Невеста мастера - Дэвис Сьюзан. Страница 31

О чем они не говорили, но о чем оба думали — с невыразимым сожалением — это о том, что их свадьба была не настоящей, — что их слова, сказанные тогда, остались — увы — только словами.

9

— Тебе надо было стоять там, на палубе, с молодым мужем, купаться в лучах славы, а не тут, в толпе, со старыми девами, вроде меня! — попеняла ей Элспет Филпот.

— Мне тут хорошо, Элспет, особенно рядом с тобой. — Голос Констанс прозвучал как-то напряженно-нервно. Она оторвала свой рассеянный взгляд от серебристой глади Бостонской бухты и попыталась сосредоточиться на гордо возвышавшемся на стапелях корпусе «Одиссея». Он как громадная птица, приготовившаяся взлететь.

Толпа, состоявшая из корабелов, моряков, газетчиков, бизнесменов и просто зевак самого разнообразного вида и возраста наводняла сейчас верфь Мак-Кинов. Еще бы — столько разговоров было об этом корабле, — и вот сегодня спуск! Даже погода благоприятствовала церемонии. За три с лишним недели, прошедшие после женитьбы сегодняшнего героя дня, весна полностью вступила в свои права: ярко сияло солнце, и в воздухе запахи сырой земли и первой зелени перебивали обычный для Бостона запах соленой рыбы.

Со своего наблюдательного пункта на штабеле деревянных балок на почтительном расстоянии от воды Констанс едва-едва могла разглядеть темноволосую голову Лока среди почетных гостей, собравшихся на палубе «Одиссея». Он, естественно, должен был быть там — главный конструктор и главный строитель… Но для Констанс там было предусмотрено место — не только как для его супруги, но и как для новой владелицы этого корабля. Просто, будучи трусихой, она уклонилась от этой миссии.

Она знала, что своим отказом обидела Лока, но ведь это безумие — стоять на палубе многотонной громадины, которая вот-вот соскользнет по обильно смазанным жиром деревянным рельсам прямо в эту неведомую пучину. Мало ли что может случиться! Покусывая ноготь, она молилась про себя, чтобы все было хорошо. Между тем, строй почетных гостей рассыпался, и из него выделились две фигуры, направлявшиеся к носовой части корабля.

— Смотри, это Лок с мистером Шоу, он сейчас будет крестить корабль… — заметила Констанс, придерживая широкополую белую шляпу и высвобождаясь от каскада розовых лент платья, которыми играл свежий бриз.

— Это глупейший обычай, по-моему, — доверять эту роль старейшему моряку, — недовольно пробормотала Элспет, пытаясь справиться со своим полосатым зонтиком — ветер вырывал его из рук. — Он поднять-то бутылку вряд ли сможет, не то, что разбить!

— Джедедия сделает все как надо, я уверена! — возразила Констанс.

И действительно, хотя из-за ветра слова команды сливались в какие-то невнятные звуки, Джедедия не подвел — бутылка разлетелась на мельчайшие осколки. По сигналу Лока двое молодцов ударили топорами по канатам, удерживавшим корпус корабля на стапелях.

Какое-то время не было никаких признаков движения. Толпа — и Констанс в том числе — затаили дыхание. Испуг сдавил ей горло — что-нибудь не так? А ведь Лок так тщательно все на сегодня распланировал! Он такой гордый, он не переживет, если…

Но нет, раздался громкий скрип дерева о дерево — «Одиссей», казалось, весь задрожал как живой…

— Пошел! — вскрикнула Элспет, хватая Констанс за руку. — Ой, смотри, идет!

Сперва медленно, потом все быстрее корабль заскользил вниз. Скрип достиг таких пронзительных тонов, что стало больно в ушах, рельсы задымились, потом загорелись. Толпа зашумела, и Констанс почувствовала, что она тоже что-то кричит. «Одиссей» плюхнулся в воду, подняв гигантскую волну, которая окатила ближайших к воде зрителей — и поплыл!

— Ой, как здорово! — Элспет бешено аплодировала. — Замечательно!

Констанс приложила перчатку к верхней губе, чтобы стереть выступивший пот, и сумела изобразить улыбку. Ноги были ватные, сердце, казалось, готово было выпрыгнуть из груди, но впрочем, после почти месяца жизни под одной крышей с Локом это было не такое уж непривычное ощущение.

Присутствие рядом такого мужчины само по себе могло смутить любую девушку, а Констанс вдобавок еще живо помнила его губы — как они прикасались к ней, такие жадные и горячие…

— Что они там сейчас делают? — спросила Элспет, указывая на множество баркасов и буксиров, обступивших теперь «Одиссея».

— Они отведут его на достройку, поставят постоянные мачты, — вот тогда это будет настоящий красавец! — отозвалась Констанс.

— Как на твоей картине, дорогая! — Элспет положила руку ей на плечо. — Ее сегодня твой муж вывесил на дверях своего офиса, — и он гордится тобой! Да и есть чем, ты здорово поработала!

«Пожалуй, она права», — подумала Констанс.

С того дня как они переехали в скромно обставленный домик на Девоншир-стрит, она не выпускала кисти из рук — малая гостиная, которую она превратила в студию, была уже вся заполнена холстами с изображением уличных сцен в Бостоне, тропических цветов, персонажей гавайских мифов…

Откуда такой прилив творческой энергии? Может быть, это была реакция на ту компанию, которую развязал против них Алекс? Он завалил суды своими протестами и апелляциями. Правда, чтобы избежать приостановки деятельности «Латэм и К0», он перевел «Одиссея» на ее имя, но вроде как временно, впредь до окончательного рассмотрения дела. Поэтому адвокаты Лока рекомендовали им избегать всего, что могло бы дать Латэмам основания оспорить действительность их брака. Так что с Парижем пришлось повременить.

Кстати, может быть, именно из-за этой задержки она так вся ушла в свою живопись, чтобы отвлечься, забыть? Да еще этот поток посланий от деда, смесь оскорблений и увещеваний… Особенно тяжело было читать подробные описания того, как она подорвала его здоровье своим непослушанием.

Но вообще-то, честно говоря, самой главной причиной, почему она так вся ушла в работу, была та, что только краски и кисти помогали ей избавиться от мыслей о Локе. Он тоже был по горло занят подготовкой к спуску на воду «Одиссея» и закладкой «Аргонавта», и это, должно быть, тоже помогало ему как-то сохранять равновесие в той заряженной атмосфере, которая создалась между ними.

Не то чтобы они забыли о своей договоренности. Оба демонстрировали крайнюю сдержанность — яркий контраст к тем непрерывным вспышкам, которые характеризовали их отношения раньше. Ненароком дотронется она до него — «извини», случайно он заглянет к ней не вовремя — то же самое. Во всяком случае, ничего похожего на ту странно-интимную интерлюдию, которая была бы у них в их «первую брачную» ночь. Они были вежливы и внимательны друг к другу, как соседи по гостинице. Беда была в том, что, как Констанс чуть не плача признавалась себе самой, она не знала, как долго она это выдержит.

— Да, я очень старалась! — За ее ответом скрывалось очень многое, о чем Элспет и не подозревала, конечно.

— Преданность искусству — свойство настоящего художника. А ты еще и молодоженка! — Элспет заметила, как Констанс покраснела при ее последних словах и улыбнулась. — Не сердись, не буду. Кстати, все восхищены твоей живописью. И я отнюдь этому не удивляюсь.

— Я совсем нос задеру, если ты будешь продолжать в том же духе, — запротестовала Констанс, засмеявшись.

— Твоя скромность делает тебе честь, но, между прочим, сегодняшнее паблисити будет хорошей рекламой для твоих «Набросков с Сандвичевых островов». — Я тебе говорила, что мистер Эванс рассчитывает выпустить их где-то к середине лета?

— Ты хочешь сказать, что он все-таки согласился их опубликовать? — Констанс так и осталась с разинутым ртом.

Элспет кивнула, явно гордая собой.

— Правда, хорошая новость? Еще один повод отметить. Пойдем, шарахнем чего-нибудь, пока твой муженек буксирует своего красавца; пропадать этому, что ли? — Она махнула рукой в сторону столов, уставленных бутылками и закусками. Сегодня был праздник для всех — от хозяина корабля до последнего плотника; уже слышался пронзительный звук скрипки — начинались танцы и веселье, которое будет длиться до позднего вечера.