Прелестная сумасбродка - Дэвис Мэгги. Страница 40

Мэри немедленно потянулась за второй ногой — пришлось отдернуть и ее. Слишком поздно Ник сообразил, в какой дурацкой позе оказался по милости этой сумасбродки: он лежал на спине, болтая ногами в воздухе, словно гигантский жук, и свежий воздух приятно охлаждал самые интимные части его разгоряченного тела.

Мэри смотрела на своего возлюбленного с некоторым удивлением — в такой позиции она его еще не видывала.

— Хорошо, Уэстермир, — заговорила она наконец, — не хотите — не надо. Но не понимаю, почему вы отказываетесь — я же вижу, как вы возбуждены!

Ник спустил ноги с кровати и сел, обхватив голову руками. Мэри права: он возбужден, да еще как! И неудивительно: ее цыганский наряд даже мертвого поднимет из могилы!

— Можешь целовать мне ноги, если уж тебе так хочется, — сказал он наконец, — а вот сосать пальцы не надо. Я не охотник до таких развлечений.

С этими словами он сбросил ночную рубашку и швырнул ее через всю комнату.

— О, Уэстермир, — прошептала златоволосая цыганка, глядя на него огромными восторженными глазами, — я и забыла, как вы прекрасны! Никогда не думала, что мужчина может быть так красив!

Ник застонал и протянул к ней руки, но она выскользнула из его объятий.

— Нет-нет, — воскликнула она, — я собираюсь вас обворожить!

Она грациозно встала на колени, приблизив к его лицу полуобнаженную грудь. Ник потянулся губами к розовому соску, но Мэри, легкая, как ветер, и гибкая, как тростинка, без труда ускользнула от его поцелуев.

— Довольно, Мэри! — воскликнул он. — Ты же знаешь, как я хочу тебя! Ради тебя я готов на все!

Мэри уже готова была сдаться. Один взгляд сверкающих черных глаз Уэстермира лишал ее рассудка, а уж вид его обнаженного мускулистого тела…

Но Мэри напомнила себе, что перед ней — враг. Она должна победить этого надменного эгоиста: от ее мужества и самообладания зависит судьба целого города, не говоря уж о ее собственной гордости. Он бросил ей вызов, и она скорее умрет, чем сдастся на милость противника!

Припомнив один волнующий эпизод из «Истории девственницы», Мэри начала ласкать его соски — сперва пальцами, потом губами и языком. Крохотные бутоны плоти, прячущиеся в густой курчавой поросли, затвердели, и Ник громко застонал.

Она прижалась к нему, соблазнительно покачивая бедрами, и сладостный жар охватил ее лоно, соприкоснувшееся с горячей и твердой мужской плотью. Ник попытался схватить соблазнительницу — не тут-то было! Она отпрянула в сторону, но тут же обвила руками его шею и впилась в его губы страстным поцелуем.

Доминик с рычанием схватился за кожаный пояс цыганской юбки.

— Говорю же тебе, Мэри, я готов на все! — хрипло шептал он. — Только сними эту чертову тряпку! Я хочу тебя, я сгораю от страсти! Черт побери, неужели ты не видишь, что сводишь меня с ума?

Наконец он поймал губами ее сосок, и волны сладостной муки пробежали по телу Мэри. Она изогнулась, словно лук в руках умелого стрелка.

— Видишь? — воскликнул он. — Ты тоже хочешь меня! Мэри, любимая, как же расстегивается эта проклятая юбка? Сними ее, ради бога!

У Мэри кружилась голова и перехватывало дыхание, но все же ей удалось овладеть собой. Вот и настало время, думала она. Самый подходящий момент, чтобы поговорить о деле. Именно сейчас — потому что потом, когда они, усталые и счастливые, будут лежать в объятиях друг друга, вся ее храбрость испарится.

И девушка решительно вырвалась из рук распаленного жениха.

— Сначала послушайте меня, Уэстермир! — громко заговорила она. — Раз уж мы вступили в связь, будет только справедливо, если вы выделите мне крупную сумму!

Рука Уэстермира замерла на застежке пояса.

— Крупную сумму? — повторил он.

— Вы знаете, зачем мне нужны деньги, — задыхаясь, заговорила Мэри. — Я вам уже рассказывала. И, мне кажется, в высших кругах принято выделять содержание женам или… или любовницам.

Обе руки его скользнули под юбку.

— Верно, принято, — спокойно ответил он и, помолчав, спросил: — Скажи же мне, Мэри, сколько денег тебе нужно?

Мэри изумленно уставилась на него. Она никогда не задумывалась о том, сколько фунтов и шиллингов должно содержаться в пресловутой «крупной сумме».

Да и откуда дочери бедного священника, считающей каждое пенни, знать, сколько денег нужно на благоустройство целого города? Отправляясь на свой лондонский подвиг, «неразлучные» даже не подумали о том, сколько именно денег потребовать у герцога!

Юбка соскользнула на пол, но Мэри этого даже не заметила.

«Сколько же потребовать?» — напряженно размышляла она. Очевидно, ее честь стоит дорого — она ведь сама обещала Пенелопе и Софронии, что задешево не продастся!

Но сколько именно? Может быть, пятьсот фунтов? Такого количества денег сразу Мэри никогда не видывала. Или тысячу? Это вообще фантастическая сумма…

— Десять тысяч, — прервал ее размышления герцог. — Солидная сумма, как по-твоему?

Мэри не сразу поняла, о чем он: гибкие и нежные пальцы герцога творили с ней что-то невероятное, потрясающее, она вся трепетала и задыхалась от наслаждения.

Но…

Он, кажется, сказал «десять тысяч фунтов»? Господи боже, да это же целое состояние!

Герцог между тем легко подхватил ее, сжав ладонями нежные белые бедра, и усадил к себе на колени.

— О! — вскрикнула Мэри. — О-о-о… да… десять тысяч… это очень, очень много!

— В год, — уточнил герцог. — Десять тысяч в год.

20.

Герцог Уэстермир с самого начала собирался выделить Мэри десять тысяч в год, но она-то об этом не знала!

И эффект от его слов был велик.

— Уэстермир, вы чудо! — воскликнула девушка, подпрыгнув от восторга (чем едва не довела своего воздыхателя до безумия).

Ник сжал свою добычу в объятиях. Им овладевало удивительное, незнакомое прежде чувство — безумное счастье, от которого кружится голова и замирает сердце. Никто не назвал бы герцога Уэстермира неопытным любовником; однако он и не подозревал, что в постели с женщиной можно испытать такое!

— Мэри, любовь моя, — выдохнул он сдавленным голосом, — о боже!

— Мне тоже очень хорошо, — задыхаясь, прошептала соблазнительница. — Господи, я и не знала, не думала, что может быть так хорошо! Я так соскучилась, я с ума сходила без тебя, хоть это и недостойно здравомыслящей женщины. Была бы здесь Мэри Уоллстонкрафт…

— Какое счастье, что ее здесь нет! — хрипло прошептал Ник. — Мэри, любимая, я…

Но он не успел договорить — в этот миг Мэри сорвала с себя цыганский лифчик, в порыве восторга швырнула его через всю комнату и всем телом прильнула к Уэстермиру, принимая в себя его распаленную плоть.

Ник видел все — ее разметавшиеся волосы, огромные шалые глаза, пухлые, жаждущие поцелуев губы; прямо перед глазами его распутно покачивались полные груди с алыми сосками. Слух его жадно ловил ее хриплые стоны, обоняние наслаждалось пряным запахом духов, а осязание… но об этом все равно не расскажешь словами.

Всю жизнь Доминик полагал, что главное достоинство джентльмена — сдержанность и самообладание в любой ситуации… в том числе и в постели с дамой.

Только теперь он понял, как глубоко ошибался!

Шелковые простыни вихрем взметались вокруг страстно сплетенных тел. Дикая и мятежная цыганская колдунья казалась Доминику античной менадой, воплощением самозабвенной страсти. У всех мужчин бывают эротические фантазии, и герцог Уэстермир не был исключением. И сейчас одна из его фантазий стала явью — удивительной, захватывающей явью!

Но рано или поздно всему приходит конец.

С губ любовников разом сорвался неистовый крик наслаждения. Тела их сплелись, да что там — слились в первобытном восторге страсти. Ногти Мэри глубоко вонзились в спину любовника… но он этого даже не заметил. Они были счастливы, как бывают счастливы дети, звери, дикари… или влюбленные.

— Мэри, любовь моя! — произнес Доминик целую вечность спустя. — Боже мой, дорогая, я не сделал тебе больно? Прости, что мои животные инстинкты…