Я числюсь по России. Анекдоты об А. С. Пушкине - Автор неизвестен. Страница 3
четыре слова, очень хорошие слова: (Яс
нее дня, темнее ночи». За это я вам дам,
господин сочинитель, 50 рублей. Вы со
гласны?
Пушкин, конечно, согласился, а немец,
довольный вполне сговорчивостью поэта,
ушел заказывать желаемые ярлыки.
16
21.
Однажды государь Николай Павлович
в интимной беседе с поэтом спросил его:
— Пушкин, если бы ты был в Петер
бурге, принял бы ты участие в 14-м декабря?
— Неизбежно,
Государь! — ответил
Пушкин:—все мои друзья были в загово
ре, и я был бы в невозможности отстать
от них. Одно отсутствие спасло меня, и я
благодарю за это,Небо.
Этот прямой и откровенный ответ по
нравился Государю. Он один из всех его
окружавших понимал значение Пушкина
и сознавал в нем силу поэтического гения.
—Надеюсь, заметил Государь,—теперь
будешь рассудителен, и мы более ссо
риться не будем. Все, что ты сочинишь,
присылай ко мне: отныне я сам буду твоим
цензором.
В тот же вечер на балу у француз
ского посланника, маршала Мармона, Им
ператор сказал графу Д. Н. Блудову:
— Знаешь ли ты, что сегодня я гово
рил с умнейшим человеком России? С
Пушкиным.
Пушкин, узнав о восстании декабри
стов (он в то время жил в селе Михай
ловском), немедленно поехал в Петербург.
17
По пути он в поле увидал зайца, трижды
перебежавшего дорогу. Суеверный noäfr
немедленно вернулся домой.
Это его
спасло.
Деревенская жизнь и невольное оди
ночество в селе становились томительны
ми и тяжелыми для поэта. Он рвался к
друзьям, в столицу, к шумной жизни. По
совету Жуковского Пушкин обратился к
Николаю Первому:
«Ныне с надеждою на великодушие
Вашего Императорского Величества с ис
тинным раскаянием и твердым намерени
ем не противоречить моими мнениями об
щепринятому порядку, осмелился я при
бегнуть к Вашему Величеству со всепод
даннейшею моей просьбою. Здоровье мое,
расстроенное в первой молодости и род
аневризма давно уже требуют постоянно
го лечения. Осмеливаюсь всеподданнейше
просить позволения ехать для сего или в
Москву, или в Петербург, или в чужие
края».
. 28-го Августа 1826 года, через не
сколько дней после коронации, из Москвы
Государь послал за Пушкиным, который
следующим образом описывает свою пер
вую встречу с Императором:
«Меня ввели в кабинет Императора,
который сказал мне:
18
— Здравствуй, Пушкин, доволен ли ты
своим возвращением?
Потом Государь спросил:
— Пушкин, принял-ли бы ты участие
в 14-м декабря, если бы был в Петербурге?
— Непременно, Государь, все друзья
мои были в заговоре, и я не мог бы не
участвовать в нем. Одно лишь отсутствие
спасло меня, за что я благодарю Бога.
— Довольно ты надурачился,—возра
зил император.—Надеюсь, теперь будешь
рассудителен, ш ум более ссориться не
будем. Отныне я буду твоим цензором.
Но очень скоро поэта постигло пол
ное разочарование, т. к. его фактическим
цензором сделался Бенкендорф.
22.
Одна француженка допрашивает Але-
ксандра Сергеевича о том, кто были его
предки. Разговор происходил по-француз
ски. — Кстати, господин Пушкин, вы и
сестра ваша имеете в жилах кровь негра?
— Разумеется,—ответил поэт.
— Это ваш дед был негром?
— Нет, он уже им не был.
— Значит, это был ваш прадед?
— Да, мой прадед.
19
— Так это он был негром... да... да.. Но,
в таком случае, кто же был его отец?
— Обезьяна, сударыня,—отрезал на
конец Александр Сергеевич.
23.
В светских кругах Петербурга смот
рели на Пушкина, как на выскочку. Не
когда близкие ему друзья находили воз
можным относиться к поэту с оттенком
пренебрежения. Например, бывший това
рищ Пушкина по «Арзамасу», граф Ува
ров, как-то сказал про Пушкина:
«Чего он важничает? Прадеда его, арап-
ченка Ганнибала, продали за бутылку
рома!»
Эту пошлость подхватил и пустил в
обращение недруг Пушкина — известный
Булгарин. На это Пушкин ответил своим
оскорбителям стихотворением «Моя родо
словная», в котором он указал на предков
многих знатных фамилий, бывших очень
простого происхождения. Стихотворение
это Пушкин закончил:
Видок Фиглярин*), сидя дома,
Решил, что дед мой Ганнибал
Был куплен за бутылку рома
И в руки к шкиперу попал.
*) Ф. В.'Булгарин.
20
Сей шкипер был тот шкипер славный*
Кем наша двинулась земля,
Кто придал мощно бег державный
Корме родного корабля^
Сей шкипер деду был доступен,
И сходно купленный арап
Возрос усерден, неподкупен,
Царю наперсник, а не р а б .у
И был отец он Ганнибала,
Пред кем, средь гибельных пучин,
Громада кораблей всплывала,
И пал впервые Наварил.“
Мало этого,'вскоре он ответил и Ува
рову одной из язвительнейших своих эпи
грамм, но все это не уменьшило, а, наобо
рот, увеличило число светских врагов
поэта.Хорошее отношение Государя к Пуш
кину возбуждало^зависть.’; Многие из со
временников не понимали всего величия
гения. Для них он'был «писака», ничем не
отличавшийся от Булгарина,, и только.
Жизнь Пушкина становилась все неспо
койнее и неспокойнее. Эта жизнь в свете
всегда была ему противна, но он должен
был волей-неволей вести ее, дабы не
лишить свою любимую жену ее развлече
ний. Эта жизнь отрывала поэта от работы.
Пушкин страдал невыносимо, и никто, да
же такое близкое существо, как Жена, не
понимали и не замечали этих страданий.
21
24.
Ф. В. Булгарин был враг Пушкина.
Не было злой сплетни, которую Булгарин
не распускал бы про него.
Пушкин ему мстил злыми эпиграмма
ми и четверостишьями:
На Ф. В. Булгарина
1.
Все говорят: он Вальтер Скотт,
Но я, поэт, не лицемерю:
Согласен я— он просто скот,
Но что он Вальтер Скотт— не верю.
2.
Фаддей роди Ивана,
Иван роди Петра—
От дедушки болвана
Какого ждать добра?
25.
„Пушнин и чернослив“ .
Быть может, в Лете не потонет
Строфа, слагаемая мной;
Быть может—лестная надежда!—
Укажет будущий невежда
На мой прославленный портрет
И молвит: то-то был поэт!..
Пушкин.
Осенью 1828 года Пушкин гостил в
имении Вульфов—Малинниках. Слух о зна
22
менитом госте быстро облетел соседей, и
они заластили в Малинники. «Соседи ездят
смотреть на меня, как на собаку Мунито»,
—писал Пушкин Дельвигу. (Мунито—пес
Императора Николая Первого—славился
необычайной дрессировкой). — «На-днях
было сборище у одного соседа, я должен