Эра Лобановского - Аркадьев Дэви Аркадьевич. Страница 71

Мои коллеги восприняли возвращение Лобановского, можно сказать, с интересом и восторгом.

— Не было такого журналиста на Украине, который не ожидал бы этого возвращения,— рассказывал мне ветеран украинской спортивной журналистики Игорь Конончук. Да, впрочем, только ли на Украине?!

Встречаясь на Олимпийских играх и прочих соревнованиях за рубежом с коллегами из России и других стран, только и слышал от них один и тот же вопрос: «Лобановский в „Динамо" скоро вернется?» И знаешь, Валерий Васильевич приятно удивил своей коммуникабельностью, чего у него раньше не замечалось. А это, как ты понимаешь, пришлось по душе и мне, и моим коллегам. Мы с большим удовольствием идем с ним на контакт.

Лобановский с первых же минут пресс-конференции попытался рассеять бытовавшее о нем мнение:

— Не знаю как вам, а мне встречаться с журналистами всегда приятно,— сказал он. Я думаю, мы вообще должны выработать определенный ритм встреч с вами...

И далее пошел профессиональный разговор с примерами того, как это делается на Западе. Лобановский в довольно мягкой форме призывал журналистов к профессионализму, чтобы в прессу попадало:

— Достаточное количество информации, а не предположений, какого-то там особого мнения журналиста по поводу того или другого,— сказал он. Информации!

И Лобановский привел пример одной из публикаций о команде в довольно солидной газете, где, с его точки зрения, было «все искажено». Речь шла о том периоде, когда первым человеком на Украине был В. В. Щербицкий, который так любил команду, что для нее якобы «все делалось». На этом моменте главный тренер киевского «Динамо» остановился довольно подробно. Посетовал, что подобные публикации порождают различные кривотолки, плодят дополнительные вопросы. Рассказал как было в действительности «в период Щербицкого».

— Да ничего не делали вообще! — воскликнул Лобановский. Кроме квартиры и машины. Больше не было ничего. А получали, если вы хотите, я вам могу сказать оклад — 160 рублей. Ну, 160 долларов. Сейчас говорят, что рубль раньше — это был доллар. Причем у всех одинаковые оклады... Нельзя было Блохину сделать 250, а игроку, который играет во втором составе,— 130. Нет.

С моей точки зрения, утверждать подобное о «периоде Щербицкого» не совсем правомерно. Так что отвлечемся от пресс-конференции и в порядке отступления обратимся именно к тем временам. Виталий Коротич писал, что динамовцев всегда опекали на высшем уровне, и в этой связи упомянул две фамилии — Владимира Щербицкого и Григория Суркиса. О президенте футбольного клуба подробный разговор еще впереди, а вот о личности, по выражению Коротича, «республиканского партвождя», уместно, думаю, сказать именно в этой главе.

Один из помощников В. В. Щербицкого Виталий Врублевский в 1993 году издал в Киеве книгу «Владимир ЩЕРБИЦКИЙ: правда и вымыслы» и предпослал ей эпиграф — слова Н. М. Карамзина: -

Хладный пепел мертвых не имеет

заступников, кроме нашей совести.

В. Врублевский начал книгу, поведав об английском обычае:

В Англии, как мне рассказывали, существует хороший обычай: ставить памятники не раньше, чем спустя пятьдесят лет после смерти исторического деятеля. Пример, достойный подражания. Ведь любую историческую фигуру можно правильно оценить лишь с определенного расстояния. В полной мере это относится и к В. В. Щербицкому, жизнь и смерть которого свидетельствуют, что он — человек выдающейся судьбы.

Впрочем, не собираюсь ни рецензировать книгу, ни дополнять политический портрет государственного деятеля украино-советского прошлого собственными сентенциями. Тем более что меня всерьез всегда занимало в В. В. Щербицком лишь одно из его увлечений, о котором в свое время ходило немало слухов и легенд. Но, к сожалению для себя, в книге Врублевского я прочел об этом лишь один небольшой абзац:

Щербицкий, конечно, не был футбольным «фанатом», но болельщиком слыл настоящим. Так же беззаветно он любил и хоккей. И не просто любил, но и хорошо знал — кто, где, когда. На его столе всегда лежала таблица игр с последними результатами. Она регулярно обновлялась. Тут же находилось расписание спортивных телевизионных передач. И во время трансляций матчей В. В. лучше было не звонить и с делами не соваться — он «выключался». Это были те редкие часы, когда он отдыхал сполна, переживая перипетии матча, как большой ребенок. Он выкраивал время, чтобы побывать на стадионе или во дворце спорта, когда проводились ответственные матчи.

Мне всегда казалось, что тема, которую, скажем, условно можно именовать «Личность Щербицкого и украинский футбол», заслуживает более серьезного исследования. Весной 1997-го я, можно сказать, слегка к ней прикоснулся — подробно беседовал с человеком, который, как говорится, бок о бок проработал со Щербицким несколько десятков лет. Примечательно, что наша беседа (под магнитофон) состоялась в одном из кабинетов бывшего здания ЦК КПУ, в котором нынче размещается администрация президента Украины. Мой собеседник Константин Константинович Продан с 1963 по 1984 год проработал в качестве помощника В. В. Щербицкого, а в последующие годы, вплоть до приостановления деятельности КПУ-КПСС, был управляющим делами ЦК и тоже, естественно, постоянно общался с первым в то время лицом республики. Благодарен К. К. Продану за откровенную беседу, в конце которой я спросил:

— Константин Константинович, что лично у вас ассоциируется со словами «Динамо», Киев?

— Ну, во-первых, моя молодость. Мне показалось, что в этот момент даже морщинки на лице Продана как-то разгладились и глаза заблестели. А он задумчиво продолжал: Она ведь прошла параллельно или рядом. То ли я в команде, то ли команда во мне. Как, к примеру, передать словами молодые эмоции, когда у нас появился стотысячник, на котором, скажем, игра с «Баварией»?! Успех и — сто тысяч встают на одном дыхании! Кульминация, апофеоз человеческого состояния! Потом уже чего-то подобного в жизни, честно скажу, я не переживал...

Чувствовалось, что к нашей встрече он основательно подготовился и многое даже записал в обыкновенной школьной тетради. Сразу условился, что в последующей нашей беседе, для краткости, будет называть Щербицкого просто В. В. Так Владимира Васильевича именовало ближайшее окружение. Сказал еще, что в последние шесть-семь лет отбивался от корреспондентов, которые касались личности Владимира Васильевича.

— Почему? — спросил я.

— Все люди субъективны и я в том числе,— сказал Продан. Поэтому, с моей точки зрения, оценка деятельности человека такого калибра, как В. В., будет объективной только спустя не один десяток лет. И ее должны дать беспристрастные историки.

— И все-таки вы согласились на нашу встречу...

— Да, потому что мемуарная литература может устами современников отразить и зафиксировать человеческие черты и, как говорится, непротокольные факты из жизни той или иной личности.

У меня не было сомнения в том, что мы говорили о действительно незаурядной личности, обладающей, по словам Продана, редкими интеллектуальными данными. В. В. Щербицкий, родившийся 17 февраля 1918 года, получил фундаментальное образование, в 1941 году окончил Днепропетровский химико-технологический институт. Прошел большую школу жизни — война, завод, горком, обком, ЦК компартии Украины, Совет Министров. Более 30 лет он был бессменным членом Политбюро ЦК КПУ, в том числе 17 лет его первым секретарем, 18 лет — членом Политбюро ЦК КПСС. Подобного аналога история бывшего СССР в кадровом отношении не знала. К. Продан рассказывал, что В. В. работал по 12—16 часов в сутки, был требовательным к себе и к подчиненным, но весьма скромен в быту. Моему собеседнику очень не нравилось, когда иные современные политики из кожи лезли вон, только бы очернить или принизить личность Щербицкого.