Мои футбольные годы - Старостин Николай Петрович. Страница 12

Сейчас настало время пересмотра многих старых представлений во всех областях нашего хозяйствования. Не вижу, почему футбол, с его общественным резонансом, должен оставаться в стороне, на уровне пятидесятых годов.

Потенциальные возможности советского футбола, по моему глубокому убеждению, мы используем едва ли наполовину, значительная часть труда, сил и времени тратится на преодоление трудностей, возникающих в результате неорганизованности и неопределенности нашего положения.

Утверждая это, я ни в коей мере не собираюсь отвести от нас* практических работников, упреки и претензии. Что же до команды «Спартак», за которую я лично несу ответственность, то отчасти о его задолженности перед нашим футболом я уже упоминал и намерен еще сказать.

Что уж там говорить, обольщаться особенно нечем ни «Спартаку», ни остальным командам. Важные международные победы еще не завоеваны.

ПОСТОЯНСТВО МАСТЕРСТВА

Чувствую, не уйти от популярной темы «Когда играли лучше?». Многим она не дает покоя, желающих идеализировать прошлое хоть отбавляй.

Ранний футбол наш начинался согласно выражению «Охота пуще неволи». Мы были страстными его приверженцами, искали в нем психологической разрядки, нам не терпелось сыграть. И первые клубные чемпионаты страны, начавшиеся в 1936 году, тоже были под властью азарта, накала, под влиянием возвышенных нравственных и душевных установлений. Ничего тут нет удивительного, до футбола мы дорывались, календарные матчи обычно проводились всего раз в неделю. Если же посмотреть на саму игру тех лет из сегодняшнего окна, то представляется она мне тактически не сложной, перемежающейся очевидными техническими огрехами. В целом я бы сказал, что футбольная игра на моей памяти прогрессировала точно так же, как прогрессирует и все остальное в жизни. Сошлюсь в доказательство на несколько фактов. В тридцатые годы мастера тренировались по вторникам, четвергам и субботам, а играли в воскресенье. Сейчас тренировки ежедневные, по два раза в день, а весной — по три. Было время, когда на команду приходился один мяч. Нынешние мастера выходят на занятия каждый со своим мячом, да возле ворот лежат запасные, чтобы не терять времени, если мяч улетит далеко. А какие теперь мячи! Идеально круглые, без шнуровки и резиновой трубки для надувания, как раньше. А бутсы! Они полегчали вдвое, весят нынче двести граммов, в них можно танцевать на балах. Короче говоря,

общение с мячом выросло в десятки раз, не говоря уж о том, насколько оно стало легче, удобнее и приятнее. Если оставить в стороне уникально одаренных, таких, как П. Дементьев и Г. Федотов, то уровень игроков — назовем их обычными — сейчас несравнимо выше, они непринужденно выполняют приемы, считавшиеся некогда редкими, сложными.

Игра стала заметно быстрее. Встречались и в мое время скоростники, но они могли позволить себе увлечься бегом в одиночку. Другие нажимали на обводку, но чувство меры они то и дело теряли, задерживали мяч. Теперь, как известно, в ходу передачи в одно касание, заниматься обводкой в середине поля — признак невысокого класса.

Кстати, напомню, что игру в одно касание провозгласил и культивировал замечательный тренер Борис Андреевич Аркадьев. Точно так же, как я считал для себя невозможным пропустить хотя бы одну игру Г. Федотова, всегда нетерпеливо, с предвкушением чего-то нового стремился на каждое выступление Аркадьева на тренерских конференциях, изучал его статьи, его учебник. Культурный, дальновидный человек, ему очень многим обязан наш футбол!

А мне довелось противостоять ему на поле. Меня, правого крайнего, он, левый полузащитник, не раз держал. Жестко играл, хорошо бегал, высоко поднимая колени. Бывало, сталкивались, что-то он мне намеревался сказать в пылу, но так как он слегка заикался, я отбегал, не дождавшись, и так и не узнал его мнения о наших молодых единоборствах. Сколько же времени минуло!..

В пору, когда мы с Аркадьевым играли, «университеты» футбольные проходили следующим образом. После матча уговаривались: «Пойдем потолкуем о тактике». Собиралось нас человек семь-восемь, шли в трактир, заказывали самовар, баранок и принимались разбирать свою игру. Теорий мы тогда еще не изучали, судили попросту, исходя из практики. Но возникали и тонкости, полезные и современным игрокам. Напираем мы, крайние нападающие, левый — Валентин Прокофьев и я — правый, на нашего главного «диспетчера» Петра Исакова: «Почему редко мяч давал?» А он аккуратно, спокойно разъяснит: «А зачем тебе было давать, я же чувствовал, что ты сегодня не в ударе, все равно испортишь». И ведь угадывал! Между прочим, нападающий Ю. Гаврилов, тоже прирожденный распасовщик, наделен такой же интуицией, всегда старается найти передачей того партнера, у которого игра хорошо идет, кому попало он мяч не доверит.

Я преисполнен уважения ко всевозможным знаниям, накопленным за годы в нашей специальности. Хочу только предостеречь наиболее рьяных эрудитов: знаниями надо пользоваться с чувством, с толком, помогая ими игре, а не подавляя ее ими.

Не могу, например, согласиться, когда слышу, как современный тренер во всеоружии разученных им тактических схем и маневров демонстрирует их игрокам по пятьдесят раз за сезон и не меньше чем по полтора часа за «сеанс», пытаясь им вдолбить, когда и куда они должны передвинуть ногу. У меня в таких случаях возникает ощущение, что он блистает своими познаниями, так сказать, из любви к искусству, а к предстоящему матчу они не имеют отношения. Да, тренерам следует всячески предостерегать игроков от ошибок, внушать, что им нельзя делать. А каждый ход в игре не предусматривать и не навязывать. Обстановка на поле большей частью непредсказуема, команда же не может одинаково выполнять затверженные заповеди, если счет сделается 0:1 либо 1:0. Она непременно что-то изменит по ситуации, на то она и команда мастеров.

Кажется, я недвусмысленно дал понять, что вижу современный футбол значительно и существенно превосходящим старинный. После этого со спокойной душой скажу и о том, что меня не устраивает сегодня.

С того момента, когда команды мастеров стали гораздо больше играть и тренироваться, нагрузки, как и требования к технической квалификации, выросли, прежний откровенный, неуемный пыл стал подчиняться строгим правилам турнирной стратегии. Не возразишь, это естественно.

При такого рода поворотах нередко начинают заново пересматривать и самую суть игры. Едва ли не большинство тренеров заразилось оборончеством, декларации об атакующем футболе произносятся на словах, для приличия. В ходу соревнование не в том, кто больше забьет, а в том, кто меньше пропустит. Из-за этого футбол искажается даже на глаз.

Нельзя же представить, что размеры поля взяты с потолка, нет, они предусматривают наилучшие возможности для содержательной, хорошо смотрящейся с трибун игры — 7350 квадратных метров. Прикиньте, сколько используется обычно: хорошо, если по 15— 20 квадратных метров на футболиста. А половина поля не обжита. Толкотню и тесноту создают вовсе не новейшие тактические построения, а трусость оборонцев, боязнь пропустить, ибо у них нет веры, что сумеют забить в ответ. Иногда мы сидим на лавочке и спрашиваем ДРУГ у друга: «Кто ударил?» В толпе не различишь.

Когда я сейчас вижу в команде двух, а то и одного форварда, испытываю чувство горечи. Прекрасно осведомлен о новых тактических построениях, вижу, что хавбеки, даже защитники, забивают. И все же «сокращение штатов» неминуемо повлекло за собой сведение к минимуму искусства форвардов, наиболее тонкого, изощренного в футбольной игре. Понимаю, что никого не уговорю прибавить в командах нападающих. Но почему-то надеюсь, что о нас, крайних форвардах, еще вспомнят. В этом случае, помимо всего прочего, будут учтены интересы зрителей.

Я вообще полагаю, что футбол в будущем начнет энергичнее совершенствоваться как зрелище. Мне приходилось видеть поля, уложенные по наименьшим из разрешенных правилами размерам, и получать по этому поводу разъяснения, что сделано это для того, чтобы зрители видели больше событий в наиболее интересных для них зонах.