В Хангай за огненным камнем - Липовский Юрий Олегович. Страница 7

Итак, пироп, загадочный галын чулу (огненный камень), предсказанный полвека назад А. Е. Ферсманом.

Месторождение пиропа долгое время оставалось неизвестным. Первая попытка найти его была предпринята в 1969 г. Знакомясь с материалами И. П. Рачковского, возглавлявшего в 1928 г. советско-монгольскую научную экспедицию, С. Мунхтогтох и Б. И. Берман нашли небольшую зацепку. Оказалось, что И. П. Рачковский видел монгольский пироп в фондах Комитета наук МНР. По его описанию, пиропы были крупные, оранжево-красного цвета, а найдены они были якобы в центральной части Монголии, в Хангайском вулканическом районе. Сюда и устремились геологи-самоцветчики, уверенные в близком успехе. Но, как часто бывает в геологии, желаемое не превратилось в действительность. На изученной геологами сказочно красивой площади Тариатской впадины не было найдено ни единого зернышка пиропа. Правда, среди покровных базальтов, слагающих впадину, были обнаружены и такие, которые содержали мелкие включения оливина и его прозрачной разновидности хризолита — спутника пиропа. Это уже само по себе настораживало, однако дальнейшие поиски пиропа были приостановлены.

В партии «Цветные камни» не забыли об этой неудаче. Грызли сомнения: там ли искали? Прав ли И. П. Рачковский, писавший о пиропе из Хангайского вулканического района, или верны сведения того монгола, о котором упоминал А. Е. Ферсман? Быть может, пироп действительно находится далеко к югу от Урги (Улан-Батора), тем более что в 600 км к юго-востоку от Улан-Батора располагается еще один крупный район четвертичного [14] вулканизма — Даригангский. Здесь раскинулось громадное вулканическое плато, уходящее за пределы Монголии, где широко развиты лавовые покровы и потоки [15] с многочисленными конусами вулканов — их там более 200. Может быть, стоит перенести поиски туда? Итак, снова Хангай или Дариганга? Изучая геологические карты и аэроснимки, анализируя материалы предыдущих исследований, мы мучительно искали решение. Было очевидно, что возобновлять поиски пиропа имело смысл только в случае полной уверенности в успехе. От правильного выбора места и метода поисков зависела, быть может, судьба всей монгольской пироповой проблемы, поднятой в свое время А. Е. Ферсманом.

Пироп — магнезиально-алюминиевая разновидность граната — минерал магматического происхождения. Он широко распространен в кимберлитовых трубках Африки, Якутии и Северной Америки, где добывается главным образом попутно с алмазами. Но есть еще один интересный промышленный тип пироповых месторождений — базальтовый. К нему относятся знаменитые месторождения ювелирного пиропа в районе Чешского среднегорья. Источником пиропа в Чехословакии являются вулканические трубки, по форме и внутреннему строению напоминающие кимберлитовые. Они давно известны в Чешском среднегорье — районе, где в миоцене [16] наиболее интенсивно проявился вулканизм. С вулканизмом связано образование куполов и покровов щелочных базальтов, [17] а также вулканических трубок, их здесь около 20. Это, как правило, крупные (на поверхности их площадь достигает 300 тыс. м2) трубообразные тела, почти вертикального залегания, прорвавшие протерозойский кристаллический фундамент. Сложены они не кимберлитом, а плотной базальтовой брекчией, состоящей из обломков различных пород, вынесенных из земных глубин, в том числе и из многочисленных обломков пироповых перидотитов. Эти породы и послужили источником образования россыпей пиропа, сформировавшихся возле вулканических трубок. Чешские россыпи пиропа, разработка которых началась еще в XIII в., были самыми богатыми в мире — ведь ежегодная добыча временами достигала здесь внушительной цифры — 2–2.5 т.

В Хангай за огненным камнем - i_002.jpg

Участники Хангайской экспедиции.

Слева направо: С. Мунхтогтох, З. Томурсух, Ю. О. Липовский, Т. Намсарай, Д. Буян.

Возможна ли находка подобного типа месторождений пиропа в Монголии? Нужны были именно россыпи, богатые, удобные и экономичные для эксплуатации.

Мы анализировали геологическое строение Чешского среднегорья и вулканических районов Монголии, сравнивали составы и особенности чешских и монгольских базальтов. Вывод был однозначен: наиболее близок к чешской модели Хангай — район самого молодого четвертичного вулканизма. Именно здесь развиты щелочные оливиновые базальты, содержащие глубинные включения перидотитов. А образование кор выветривания базальтов благоприятно для поисков россыпей. Конечно, это были только догадки, но они рождали уверенность, что мы находимся на верном пути. Выбор был сделан — искать пироп в Хангае, искать его россыпи, взяв в качестве основного метода шлиховое опробование. Свои доводы мы изложили в программе работ партии. В нее были включены также поиски хризолита и нефрита.

Руководство геологического управления, отбросив все сомнения относительно поисков пиропа, утвердило нашу программу, но обязало разобраться с пиропом в самые короткие сроки — в течение одного полевого сезона. Помимо всего, партии «Цветные камни» были поручены работы на мраморы и граниты: республика нуждалась в своем облицовочном материале. Задачи были огромные и ответственные. Наступивший 1973 год — год Черного быка по тибетско-монгольскому календарю, — казалось, сулил геологам тяжелые испытания, но молодой геологический коллектив не унывал и, не теряя времени, готовился к экспедиции в Хангай.

Ранней весной, разделившись на два отряда, партия «Цветные камни» покинула свою улан-баторскую базу. Один отряд отправился на север, в район г. Дархана, искать месторождение облицовочного мрамора, другой — на запад, в Хангай, — за огненным камнем. По пути в Хангай предстояло решить одну весьма необычную загадку, связанную с неожиданной находкой нефрита.

Глава вторая

ДОРОГА НА ХАНГАЙ

«Хангай — страна, удовлетворяющая желания».

Б. Ринчен

«Хангай — край, который в настоящее время окутан дымкой таинств».

Н. Хохлов

Где ты, «камень спокойствия»?

Этот камень, на первый взгляд, кажется неприметным среди ярких и сверкающих самоцветов. Но вот уже целые тысячелетия он является одним из самых излюбленных в странах Центральной и Юго-Восточной Азии. Название этого самоцвета — нефрит, и происходит оно от греческого «нефрос» — почка. Нефритом, или почечным камнем, его назвали в XVI в. за распространенное в Европе поверье, что он избавляет от болезни почек. В странах Азии этот самоцвет именуется по-разному и ему приписывается более богатое по фантазии значение. Очень популярен он и в Монголии. Только любят здесь не зеленый нефрит, подобный нашему саянскому, и не черный, популярный в Японии, а белый нефрит — цагаан хаш. В зависимости от оттенков цагаан хаш делят на три разновидности.

Более всего ценится белый непрозрачный и чистый нефрит, похожий на легендарный цветок Востока — лотос. Такой нефрит словно говорит своему владельцу: «Да будут чистым твое сердце и мысли, как лепестки лотоса, корнями уходящего в ил, но чистого от донной грязи».

Затем идет серовато-белый хорошо просвечивающий нефрит с влажно-масляным блеском — это нефрит цвета свиного сала или целебного тарбаганьего жира.

Есть еще нефрит цвета слоновой кости или водянисто-белый, похожий на арц — молочную монгольскую водку.

А сколько замечательных и воистину магических свойств приписывают нефриту! Старые араты уверяют, что тонкие пластинки из цагаан хаша способны издавать чистый и протяжный звон. Раньше в Монголии и Китае искусно вырезанные пластинки белого нефрита подвешивали к головному убору или к поясу. При ходьбе они издавали мелодичный звон, чем должны были отпугивать злых духов.