Выбор Шатеры - Ясинская Яна. Страница 11

Ну зачем он пришел?! Ему же нельзя попадаться на глаза дарийцам!

И тут меня накрывает вторая волна паники. Но уже не за себя, а за моего альтаирца.

Самоубийца! Неужели Эван не понимает, что кузнец с превеликим удовольствием отправит его к своему долбаному Отару и никто в Катаре и слова против не скажет! Потому что за убийство альтаирца на Дарии любому честь и хвала.

— Уходи! — кричу я, пытаясь заставить Эвана убраться из хижины и тем самым спасти ему жизнь, которая, судя по разъяренной морде кузнеца, уже висит на волоске. — Я тебя не звала! Проваливай! Не смей вмешиваться в мою жизнь! Ты не моя семья!

Но Эван не двигается с места. Впрочем, чему удивляться? Мальчишка не дурак. Знает меня как облупленную. Вряд ли он поверил хотя бы одному моему слову. А это значит, что Эван уйдет либо со мной, либо…

О втором «либо» думать не хочется.

— Отдайте ее мне, — настаивает Эван, срывая с пояса кожаный кошелек и бросая его Акрабе. — Считайте, что я выкупил ее. Ада, иди сюда.

Альтаирец протягивает мне руку. О! Как бы я дорого отдала, чтобы в эту секунду оказаться рядом с ним, но между нами все еще стоит кузнец, который явно обдумывает, что ему сначала сделать: свернуть шею зарвавшемуся мальчишке-альтаирцу или для начала на его глазах оприходовать меня.

Мамуля с азартом высыпает содержимое кошелька на стол. Присвистывает. Похоже, столько дар она не видела за всю свою жизнь! Да… Эван не поскупился.

— Забирай хоть насовсем! Она твоя! — торопливо сгребая деньги, смеется счастливая Акраба.

У меня из груди невольно вырывается вздох облегчения. Неужели кошмар закончится?

Как же! Размечталась!

В планы кузнеца явно не входила дележка меня с альтаирцем.

— Я первым за нее заплатил! — взрывается мужик. — Девка моя!

— Ой, разбирайтесь сами, — отмахивается мать, старательно сгребая монеты в кошелек.

Отчетливо понимаю: дело начинает принимать куда более опасный поворот. Появление в доме альтаирца лишь сильнее раззадорило кузнеца.

Мой первый порыв — рвануть к Эвану, но кузнец отбрасывает меня к стене с такой силой, что я не уверена, целы ли ребра. Охаю. Сползаю на кровать. А дальше… Эван пытается прийти мне на помощь, но кузнец отшвыривает моего альтаирца. Мальчишка падает возле камина и ударяется головой о каменный пол. Вижу кровь, стекающую с его разбитого виска. Такую же алую, как и у нас, дарийцев.

Комнату наполняет чей-то истошный вопль. Лишь спустя пару секунд понимаю — кричу я сама.

— Эван!

Я словно одержимая рвусь к нему, но кузнец не дает слезть с кровати. Пытается стянуть с меня штаны.

До смерти перепуганная за Эвана, за себя, я продолжаю истерично орать и брыкаться. И плевать, что никто из соседей не слышит мои вопли, а даже если бы и слышали, то вряд ли бы пришли на помощь. Крик сейчас единственное, что я могу сделать. Я не могу бездействовать. Не могу! Все происходящее сводит меня с ума. Я должна… Я просто обязана сопротивляться! Не только вонючему уроду кузнецу, который пытается навалиться на меня, но и всей этой долбаной жизни в целом! О! Как же я ненавижу свою жизнь!

— Твою мать! — не то изумленный, не то испуганный вскрик Акрабы на пару секунд заставляет кузнеца переключить внимание на нее.

— Что еще?

Кузнец осекается.

— Эван! — испуганно выдыхаю я.

— Какого?!.. — единственное, что успевает сказать кузнец, когда обнаруживает, что мальчишка-альтаирец стоит рядом с ним.

С окровавленной головой.

И с неестественно горящими синими глазами.

А дальше начинает происходить нечто совсем невообразимое. Кажется, я начинаю понимать, почему стражи Дэбэра предпочитают как можно быстрее избавляться от альтаирских военнопленных.

Уже в следующее мгновение громила-кузнец, описав дугу в воздухе, отлетает на другой конец комнаты, где вписывается в старый кухонный шкаф. Грохот падающего тела, звон битой посуды, стон кузнеца, вопли моей не на шутку перепуганной и резко протрезвевшей мамаши… И не то крик, не то рык альтаирца:

— Ада, беги отсюда! Беги!

Я бы и рада, но не могу. Мое тело словно парализовано от страха. Никогда раньше я не видела Эвана в гневе. Пожалуй, сейчас он сам пострашнее кузнеца.

Я и раньше слышала, что сила мужчины-альтаирца, особенно когда он в ярости, в разы превышает силу любого дарийца или землянина. Говорят, если альтаирца довести, то У него «сносит крышу». Они сами не знают, что творят. Могут в запале поубивать всех, кто окажется рядом. Всем хорошо известно: безопасный альтаирец — мертвый альтаирец. К разъяренному альтаирцу под руку лучше не подлезать. Но я никогда… Никогда не думала, что мой Эван тоже может превратиться в такое чудовище. Для меня он всегда был всего лишь худеньким, болезненным мальчишкой. Но этот худенький и болезненный только что умудрился впечатать в шкаф здоровенного мужика.

Эван начинает тяжело дышать. Закашливается. Как же я ненавижу его кашель! Огонь в синих глазах постепенно затухает, а значит, сила идет на убыль — догадываюсь я.

Тем временем, грязно ругаясь, злой, как стая драгов, кузнец поднимается на ноги, направляясь к обессилевшему мальчишке, который, видимо, и сам не ожидал от себя такой прыти.

И тут я, наконец-то, выхожу из ступора. До меня отчетливо доходит: нельзя терять ни секунды!

Нет. Я не бегу на помощь Эвану. Напротив, соскакиваю с кровати и несусь в противоположном направлении — в подсобку. Подспудно замечаю, что мой альтаирец даже не пытается оказать сопротивление кузнецу, когда тот поднимает его за грудки.

Разъяренный кузнец хватает Эвана, а я — кристалл.

Счет идет на секунды.

Кузнец размахивается огромным кулачищем, чтобы размозжить мальчишке-альтаирцу голову. Эван со смирением закрывает глаза.

— Ада! Беги!

Ну уж нет! Если я и уйду из дома, то только со своим альтаирцем!

Подлетаю к кузнецу, подпрыгиваю и… бросаю кристалл ему за пазуху.

Через пару секунд комната наполняется истошным воплем кузнеца и запахом горелого мяса.

Хотел свеженины, гад? Ну так получай!

Не могу отдышаться и в то же время не могу дышать. Вонь в доме стоит такая, что еще немного — и вырвет. Пахнет жженым человеческим мясом, палеными волосами. Кристалл за считаные секунды прожег брюхо кузнеца насквозь, и теперь его громоздкое тело со страшно выпученными глазами валяется прямо у нас посреди дома.

— Что ты наделала?! — как резаная визжит мать. — Он же свободный! Его нельзя убивать! Теперь нам прямая дорога в Дэбэр?! Тебе же нет пятнадцати! Значит, отвечать за тебя придется мне!

Наконец-то мамуля вспомнила, что я еще ребенок. Жаль, что запамятовала, когда пыталась подложить меня под этого жареного урода.

— Что делать?! Что делать?! Что делать?! — Акраба, словно заведенная, начинает метаться из угла в угол. — Куда эту тушу девать?! Мы же его из дома даже вытащить не сможем! Здоровый боров!

— Пусть здесь тухнет, — мрачно огрызаюсь я.

Мамулины паника и нервное мельтешение раздражают меня не меньше, чем валяющийся в комнате зажаренный труп.

Сижу без сил, прислонившись к стене, положив голову на плечо заторможенного Эвана, который неуклюже обнимает меня. Вообще-то я не люблю, чтобы ко мне кто-то прикасался, но Эван исключение. Только рядом с ним я чувствую себя спокойно, в безопасности. С ним, ну еще и с Анигаем.

Кстати, об Анигае. И где только моего непутевого братца носит?! Вечно его нет рядом, когда он нужен!

Мальчишка-альтаирец хоть и храбрится, но видно — сам держится из последних сил. Все еще не может отдышаться после перенапряжения. Похоже, в отличие от меня, выросшей в Катаре, где смерть приходит в дома чаще заезжих продавцов, Эван никогда раньше не видел так близко трупы. Ему явно не по себе.

— Надо что-то сделать с телом. — Эван первым нарушает затянувшееся молчание. — Твоя мать права. Лишние неприятности со стражами Дэбэра вам ни к чему.

— Конечно, я права! — визжит перепуганная Акраба. — Я всегда права! Ладно бы хоть каторжник был… Его никто и не хватился бы! А с этой тушей что делать прикажете?! Его Долбанутая истеричка-женушка уже завтра утром спохватится!