Восхождение в затерянный мир - Макиннис Хеймиш. Страница 14

Оказалось, что расчищенная к подножию уступа тропа все же позволяет двигаться, хотя и с великим трудом… Ноги редко касались земли, чаще всего мы карабкались па четвереньках по густому и прочному переплетению ветвей, через груды камней и бурелом, пробирались под огромными глыбами и по длинным стволам, пересекая незримые ручьи, которые журчали где-то в толще осыпи. Сплошной ковер мха, хвощей и медуницы был далеко не падежной опорой для рук и ног…

Вероятно, следовало еще раньше объяснить, что видимая снизу изрезанная часть уступа на деле представляет собой три покатых ребра, спадающих на уступ сверху; эти ребра покрыты лесом, но не так густо, как подножие горы, причем местами над деревьями вздымаются огромные валуны…

Снова потянулся чрезвычайно утомительный и сложный, хотя и не опасный, путь через сплетение корней, ветвей и стволов, через нагромождение глыб и скал, через крутые склоны, покрытые скользкой грязью. Здесь даже деревья, земля и камни были покрыты ковром из влажного мха. Вот по такой местности мы обогнули все три ребра и в конце концов увидели ту часть уступа, на которую сверху срывается поток. Относительно покатый склон, покрытый жесткой травой выше нашего роста, спускался к точке, где водопад разбивался о скалу. К нашей радости, мы увидели не глубокую непроходимую расщелину и не водоем, а широкую и отлогую каменную впадину с чуть заметными полочками. Во время сезона дождей эта впадина явно заполнена бурным потоком, теперь же она была почти сухой. Наконец-то перед нами открылся путь к вершине, не лишенный трудностей, но вполне проходимый…

По этому участку склона мы поднялись сравнительно легко… Когда же кончился этот этап, нашим глазам предстала на редкость диковинная картина, творение самой природы. Не будет преувеличением сказать, что во всем мире найдется очень мало подобных зрелищ. В первую минуту казалось, что человеческий ум не в силах постичь увиденное нами. На смену этому ощущению пришло впечатление, что мы вступили в некий мир из кошмарного сна, в коем и был сотворен столь фантастический ландшафт в разгар ненастного дня, когда бешено мятущиеся рваные облака вдруг обратились в камень. Ибо нас окружали скалы и башни совершенно невероятной, фантастической формы. Здесь валуны громоздились друг на друга или лежали рядами, там они составляли невообразимые сочетания наперекор закону тяжести… Груды скал, обособленные скалы, каменные террасы, колонны, стены, пирамиды, скалы нелепого вида, словно бесчисленные карикатурные изображения лиц и тел людей и животных, странные подобия зонтов, черепах, церквей, пушек и множества других неожиданных предметов. Между скалами попадались небольшие ровные участки, выстланные чистым желтым песком, с прозрачнейшими ручейками, водопадиками, озерками и лужицами. Встречались даже болотца с чахлой щетиной зелени. Тут и там на гладких участках и в трещинах скал жались друг к другу однородные кустарники, словно низенькие деревца. Настоящих деревьев здесь не было, не было видно и представителей фауны. Глядя на этот предельно мирный нетронутый ландшафт, можно подумать, что животные тут и вовсе не бывали. Куда ни посмотри — одна и та же картина; взберись на любую высокую скалу — сколько хватает глаз, все тот же необычайный дикий пейзаж».

Так был покорен «затерянный мир», и при этом не обнаружено ничего хотя бы отдаленно похожего на птеродактиля.

Но успешное восхождение отнюдь не положило конец догадкам о природе далекой столовой горы. Напротив, интерес к ней, особенно научных кругов, только возрос и последовали новые экспедиции. Так, Адриан Томпсон дважды поднимался на Рорайму с более легкой, венесуэльской, стороны. В составе экспедиции 1963 года он взошел также на соседа Рораймы — Кукенаам (2470 м). Площадь плато Кукенаама тоже примерно равна шестидесяти квадратным километрам; как и на Рорайме, восхождение по нормальному пути не представляло сколько-нибудь серьезной задачи. По словам участника этой экспедиции Джона Огдена, в Великобритании восхождение такого рода было бы отнесено к средней категории сложности.

Но подходы к Рорайме с северной, гайанской, стороны, забаррикадированные едва ли не самыми угрюмыми лесами в мире, оставались неизведанными. В 1958 году сотрудник Геологического управления Британской Гвианы П. Бейли проник в бассейн Мазаруни, следуя вдоль реки Варума до эскарпа в северо-западной части массива Рораймы. Однако лишь британской экспедиции 1971 года по главе с Адрианом Уорреном удалось пробиться через леса к основанию Великого Носа, составляющего крайнюю северную точку массива. Экспедиция была достаточно мощная и ставила перед собой серьезные цели. Были проведены ценные научные исследования; не обошлось и без драматических приключений. Однако из планов подняться по Носу ничего не получилось; обозрев исполинскую стену, члены отряда поняли, что она им не под силу. Зная, что Адриан Томпсон, Джон Стритли и Бев Кларк собираются сделать попытку в 1972 году, они сняли очень полезные для них фотографии, которые пригодились и нам, когда мы разрабатывали свои планы на 1973 год.

В Маиурапаи, где мы ожидали остальных участников нашей группы, живет всего две-три семьи. Соседнюю с ними хижину занимал закаленный охотник, почтенный добродушный старец Филлип. Нил решил заснять, как его семейство готовит хлеб из маниока, однако Филлип со всей своей родней куда-то таинственно исчез. Позже нам рассказали, что они перебрались на другой участок ниже по реке, сконфуженные тем, что не могли оказать нам должного гостеприимства.

Приготовление хлеба из клубней маниока — очень интересный процесс. Маниок — основной пищевой продукт в тропическом поясе Южной Америки, но в его клубнях содержится в разных пропорциях ядовитый гликозид, дающий при разложении синильную кислоту. Естественно спросить себя, сколько людей поплатились жизнью, прежде чем был найден безопасный способ потребления маниока. Чтобы отделить кислоту, клубни сперва трут на особых терках из мягкого дерева, в которые вколочено четыре-пять тысяч осколочков камня. Смесь ярко-красной краски и латекса закрепляет осколочки и придает терке красивый вид. Грубую влажную муку просеивают и высыпают в длинные плетеные мешочки с петлей внизу. Мешочки подвешивают к потолочным балкам, в петлю продевают палку и крутят, пока не будет выжата вся жидкость до последней капли. Почти сухую муку снова просеивают, затем делают небольшие булки. и пекут на сковороде. А сок маниока кипятят несколько раз для полного удаления синильной кислоты, после чего можно использовать его как консервирующее средство для местных мясных блюд.

Джо взял свой новый американский спиннинг и пошел к пристани проверить, чем его порадует река. Немного погодя я спустился к нему и с интересом обнаружил, что за спиной Джо стоит солдат с висящим на плече автоматом.

— Ждешь, что он выловит какую-нибудь здоровенную бестию? — спросил я солдата.

— Какое там! — ухмыльнулся он. — Тут не только большой — вообще никакой рыбы нет!

Джо ненасытен в своем любопытстве. Он способен часами охотиться на змей и насекомых, и ему непременно надо все обследовать. Роясь в кустах на берегу реки, он порезал руку об острую траву, и теперь у него был такой вид, словно он продирался через колючее заграждение.

— Нет дурня хуже, чем старый дурень, — сочувственно заметил Дон. — Я предпочитаю не суетиться, когда попадаю в незнакомое место. Не спеша осваиваюсь с окружением, присматриваюсь к людям. Эти парни, так-перетак, знают, чем время занять, — показал он на индейца, который натачивал свой секач. — Они не станут потехи ради носиться за каким-нибудь бушмейстером!

Джо возразил, что только пытливому человеку дано пополнить свои знания, и обратил мое внимание на волшебного вида бабочку. Здешняя природа поистине благоприятствует ползучим и летающим тварям…

Радист Чаман Прасад подошел ко мне с листком бумаги.

— Радиограмма от мистера Томпсона, — сказал он, — Сегодня утром отплывает из Камаранга и будет здесь вечером.

Это означало, что на другой день мы сможем продолжить путь вверх по реке.