Атласная куколка - Дэвис Мэгги. Страница 28

Сумасшедшая идея! Сэм понимала, что должна как-то заставить эту девчонку замолчать, но сказала только одно:

— Вы не можете использовать эти фотоснимки. Они были сделаны без разрешения Дома моды Лувель.

Если такая энергичная особа — да еще репортер, — как Брукси Гудман, начнет плести небылицы по поводу того, что Джексон Сторм намеревается открыть в Париже Дом высокой моды или хотя бы использовать в этих целях Дом моды Лувель, трудно даже представить, во что это выльется! Необходимо положить этому конец. И немедленно.

— Послушайте, Брукси. Я нахожусь в Париже не для того, чтобы проворачивать для Джексона Сторма операции подобного рода. Для меня это, — она смущенно кашлянула, — нечто вроде стажировки, очень тихой и спокойной, чтобы приобрести больше знании для работы в моей сфере — спортивной одежды. — Это не совсем неправда, успокоила себя Сэм. — И Джексону Сторму решительно не нужна, повторяю, не нужна шумиха в прессе. Так что никаких снимков принца Как-его-там и его дочери, ни слова о Джексоне Сторме, о его интересе к Дому моды Лувель. Потому что ничего подобного не произойдет.

Зеленые глаза журналистки превратились в щелочки, уголки губ опустились вниз.

— Вы шутите? Чтобы я добровольно отказалась от такого? Ради чего?

— Ладно, фотографии принца публикуйте, — слегка уступила отчаявшаяся Сэмми, — но не связывайте их с «Лувель». Что, если просто написать «В одном из парижских домов высокой моды»?

Брукси откинулась на спинку стула. Весеннее парижское солнышко, залившее своим светом сад отеля «Ритц», играло на торчащих в разные стороны оранжево-черных лохмах и вызывающей блузе из зеленого атласа.

— Знаете, вы действительно потрясающе выглядите, — тихо проговорила она. В голосе девушки не прозвучало ни нотки скрытой угрозы. — Понимаю, почему Джексон Сторм выбрал вас на роль Сэм Ларедо. Вы ведь, кажется, были одним из его модельеров или что-то в этом роде, прежде чем он сделал вас знаменитой?

Саманта тяжело вздохнула и попыталась сосчитать до десяти. Опыт общения с представителями прессы в качестве Сэм Ларедо подсказывал, что не следует превращать эту девушку во врага.

— Предлагаю вам сделку, — сказала она наконец. — Вы пока храните молчание насчет Джексона Сторма и Дома моды Лувель, а я предоставляю вам эксклюзивные права на освещение этого вопроса, как только появится что-либо стоящее.

— А что-то стоящее появится?

Сэмми посмотрела прямо ей в глаза. Кое-что стоящее произойдет — это точно. Правда, совершенно не то, о чем сейчас думает Брукси.

— Да.

— О'кей. Договорились. — Теперь, когда вопрос оказался исчерпанным, голос Брукси звучал почти безразлично: — Не закажете ли еще кофе? Да и парочку пирожных я бы съела, пока вы рассказываете.

— По правде говоря, я здесь всего три дня, — пробормотала Сэм Ларедо, подзывая официанта. — Пока мне нечего сказать. У меня возникло немало проблем. Я впервые в Париже и не знаю французского языка. Мне не многое удалось посмотреть. — Голос ее предательски дрогнул, когда она вспомнила Алана де Бо. — Хотя я встретила здесь, в Париже, весьма приятного молодого человека.

Брукси бросила на нее быстрый взгляд.

— Знаю: здоровый такой сексуальный мужик. Напоминает Мела Гибсона. Он чем-то торгует, а зовут его Чип Чизуик.

Саманта едва успела возразить:

— Нет, его зовут Алан де Бо.

— Алан де Бо? — Слегка охрипший от волнения голос Брукси прозвучал так громко, что к ним подбежал обеспокоенный официант. — Вы сказали Алан де Бо? Высокий, роскошный богач? Господи Иисусе! Сливки парижского общества! Ездит на собственном черном «Мистери» и владеет компьютерной фирмой. Самый великолепный, самый фантастический, самый сексуальный в мире — герцог де Бо собственной персоной? — верещала Брукси.

— Какой еще герцог? — только и спросила изумленная Сэм.

9

Окна мастерской, где работали модельеры-дизайнеры, так же как и окна ателье, выходили на север. По сравнению с другими помещениями Дома моды Лувель сюда проникало больше всего света. В чистых, окрашенных в бело-голубые тона комнатах трудились художники, портнихи и белошвейки. Свет, льющийся в окна, был ярче и приятнее для глаз, чем тот, что давали допотопные французские флуоресцентные лампы, установленные над рабочими столами. Поэтому Сэмми придвинула стул к окну и, закинув ноги на подоконник и положив на колени большой альбом, уселась поудобнее и принялась рассматривать эскизы мадемуазель Клод Лувель.

Поскольку у Сэмми был теперь собственный комплект ключей, она могла ходить по дому, радуясь возможности самостоятельно все исследовать. Новая приводящая ее в ужас встреча с мадам Дюмер так и не была назначена, поскольку Софи, которая могла бы переводить их беседу, в понедельник утром на работу не явилась.

Когда она наконец приплелась в ателье во вторник после полудня, директриса встретила дочь яростной бранью. У Софи были свои проблемы, и с первого взгляда стало ясно, что для окружающих это не секрет. Впервые за последние дни Сэм порадовалась, что ни слова не понимает по-французски. Мадам Дюмер орала на дочь до тех пор, пока та не залилась горючими слезами. Женщины, работающие в ателье, Наннет и Сильвия, не обращали на происходящее ни малейшего внимания, занимаясь выполнением заказов для младшей дочери принца Медивани. Сэм старательно избегала встреч с кем бы то ни было.

Таким образом представительница Джексона Сторма оказалась в состоянии вежливой изоляции. Ей просто показали здание, вручили ключи и дали возможность самостоятельно со всем ознакомиться. Учитывая ссору мадам Дюмер и Софи, заказ семейства Медивани и другие недошитые изделия, Сэмми предпочла оставить все, как есть.

Она решила на день-другой смириться со сложившейся обстановкой, а заодно, воспользовавшись возможностью, все проанализировать. Ей необходимо было время, чтобы подумать о Джеке Сторме и о том, как он с ней поступил, обо всех невероятных, неожиданных событиях, которые произошли с момента ее приезда в Париж, а также о том. что она собирается делать дальше. «Оставайся в Париже», — сказала Минди Феррагамо. У Саманты начало складываться впечатление, что Минди на сей раз не больше ее самой представляет, каковы планы Джека.

Прежде всего Саманта попыталась проникнуть в небольшую комнатку на третьем этаже — бывший офис рекламных агентов, — надеясь, что газетные вырезки и, возможно, пресс-релизы окажутся той золотой жилой, из которой она почерпнет информацию о Доме моды Лувель. Однако ни один из ключей к замку не подошел. Зато на том же третьем этаже в шкафах дизайнерской она обнаружила сотни набросков и эскизов одежды пятидесятых годов. Бумага уже пожелтела, но краски сохранили яркость. Все рисунки были подписаны буковкой К.

Мадемуазель Клод. Маловероятно, чтобы это расшифровывалось по-другому. Сэмми подтащила стул к окну, взяла кипу эскизов и начала внимательно изучать их при свете ясного дня. Со своего места Саманта видела из окна двор между зданием Дома моды Лувель и серой каменной постройкой, выходящей на соседнюю улицу Кастильон.

На какое-то мгновение Сэмми оторвалась от изучения эскизов: ее внимание привлек паренек на мотороллере — разносчик рекламных материалов, которые он доставал из висящего за спиной тубуса. Молодой человек припарковал «Веспу» рядом с голубым «Рено» и исчез в каменной арке дома, где прежде размещался отель.

Сэмми постепенно привыкала к Парижу. Посыльный в куртке-ветровке, паркующий свой мотороллер во дворе, некогда предназначенном для конных экипажей, — это уже казалось ей почти нормальным. В одном из офисов через дорогу Сэм видела девушку, печатающую на машинке. Близость старины и течение времени, которые столь явственно ощущаются в Европе, вдруг сделали ее сегодняшние проблемы не такими уж существенными. Сэмми вздохнула. Сейчас она прекрасно понимала, что сама виновата в сумятице первых двадцати четырех часов в Париже. Узнать от Минди Феррагамо неприятные известия — одно, но полностью потерять контроль над собой — совершенно другое. Вечер с Аланом де Бо, а потом этот Дешевка Чип — ну чем не ночной кошмар! Это доказало только одно: она очень легко теряет контроль над собой.