Атласная куколка - Дэвис Мэгги. Страница 29

Саманта поднесла к свету и принялась рассматривать эскиз делового костюма. Весьма романтичный силуэт — чувствовалось влияние «нового парижского стиля», родившегося сразу после Второй мировой войны: мягкие покатые плечики, зауженная талия и широкая летящая юбка. Поколение, прошедшее ужасную, затронувшую всех войну, жаждало возврата к настоящей женственности — пышная грудь, тонкая талия, округлые бедра. Деловой костюм от мадемуазель Клод оказался весьма простым и в то же время нес на себе отпечаток ни с чем не сравнимого шарма французской высокой моды. Он оказался настолько изящен, что даже сейчас, тридцать с лишним лет спустя, его можно было надеть и выглядеть весьма стильно. Это и есть искусство с большой буквы, размышляла Сэмми, рассматривая эскиз.

На остальных выбранных наугад рисунках Сэмми увидела платья для коктейля, вышедшие из моды в шестидесятых, но теперь возвращающиеся: обнаженное плечо, высокий разрез, узкая, затянутая в корсет талия, пышно собранные сзади юбки. На некоторых эскизах присутствовали даже шляпки с кокетливыми маленькими вуалетками, точно такими, как предлагали сейчас Валентине и Марк Боган для коллекции Кристиана Диора.

Сэмми быстро перебирала листы, мысли путались у нее в голове. Брукси Гудман, эта маленькая дикарка из Нью-Йорка, пришла к выводу, что Сэм Ларедо приехала во Францию для осуществления некоего проекта Джексона Сторма, того самого Короля Сторма, который якобы собирался бросить вызов Парижу, открыв здесь салон «от кутюр» по-американски — этакую блестящую вершину империи массовой моды.

«Не торопись», — повторяла себе Сэм. Как ни заманчиво выглядела возникшая у нее идея, спешить было нельзя. Она еще очень многого не знает о Париже, о французском мире моды. Она еще слишком молода и не имеет необходимого опыта, если не считать пары лет, когда она была «открытием» Джексона Сторма, рекламирующим его одежду. Она недостаточно верит в свои силы, чтобы задумывать нечто значительное. Или она ошибается?

«Я продолжаю совершать ошибку за ошибкой, — размышляла Сэм, — все, что произошло со мной в первые сутки, доказывает именно это».

Взять хотя бы историю с Аланом де Бо. Видимо, она неправильно оценила ситуацию, и это — единственное объяснение последовавших событий. С того самого ужасного воскресного вечера ежедневно в Дом моды Лувель приезжал посыльный и привозил упакованную в золотистую бумагу коробку из «Лашом», самого дорогого цветочного магазина в Париже, с букетом и небольшой карточкой. В понедельник это были темно-красные камелии. На карточке значилось: «Нотр-Дам?» — и никакой подписи. Во вторник прибыли золотоголовые маргаритки и записка: «Лонг-шанс. Скачки?» Сегодня это оказались маленькие зеленые орхидеи. На карточке стояли два слова: «Пикантные шоу?»

Если Сэм и ожидала извинений за сцену в машине, закончившуюся ее побегом, ей пришлось разочароваться. Ничего подобного! Только восхитительные цветы и перечень парижских достопримечательностей, которые он готов ей показать, если она снова надумает с ним встретиться.

Глядя сверху вниз на внутренний дворик, Сэм увидела посыльного с тубусом за спиной, который медленно выкатывал мотороллер со стоянки. Она не понимала Европу. Было в этом образе жизни нечто неуловимое, какая-то утонченность, появившаяся с годами или даже веками. И она, девушка из совершенно другого мира, выросшая в маленьком скотоводческом городке в Вайоминге, не могла переварить это за один вечер. Правда, Сэм сомневалась, что с этим справился бы даже сам Джексон Сторм.

Идея Брукси показалась ей весьма заманчивой. Но для того чтобы завоевать Париж, необходимы миллионы. Джеку не хватит всей его огромной империи, чтобы финансировать такой проект. К тому же понадобится нечто большее, нежели деньги. Кампания в средствах массовой информации займет по крайней мере месяцев шесть, а то и год, чтобы прозвучать убедительно. Джек должен будет оторвать от текущей работы лучшие умы корпорации и направить всю их энергию и таланты на Дом моды Лувель, а это значит, что ведущие сотрудники должны будут покинуть Нью-Йорк именно сейчас, когда дела с реализацией джинсовой одежды и так идут не слишком хорошо. К тому же скажи Джек только слово — и на рынке массовой моды начнется настоящая заваруха, пойдет волна непрошеных советов и различных слухов, ввяжутся все, кто желает Королю Сторму успеха или поражения.

Однако Джек мог бы пойти на это, размышляла Сэмми, покусывая губы и разглядывая эскизы и наброски. Великий Король Сторм, ставший владельцем одного из домов высокой моды Парижа, — это сенсация года для средств массовой информации и для огромного большинства простых людей, которые понятия не имеют, что означает «от кутюр». Вся проблема состоит в том, сможет ли Джек Сторм завоевать в Париже такое же место, как Диор, Ив Сен-Лоран или Карден, или же его вышвырнут вон, как поступили с итальянцами.

Не слишком обольщаясь, Сэмми все-таки понимала, что, займись она этим проектом и прояви определенную сообразительность, успех гарантирован. Это, пожалуй, доказало бы всем: она не предала свой талант, не сдалась, не отступила, даже когда ее фактически вышвырнули вон. Оставалось только продумать, как Джексону ступить на этот путь и не захлебнуться в волне сопротивления, которая неизбежно поднимется. Саманта настолько погрузилась в свои размышления, что не услышала, как вошла Софи, не почувствовала ее присутствия до тех пор, пока манекенщица не склонилась над эскизами, которые Сэмми держала на коленях.

— Le serrurier est ici [29], — раздался голосок рыжеволосой.

Сэмми оторвалась от эскизов. Сегодня Софи выглядела несколько лучше. Исчезла восковая бледность, волосы были приведены в порядок, взгляд перестал блуждать и стал более осмысленным.

— Человек с замками, — сказала Софи по-английски. — Он здесь. Он говорит, вы зовете его.

«Слесарь!» Сэмми нашла название слесарной мастерской на каком-то рекламном стенде на Итальянском бульваре, однако, наговорив на автоответчик заявку по-английски, она решила, что ничего из этого не получится. Из мастерской не перезвонили, но, оказывается, слесарь явился прямо сюда.

Сэмми вскочила, перепрыгнула через разложенные на полу рисунки и поспешила на лестничную площадку. Она посмотрела вниз и увидела поджидающего там невысокого парижанина с орлиным носом, одетого в желтый комбинезон и черный берет.

— Софи! — позвала она. Ей необходима была помощь переводчика. Она перегнулась через перила, жестами показывая слесарю, чтобы тот шел наверх. — Я хочу, чтобы он поднялся и открыл замок на складе, — сказала Сэмми, хватая манекенщицу за руку. — Будьте любезны перевести.

Софи, казалось, ничего не поняла.

— Верх? — Она подняла белую руку, указывая наверх. — Комната там?

— Объясните ему, — попросила Сэмми, — я хочу, чтобы он открыл замок, к которому ни у кого нет ключа.

Теперь, увидев собственными глазами наброски мадемуазель Клод, она сгорала от нетерпения взглянуть на платья, те, что манекенщицы демонстрировали в старом Доме моды Лувель. Сэмми не находила себе места, пока Софи и слесарь в желтом комбинезоне обсуждали, каким образом открыть висячий замок, не ломая его.

— Скажите, чтобы он не терял времени даром и просто сломал его, — прервала она дискуссию. — Объясните, что нам все равно необходим новый замок, получше, и ключ.

И Софи, и слесарь смотрели на Сэмми весьма скептически. Их лица говорили, насколько это трудное дело — сломать висячий замок.

— Входите в лифт, — немного раздраженно приказала Сэмми, — поговорим обо всем прямо на четвертом этаже.

Софи сделала шаг назад.

— Это старый замок, от longtemps [30]. Может, я иду сказать maman?

— Нет, не пойдете. — Сэмми буквально затолкала Софи в лифт. — Вы нужны мне здесь. Объясните слесарю, что делать.

— Нет! — воскликнула Софи, вырываясь. — Лучше я иду говорить maman!

Коротышка в черном берете отступил в лифт, качая головой. Весь его вид говорил о том, что он предпочитает зайти в следующий раз, когда дамы договорятся между собой.