Эверест, юго-западная стена - Замятин Л. М.. Страница 45

“Я должен это сделать!”— мысленно твердит, стискивая зубы, новичок в альпинизме, из последних сил взбираясь на маленькую вершинку на тёплом Западном Кавказе.

“Я должен её пролезть”,— бормочет опытный ас, заканчивая последние метры стены после десятидневной изнурительной работы почти без пищи.

“Я должен закончить, я должен закончить”,— стучит в голове бегуна, впервые приближающегося к финишу марафонской дистанции.

Внешние объективные трудности несоизмеримы, требования к организму часто противоположны, но личные переживания очень похожи: “Что я могу? На что способен? Где граница моих возможностей?”

И, несмотря на то, что в данный момент человек испытывает невероятные неудобства, он в то же время получает истинное наслаждение. В эти краткие моменты он живёт на самом высоком уровне, с предельной концентрацией своих физических и моральных сил. Каждый нерв его звенит, как струна перед разрывом, ощущения остры и в то же время тонки и глубоки, уставшее тело борется с тщеславным сознанием, страх — со стремлением познать неизведанное, жажда риска — со здравым смыслом. Из таких положений человек выходит с чувством облегчения и бешеной радости, что всё кончилось, а через некоторое время ещё долго вспоминает о них с восторгом и блаженством.

Я был рад, что Алла Яковлевна не стала задавать мне такой надоевший вопрос: “Что вы чувствовали на вершине?” Она сама ответила. И теперь, когда меня сотни раз спрашивают одно и то же, мне хочется сказать: попробуйте сами, это не так уж трудно, для этого не надо ехать в Гималаи.

Видимо, многих корреспондентов разочаровали наши ответы на этот традиционный вопрос. Они ждали если не общения с богом, то по крайней мере взрыва эмоций на грани экстаза. А на маршруте непременно должны быть лавины и камнепады, срывы и удары молний. Действительно, каждый из нас может вспомнить что-то подобное. Два-три случая за десять — пятнадцать лет занятий альпинизмом. Причём главным образом — во времена первых восхождений. Чем выше квалификация альпиниста, тем меньше у него романтического восприятия гор, так называемых “острых ощущений”. Он заранее старается устроить всё с гарантией успеха и безопасности, избежать неожиданностей и риска.

На сложных восхождениях страх присутствует частенько, но не как следствие авантюрных действий, а как трезвая оценка ситуации. Опасность мобилизует, заставляет напрягать физические и моральные силы, но главная надежда в таких случаях — свои интеллектуальные ресурсы. Надо заранее всё предусмотреть так, чтобы не ставить себя в положение, когда тебе страшно, когда остаётся только надеяться — авось пронесёт. Чем выше квалификация альпиниста, тем лучше он чувствует грань, которую переходить нельзя. Весь наш опыт направлен на то, чтобы вероятность успеха и гарантия безопасности приближалась к ста процентам. С точки зрения стороннего, неподготовленного наблюдателя переживания мастера спорта гораздо бледнее, чем новичка,— он никогда не рискует, он всё знает наперёд. Но мастер получает наслаждение от блестяще выполненной технической и тактической работы, наслаждение оттого, что, пройдя сложнейший и опаснейший маршрут, он ни разу не подвергал себя опасности. А новичок и по безобидному маршруту идёт как по лезвию ножа, постоянно по собственной глупости балансирует между жизнью и смертью. Возможно, мы обкрадываем себя, сводя риск к минимуму, но ведь не может же человек, десятилетиями занимаясь альпинизмом, постоянно чувствовать себя на грани срыва. В конце концов либо он бросит это дело навсегда, либо у него начнутся неврозы или душевные расстройства (простите за неточное применение медицинских терминов).

По пути в Москву на два дня остановились в Дели. Здесь тоже — встречи, приёмы, пресс-конференции, короткие экскурсии по городу. Главное событие — приём у премьер-министра Индиры Ганди. Были приглашены руководители экспедиции и участники, поднявшиеся на вершину. Мы рассказали об особенностях и основных итогах экспедиции. Несмотря на официальность встречи, она прошла как простая дружеская беседа и оставила очень приятное впечатление.

Вылетели из Дели 5 июля в 8,30. Короткая остановка в Ташкенте — и к 16 часам мы уже в Шереметьево-2. Приём в аэропорту оказался грандиозным. У нас с Евгением Игоревичем взяла интервью Анна Дмитриева для программы “Время”. Потом нас поставили на грузовик (вместо трибуны). Опять пришлось говорить Тамму, затем Серёже Ефимову. Меня встречали мама, сестра, друзья-ленинградцы.

Огромная площадь перед зданием аэропорта вся заполнена народом. Нас растаскивают по сторонам и “разрывают на части”. Родственники, друзья, знакомые и незнакомые альпинисты, корреспонденты, фоторепортёры. Через несколько минут мы потеряли друг друга из виду. Экспедиция закончилась. Теперь нас объединяют не общая большая цель, а только воспоминания. Мы пока не знаем, что ещё долго нас будут приглашать на встречи, выступления, телепередачи и радиоинтервью, на официальные приёмы и дружеские беседы. Проявился огромный интерес к экспедиции, к нашему виду спорта. Мы очень благодарны за это и всеми силами стараемся помочь людям понять и то, что происходило в Гималаях, и то, чем славен альпинизм у нас в стране.

Позади главное событие в нашей альпинистской жизни. Два года напряжённых тренировок и тревожных ожиданий, два месяца изнурительной работы и краткие мгновения счастья на вершине. С нами осталась дружба, проверенная и выстраданная. А что впереди? Волна интереса и славы накатит и схлынет. Появятся раздумья. Чем была экспедиция для тебя? Лебединой песней? Последней вершиной, с которой ты аккуратненько спустишься в лоно тихой, спокойной жизни? Или промежуточным лагерем на твоём бесконечном подъёме? Куда ведёт этот подъём — неясно, но это и неважно. Важно видеть перед собой дорогу вверх. Не должно быть такой жизненной вершины, с которой бы ты сказал: “Во все стороны пути идут только вниз”.

Итак, опять напряжённые тренировки и тревожные ожидания: когда будет следующая экспедиция, попадём ли мы в неё по возрасту? А пока — участие в чемпионатах СССР по альпинизму и скалолазанию, сложные зимние восхождения и непрерывная тренерская работа.

Растерявшись в аэропорту, мы ловили глазами друг друга, ища поддержку в людском водовороте. Разъехавшись по городам, мы внимательно следим за успехами друг друга, и это придаёт нам силы.

“Но куда же вы рвётесь? — спрашивают нас.— Пройдена самая высокая гора в мире по самому сложному маршруту. Что вам ещё надо?”

К счастью, в альпинизме, как и во всяком спорте, нет пределов. Ближайшая цель — более сложные стены на других восьмитысячниках Гималаев. Следующий этап — восхождения всем составом без кислорода и без помощи высотных носильщиков. Затем — восхождения в альпийском стиле, то есть без предварительной обработки маршрута. А там, глядишь, появятся и новые горизонты.

Гималайская комиссия при Федерации альпинизма СССР продолжает работу.

Шесть дней в мае

К вечеру ветер стих настолько, что Эверест перестал гудеть. Сразу исчезло ощущение, будто бы над головой летают самолёты. Взлохмаченные облака то и дело проносятся перед луной, и окружающие горы то надвигаются тёмными громадами на лагерь, то отступают, и тогда их чёткие силуэты дополняются таинственным блеском ледовых склонов. Привычный аккомпанемент регулярных обвалов на ледопаде и лавин, срывающихся где-то по соседству, кажется тревожнее обычного.

Почти час как маятник слоняюсь между “Кхумбалаторией” (как в шутку называют палатку доктора) и палаткой ленинградцев. Это единственная приличная “улица” в лагере, который стоит на засыпанной камнями, сравнительно спокойной части ледника. Но и здесь, среди палаток, немало трещин — надо быть внимательным. Это хоть немного отвлекает от непрерывных, назойливых мыслей о событиях, развивающихся сейчас наверху. Маленькая рация, висящая на плече, издаёт лёгкое настораживающее шипение.

Для нас весь мир сжался теперь до размеров ледника Кхумбу и окружающих вершин. Не возникает мыслей ни о ком и ни о чём постороннем. Даже регулярные переговоры с “большой землёй” кажутся лишними, отвлекая от того, что происходит здесь.