченность. Инициатором была, конечно же, Элия, а Элии эту идею ненавязчиво подкинул сам Абель.

— Вот даже и не знаю… — Абель задумчиво потер подбородок, тоже покрытый щетиной, но не какой-нибудь там клочкастой, а вполне пристойной и даже обильной. — Она же прямо лингвистический гений, переводит как никто. Зря мы назвали нашу помойку Римом, — тут же чистый Вавилон, а будет и того почище. В следующий раз закинут сикхов и бразильцев — ну куда же мы без нее?

— Ты что, серьезно? — вскинулся Седрик. — Мы же с ней — отличная поисковая группа, она и опасность чувствует, и всю эту научную мутотень знает. А я хорошо управляюсь с пони.

— И еще ты — лучший в мире стрелок.

— Ну, научили меня, — равнодушно пожал плечами Седрик. — Так это ж любого научить можно.

Хрен там любого! Лазерному снайперу необходимы железные, стальные нервы. А этот мальчонка непоколебим, как гранитный утес, и нервы у него как арматурные прутья — только сам он того не знает. Да и пресловутая банзаракская интуиция относится к Седрику серьезно, с уважением — иначе как бы смогла Элия спасти его от этого партизана недорезанного? Принцесса клянется и божится, что подобное предупреждение об опасности, угрожающей другому человеку, — вещь неслыханная, а раз так, то Седрик критически важен для ее будущего и — скорее всего — для будущего всей колонии. К тому же Седрик — лучший в мире охотник-турист-альпинист-скалолаз-байдарочник — вставьте пропущенные слова. Нравится это вам или не нравится, он неизбежно, как поезд, идущий по расписанию, достигнет предельных высот на любом избранном поприще — станет либо главным демократом, либо главным конокрадом, либо вождем каннибальского племени. Выбор, предоставляемый новым миром, весьма скуден.

Абель несколько минут внимательно изучал фантастически красивый закат, наслаждался изумительным вечерним воздухом — и делал вид, что обдумывает неожиданную просьбу.

— Значит, вы уйдете. И на сколько? Недели ведь на три, не меньше, так? Ну ладно бы Элия, а вот как мы обойдемся без тебя?

— Без меня? Да кому я тут нужен?

— Ну а вдруг у нас кончатся колья для палаток?

— Ну а вдруг я сломаю тебе челюсть?

— Хорошо бы, — мечтательно вздохнул Абель. — Тогда я стану серьезным и молчаливым, а то ведь и не президент у вас, а так, трепло какое-то.

Он расхохотался и хлопнул Седрика по плечу:

— Слушай, а ведь и вправду хорошая мысль. Так и сяк нам придется еще до наступления зимы перекинуть половину народа к побережью, и лучше бы они проделали путь собственными ножками. Такая прогулка по свежему воздуху сильно оздоровит их психологию — ты же слышал про Исход? А про Долгий Поход

? Ну вот, тогда и объяснять нечего. Ты разведаешь маршрут, радируешь нам, мы пошлем за тобой самолет, а потом ты же и поведешь мигрантов.

Банзаракцы охотно последуют за своей принцессой, так что политическая база Джетро Джара сместится на ха-арошее расстояние от складов. Влияние самого Абеля Бейкера базировалось именно на припасах, поставляемых Институтом; когда струна лопнет, ситуация несколько изменится, тут нужно будет глядеть в оба и действовать шустро — кто зацапает в свои ручки шаловливые технику, тот и будет править миром. Абель, унаследовавший мощные политические гены и от папы, и от мамы, ничуть не сомневался, что легко переиграет и Джетро Джара, и всех прочих джетро джаров.

А ведь этот двухметровый красавчик совсем не рвется в вожаки — или хотя бы поводыри — народных масс, вон как нахмурился. Абель представил себе Седрика с длинной седой бородой и посохом и еле сдержал улыбку — пророк получался великолепный, хоть картину рисуй. Главное же — ему очень полезно погулять пару недель подальше от лагеря. Перестанет терзать себя мыслями про убийства, не будет поминутно натыкаться на своих двойников (каковых имелось шесть штук), а тем временем можно будет переловить последних изоляционистов, закинуть их на Дьявольский остров и спокойно вздохнуть. К тому же парень заработал себе медовый месяц. Любая новобрачная парочка хочет остаться в полном одиночестве, чтобы лизаться безо всяких внешних помех. Так уж они, люди, устроены.

Семеро Седриков! Скоро они собьются в шайку, тут уж и к бабке не ходить. А этот станет их вожаком, кто же не знает, что он — герой.

— И когда вы уходите?

— Завтра! — Седрик расплылся широкой, от уха до уха, улыбкой. — Прямо на рассвете и тронемся.

— М-м-м… — неопределенно промычал Абель. — А окно около полудня.

Седрик хмыкнул, отвернулся и начал внимательно изучать закатные облака.

— Я тут перекинулся словом с разведчиком, — заметил он. — С одним из тех, что были на западе. Говорит, здешний океан — это и вправду что-то. Медузы с парусами, огромные, как яхты. А еще, говорит, такие звери вроде тюленей — лежат на камнях и поют.

— Расчесывая попутно длинные нежные пряди своих белокурых волос? Она про тебя спрашивает все время.

— Ну и пускай спрашивает. Седрик встал и потянулся. Глядя на него снизу вверх, Абель почувствовал себя гномом.

— Неужели тебе так трудно попрощаться по-человечески? Что тут такого ужасного? — Задирать голову вверх было очень неудобно. — Ты что, Девлина и Пандору забыть не можешь? Старушка играла очень жестко, кто бы в этом сомневался, — так иначе тебя бы здесь попросту не было.

— Да, конечно. Ну хорошо, обо всем вроде бы поговорили. Как только доберемся до океана, я тебе сразу радирую.

Седрик повернулся и сделал шаг.

— Да подожди ты на хрен! Садись!

— Не-а, надо идти. Меня ждет дама. Абель тяжело вздохнул и встал, однако толку от этого было немного — если раньше он задирал на Седрика голову, то теперь приходилось препираться с его ключицами.

— Так вот, не будете ли вы добры, в качестве личного мне одолжения, задержаться завтра до окна и попрощаться с Агнес Хаббард? Я вас очень об этом прошу.

— Нет.

Дальше говорить было вроде бы нечего. Седрик стоял, сложив руки на груди, и смотрел в долину, на огоньки костров, мирно мерцающие между палаток.

— А ты видишь, — заметил он в конце концов, — это свечение, чуть повыше горизонта, на западе? Элия говорит, что там расположен центр галактики. А зимой, говорит, когда эта штука поднимется повыше, картинка будет такая, что закачаешься, никакого фейерверка не надо.

— Ты это что, из-за клона? Из-за этих ребят? — спросил Абель.

А действительно каково это ему — здороваться с самим собой по шесть раз на дню?

В серых глазах, смотревших в запрокинутое лицо Абеля, появился ледяной блеск:

— Так мне можно идти, сэр?

— Нет.

— Хорошо, — хрипло прорычал Седрик. — Да, совершенно верно, все дело в клоне. Кто я такой? У меня нет родителей — ты можешь себе представить, что это такое — не иметь родителей? Я возомнил себя копией Хейстингза, но даже здесь, похоже, ошибся. Я не человек! Я — никто! Откуда я взялся? Зачем? Я хочу это узнать — и не могу!

Вот как? Абель ожидал совсем иного.

— Спроси у бабушки.

— Спросить? Да если она скажет, что небо голубое, я усомнюсь даже в этом!

— Какое же оно голубое? Оно уже почти черное. Нет, ты не копия Хейстингза.

— А почему же Система говорит, что копия? — Голос Седрика срывался. Вот оно как!

— Говорит? А как, интересно бы, знать, ты формулировал вопрос?

— Не помню точно… — Седрик громко поскреб щетину на подбородке. — Но я поручил ей сравнить наши ДНК.

— По какому признаку? Последовательность аминокислот? Не всю, смею надеяться, а только активные участки?